что это произойдет, все, что было между нами, будет по-прежнему на месте» [39].
Секунда тишины – и следующая композиция: быстрее, сексуальнее. Музыка также способна влиять на наше настроение, и я перестала грустить. По телу волной – освобождение, я флиртовала с зеркалом, выполняла танцевальные элементы. В середине песни закрыла глаза, наслаждаясь свободой от мыслей.
– Ты восхитительно двигаешься, малышка Ари.
Голос Dido резко стал тише, будто у певицы заболело горло. Музыка играла, но теперь не заполняла весь зал, а служила фоном к беседе, к которой я оказалась совсем не готова. Нехотя остановившись, я распахнула веки.
Он во всем черном, не считая нелепой рубашки горчичного цвета. Я не могла выдавить ни звука, глядя сквозь него.
Джерад ленивой походкой направился ко мне.
– Сначала танец. – Подал руку.
Я прислушалась к песне – «Life For Rent». И опять музыка точно попала под мои чувства: «Я еще раз извиняюсь за то, что не влюблена. Но это не значит, что я хочу, чтобы твое сердце было разбито» [40].
– Ари, я не кусаюсь.
Ответить бы что-то резкое, обидное. Но я не решилась, пугливо дернув плечами. Джерад наступал, и под его напором я отходила на шаг в нужное направление, тем самым воссоздавая упрощенную версию аргентинского танго. Джер отлично вел, поймав меня в объятия. Дыхание сбивалось скорее от близости, чем от плохо знакомых движений, а злость и обида становились бледнее. Каким-то образом я успела привязаться к этому самовлюбленному эгоисту.
– Жаль, ты не согласилась танцевать со мной на вилле.
Малибу, вечеринка, просьба Джерада, мой отказ, предательство Стивена, конец. Джерад планировал задержать меня, чтобы я не увидела измену? Едва ли. Он знал, я откажу. И отправлюсь на поиски Стивена.
– Не думай, что ты прощен.
Я оттолкнула его, но он ловко поймал меня за талию и вновь сократил расстояние между нами. Рваный пульс гремел в висках. Не знаю, что именно заставляло мои щеки гореть – чувство вины или опасная близость.
– Понимаю, – согласился Джерад. Он отошел и выключил музыкальный центр. – Но это не мешает тебе восхититься моим мастерством… танца?
Я закатила глаза, из последних сил сохраняя достоинство.
– Где ты была? – вдруг спросил, прожигая взглядом дыру во мне.
На секунду показалось, он знает, где и с кем я была, и ждет, когда я признаюсь. Кончики ушей запылали, ладони предательски-липкие.
– Здесь.
Я достала из тумбочки бутылку и полотенце. Сделала глоток воды, промокнула полотенцем лоб и нажала play. Почему мне есть дело до реакции Джерада? Почему вру? Нас трудно назвать парой. Но легко осознать, что из-за меня он потерял все.
Я вернулась в центр зала, чтобы танцевать дальше. Увидела через зеркало, как на лице Андерсона отразилось негодование, следом усмешка. Он крутанул колесико громкости на музыкальном центре, снизив до минимума.
– Что?! – От нервов голос сорвался.
– Это у тебя надо спросить.
– Мне нечего сказать, Джерад! – Я подошла и крутанула колесико – Dido вновь запела на всю студию. – То, что ты сделал, было… гадко. И я говорю не только о пощечине. Вся ситуация… Я верила твоим словам. Я верила твоим чувствам ко мне. А сейчас не знаю, чему верить.
Джерад обогнул тумбочку и выдернул музыкальный центр из розетки. Тишина рокотала внутри тревогой. Я приготовилась, что Джерад снова ударит меня. Теперь я всегда буду этого ожидать.
– Сам не знаю, кто я, и ты ничего обо мне не знаешь, – отчеканил он, заламывая пальцы. – Согласен, глупая идея воспользоваться Асоль. Ей с тобой не сравниться. Но еще глупее – признаться тебе в своих чувствах. – Джерад понуро выдохнул: – Я сломаю тебе жизнь.
Он признает, что не идеален? Джерад Андерсон всегда прав. А если нет – то убедит в обратном. Для признания своих недостатков нужна смелость. Или отчаяние.
Хлопок в голове, и я поняла: неправильно было идти к Стивену. Забыть то, что он сотворил со мной предательством. Джерад резкий, циничный, но он готов на все ради любви, а Стивен… поехал к Софи.
– Сломаешь мне жизнь? Ты спас меня, Джерад! После предательства Стивена я бы вернулась к самоуничтожению, я бы… я бы сделала то же, что и Асоль!
– Нет лекарства, Ари! – в тон мне ответил Джерад, напомнив о песне «Сломленная девушка». – Он тебя предал, и тебе больно. Никого я не спас.
Андерсон цеплялся за свои маски, и видеть его сломленным и честным дорогого стоит. Он старается, как умеет, но я все равно иду к Стивену. А Стивен выбирает не меня. От обиды свело скулы.
Потоптавшись на месте, я обняла Джерада. Он сутулился сильнее обычного, виновато опустил глаза. Я полюблю тебя, я так благодарна.
– Знаю, кто ты, Джерад. Вижу. Будь всегда таким искренним.
– Я люблю тебя, Ари.
Вместо ответа я погладила его по спутанным волосам.
Он тихо, с сочувствием, добавил:
– Мне жаль Асоль.
Я забыла, как дышать, и выдох получился рваным. Асоль…
– Ого, – протянул Джерад, – нереальная подборка дисков. У кого-то великолепный музыкальный вкус! – Джер вмиг собрал себя по кирпичикам.
– Я передам, – пообещала я и спросила: – Что известно насчет Асоль?
– Когда ты, – он выдержал паузу, разглядывая альбом The Cranberries, – гм… танцевала, пришли результаты вскрытия.
Мысли исчезли, уступая эмоциям. В носу закололо, а ноги подкосились. Я осела на пол. Нет. Нет. Лучше не знать!
– Сердечный приступ от передозировки, – пояснил Джерад.
– Она могла таким образом покончить с собой.
– Ари, – Джерад помог мне встать, – наверное, ты слышала, что значит передозировка. И что будет, если смешать наркотики с алкоголем.
Я кивнула. Сотрясалась от невысказанной боли. Обними же, сделай хоть что-нибудь, чтобы стало легче. У Стивена получилось. Ненадолго, но получилось.
– Говорят, – я прочистила горло, отгоняя неуместные воспоминания о сегодняшнем утре, – говорят, последние минуты – хуже ломки: ты физически ощущаешь смерть, но не можешь ничего сделать, не можешь помешать… убивать тебя.
– Именно. Согласись, если бы она хотела умереть, выбрала бы более гуманный способ. И, зная характер этой сучки, умирать из-за неразделенной любви Асоль бы не стала.
Я понимала – в словах Джерада есть смысл, но совесть грызла. Я могла помочь, остановить, предотвратить. Я предупреждала ее!
– Дорогой человек умер на моих глазах. – Я посмотрела в окно, на сонный город. – Не было возможности помочь ему, и я поклялась: больше никто не погибнет вот так, когда я могу спасти…
– Ты говоришь о Майке?
Я повернулась.
– Что?
– Дорогой тебе человек – Майк? – В зеленых глазах вспыхнул интерес. – А я-то думал, где уже слышал имя Карлос, и вспомнил еще
