над собой. За что… Почему…
Она обвила цепь вокруг запястий, как кандалы, закрутила другой конец на шесте и танцевала, насколько позволяли связанные руки.
«Она наказывает себя, – понял я. – За смерть подруги».
Отвратительно. Жестоко. Печально. Возбуждает?
Член напрягся, и я был рад, что сидел один. Похоть пятнами пота стекала по спине. Никогда чужая боль не казалась мне сексуальной, но все, что делала Ари, – сексуально, добровольно, – меня будоражило. Она извивалась у шеста, пытаясь вырваться из наручников, в которые сама себя заковала. Символично. Издалека я видел: ее запястья покраснели, а на серебряной стали блестели капли крови.
Вскочить и освободить Ари? Да, следовало бы. Накрыть своим пальто, увести, отчитать… Но я сидел и смотрел, трогал эрегированный член и матерился сквозь зубы. Представил: никого, кроме нас, здесь нет. Она танцует для меня. Отдает свою боль, и я напитываюсь, чтобы освободить ее. Искоренить чувство вины, подарить свободу.
Я прикрыл глаза и представил, как тяну за цепь: Ари подползает ко мне, смотрит огромными карими глазами, мой олененок; я хватаю ее за волосы, она стонет…
Бокал выпал. Сладкая газировка разлилась по дивану.
– Твою мать. – Я вскочил и вытер обрызганную штанину.
Подойдя к перилам, дальше смотрел выступление. Ари прогибалась, дергала цепь – не могла освободиться. Ее тело ласкало шест. Порочно, сладко. Я пропустил сквозь зубы воздух. Смотреть и не трогать – пытка. Ее аппетитные бедра, тонкая талия, красивая грудь. Я трахал ее утром, но опять хотел. Нежно, жестко – как попросит.
Ари в мою сторону не смотрела. Она потянула железную цепь, оттолкнулась и обхватила ногами шест. Повисла вниз головой, и резинка соскользнула с волос: ее темные локоны рассыпались, касаясь сцены. Ари медленно спустилась и легла. Секунды не двигалась, и я не дышал тоже.
Песня заканчивалась, и Ари отвернулась, перекрутив цепь на груди. Приподняла бедра и провела ягодицами по шесту, медленно поднимаясь. Черт подери. Я вцепился пальцами в перила. Сердце гулко билось.
Приват-комната. Я и она. Удастся заманить ее сегодня? Последние аккорды. Певица выдохнула последние слова. Ари прекратила бороться. Сползла по шесту. Голова откинута назад, грудь вздымалась под тяжестью дыхания. Свет погас. Рассеялся по клубу. Тишина. Восторг публики.
Перегнувшись через перила, я увидел похоть в глазах мужчин. Многие отправились на поиски разрядки, а сладкие девочки любезно шли с ними в приват-комнаты. Ревность похожа на ртуть. Кто-то обязательно планирует заполучить ее.
Я ринулся вниз по лестнице, искать мой солнечный свет. Или, точнее сказать, лунный?
В висках шумела кровь. Я представил ее тело. Тонкие запястья, выпирающие ключицы, хрупкая шея. «Если ты… Я не против», – сказала она однажды. О да, я точно не против. Ты наказываешь себя за смерть Асоль?
Не надо. Я накажу тебя сам.
Ари
Завязка от наркотиков – это когда после выступления перебинтовываешь запястья, но охота перемотать бинтами все тело и стиснуть потуже, чтобы потерять сознание. На сцене мне было хорошо: музыка, танец, боль – я отвлеклась. Но слабость, как при простуде, и одышка напомнили: мне далеко до полного восстановления. Главное, не сорваться. Не выбрать легкий путь.
Я переоделась и, пошатываясь, спустилась из гримерки к бару. Выпью что-нибудь и отрублюсь в своей студии. Отличное завершение вечера.
– Коктейль, любой, – позвала я темноволосого бармена, – водки туда побольше. Утомительная ночка!
