Что-то в тебе - Дж. Натан

После этой ночи у меня было предостаточно времени, чтобы все обдумать. Взвесить, что Кейсон делал для меня, и как я относилась к этому. Никто еще ради меня не предпринимал таких огромных усилий. Никто не отодвигал свое счастье на задний план ради меня. Больше я не хотела быть одинокой. Больше я не хотела держаться за боль. Я не хотела злиться на Кейсона. Я хотела любить его.

Из палаты вышел Тайер.

— Она там.

Мои плечи поникли, и я кивнула, понимая, что этого стоило ожидать.

— Как он?

— Довольно сонный. Может, побудешь в столовой, а я напишу тебе, когда она уйдет?

— Хорошо.

Он грустно улыбнулся мне и вернулся в палату Кейсона.

Мое сердце сжалось. Это я должна поддерживать его там. Не она.

Кейсон

Я так устал и страдал от боли. От чертовски сильной боли. Недавно пришла медсестра и добавила больше обезболивающих в капельницу.

Вокруг меня раздавался гул голосов, но я не различал слова, поэтому закрыл глаза, дав всем понять, что я не в силах разговаривать. Однако я заметил, что Шей не было в палате, зато была чертова Кора, что меня бесило. Мне нужна Шей. Каким-то образом она все делала лучше.

— Хочешь, чтобы мы ушли? — раздался голос Жизель.

Я приоткрыл глаза.

— Да. Я в порядке.

— Я не уйду, — заявила Кора.

Да чтоб ее.

У меня не было сил спорить. Не было сил ни на что, потому что обезболивающее вновь подействовало, и тело накрыла волна тепла и дремоты, больше я не мог фокусироваться.

* * *

Я проснулся в полнейшем мраке. Руку ломило, мне было нужно обезболивающее. Здоровой рукой я потянулся к кнопке вызова медсестры, но меня отвлекло маленькое тело, свернувшееся клубочком на кресле рядом с моей койкой. И, несмотря на боль в запястье, я слегка улыбнулся.

— Шей? — Голос еще не прорезался. — Шей? — вновь попытался я.

Она заерзала на кресле, голова повернулась в мою сторону. Увидев, что я очнулся, Шей попыталась сесть, но едва не упала на пол из-за сплетенных под ней ног. Она разразилась смехом, который окутал мое сердце.

— Привет, — проговорила она, подтягивая кресло к краю койки.

— Привет, — прошептал я без сил.

— Как ты себя чувствуешь?

— Так, будто меня сбил автобус.

Она положила ладонь на мою щеку и всмотрелась в глаза.

— Прости.

Я потерялся в ее красивых зеленых глазах и осознал, что если она все же простит меня, я никогда не сделаю того, от чего смогу потерять ее.

— Врач сказал, что операция прошла успешно, — объявила она.

В моих мыслях неуспешной операции и быть не могло.

— Тебе что-нибудь нужно? — спросила Шей.

— Только ты.

Может, прозвучало банально, но до этого, когда я проснулся, в палате была Кора, и это только укрепило осознание того, что я желал всего лишь одну девушку. И просто нет смысла скрывать это от нее.

— Я серьезно, — проговорила она, решив, что мои слова были шуткой.

— Я тоже, — ответил я более серьезно.

Ее взгляд опустился, она никогда не принимала правду, если от нее ей становилось не по себе.

— Я говорил, что хотел бы проснуться, а ты бы простила меня.

Ее глаза вновь посмотрели на меня. В них ничего не разобрать.

— Я хочу тебя, Шей. Только тебя, — признался я. — Ты хочешь меня? — спросил я. Никогда не ощущал себя таким уязвимым, потому что до этого момента я не знал, какой ответ меня ожидал.

— Которого тебя? — спросила она.

Задумавшись, я поджал губы.

— Наверное, всех.

Она не отводила от меня взгляда, в ее голове проносились тысячи мыслей.

— Хотел бы я сказать, что всегда буду тем, кем ты хочешь, и поверь мне, я буду стараться. Но я точно облажаюсь. За свою жизнь я достаточно такого натворил. Поэтому хочу, чтобы ты набралась терпения и пока приняла их всех.

Но Шей все равно молчала.

Я был честен с ней. Я не стану давать ей ложные обещания. Но, как и говорил, мне понравился тот я, который ожил с ней. Именно им я и намеревался быть.

— Так что скажешь, Шей? Может, забудем про все раз и навсегда?

Она встала с кресла и отодвинула его к стене.

Я слишком сильно надавил на нее? Моя мольба изнурила ее?

Но вместо того, чтобы уйти из палаты, она подошла к койке и легла рядом со мной, устроившись так, что мы лежали лицом к лицу.

Я боялся что-либо говорить, не хотел давить на нее.

— Да, — прошептала она.

— Да? — спросил я.

— Да, мы можем обо всем забыть.

Боясь сказать что-нибудь, что заставит ее взять свои слова обратно, я наклонился и поцеловал ее. И ничто в жизни не казалось таким естественным, как Шей, лежавшая рядом со мной — здесь ее место.

Кейсон

— По-моему, сегодня тебя можно выписывать, — объявил мой врач на следующий день, стоя в изножье моей койки.

— Прекрасно! — воскликнула Кора с кресла, на котором грела свою попу целый день. С Шей они разминулись на пару минут.

— И как долго мне ходить с гипсом? — спросил я, подняв руку в гипсе, который начинался от локтя и скрывал под собой большой палец, но остальные пальцы двигались.

— Штыри приживаются от четырех до шести недель, так что потом мы снимем гипс и оценим процесс выздоровления.

— А потом нужен будет гипс?

— Честно говоря, — начал он, — все зависит от вас. Если вы не будете кататься, то шансы на быстрое выздоровление велики.

Не кататься? До «Геймс» осталось чуть больше месяца. Черт, как я могу не кататься? Мне нужно тренироваться. Мне нужно поддерживать форму.

— Ваше молчание не обнадеживает, — объявил врач.

— Он не будет кататься, — заверила его Кора за меня.

Доктор взглянул на меня.

— Лучше пусть так и делает.

Ага. Еще посмотрим.

— Я вернусь через пару часов и выпишу вас, — объявил он.

— Спасибо.

Он кивнул, развернулся и вышел из палаты.

Вдруг из комнаты пропал весь воздух. Подступала паническая атака. Я не мог пропустить соревнования. Мне нужно кататься.

— Дорогой, ты в порядке?

— Твою мать, вообще не в порядке, — я раздраженно повысил голос.

Ее глаза распахнулись.

— Ладно. Скажи, как сделать лучше.

— Уйди.

Она откинула назад голову.

— Что?

— Мне нужно побыть одному.

— О, дорогой. Давай я побуду с тобой.

— Вот в чем дело: я не хочу, чтобы ты была здесь ради меня. Я хочу Шей, но ты, твою мать,