– Документы, – ответил бармен и отдал двум парням, на вид подросткам, их напитки. Ясно. Он из новых, «клубных». Сопляк.
Я поправила вырез на платье. Никогда в Cotton Candy у меня не спрашивали документы. Это мой второй дом, черт возьми!
– Ты не понял, – объяснила я неопытному сотруднику, – я здесь работаю. Мне без документов можно все, что захочу. И без денег.
– Я знаю, что ты здесь работаешь. – Бармен не старался скрыть надменную ухмылку. – Это ничего не меняет. Документы – выпивка.
От возмущения я поперхнулась. В Cotton Candy все друг другу помогают, одно из правил! Завтра схожу к новому владельцу – что за придурков он нанял? Я хочу выпить. Мне нужно выпить. Имею право!
– Мне двадцать один, придурок! – Я ударила ладонью по барной стойке. – Хер слепой, я сейчас танцевала на сцене.
– Вдруг ты подружка охранника? – спокойно ответил бармен, протирая стаканы. – Да и выглядишь, честно, лет на семнадцать.
Издевается?!
– Не, на пятнадцать, – поддержал его белобрысый дружок – второй бармен. Ему я врезала у подсобки, когда руки начал распускать? Ах, вот оно что. Неудачники долбаные.
Просверлив парней взглядом «вы пожалеете», я отвернулась от барной стойки и, облокотившись на нее, в шутку пробормотала:
– С кем бы перепихнуться, чтобы получить выпивку?
– Со мной. Привет, Ари.
Сердце радостно подпрыгнуло в грудной клетке, но здравый смысл сжал мое сердце в кулак, чтобы оно заткнулось и не лебезило перед предателем. Я резко повернулась, отчего в глазах заплясали искры:
– Какого хрена тут забыл? Тусовщиком стал? Или… преследуешь, Рэтбоун? Успокоил ненаглядную Софи?
А внутри огонь горит. Я вспыхнула от злости, но сжечь бы предателя. До безумия сексуального предателя! Одет как наркобарон – черная рубашка, узкие джинсы, ботинки с острыми носами, на рукаве висит пальто. Он подровнял бороду, а волосы зачесал назад гелем. Низ моего живота приятно тянуло. Главный предатель – это я, влюбленная дура.
– Где живешь? – проигнорировал вопросы. – Съехала от Джерада?
– Нет, я с ним.
– Ясно, – бросил Рэтбоун. – А я проходил мимо.
– Вот и проходи дальше.
– Бокал виски и «Отвертку», – обратился к бармену.
Тот покосился на меня.
Я пожала плечами, едва скрыв улыбку, а Стивен угрожающе прокашлялся.
– Бокал виски и коктейль. Или мне сделать заказ у Трэвиса Хантера?
Бармен ругнулся, услышав имя владельца, и поразительно быстро сделал напитки.
Рэтбоун бросил на стойку пару купюр, а потом подкатил коктейль ко мне. Я грустно посмотрела на его бокал – сорвался, значит. И часто он пьет? Нет. Мне плевать. Как он мог рассказать? Как он мог?!
– Получается, я изменила Джеру, раз снова с ним.
– Получается, – ответил Стивен. На его лице не дрогнул ни один мускул. Ожидаемо, что ему все равно. – Классный танец.
Я потерла бинты на запястьях. Он смотрел?.. Я схватила коктейль и отпила из трубочки. Водка с апельсиновым соком – беспроигрышный вариант.
– Зачем ты тут, Стивен? Я вернулась к Джераду.
Стивен залпом выпил янтарный напиток и подошел ко мне вплотную. Наклонился – наши лица на одном уровне. У меня перехватило дыхание. Дурманящий аромат одеколона, сигарет, алкоголя. Он смотрел… смотрел, что я творила… Зеленые глаза горели, улыбка не предвещала хорошего. Я растеряла остатки злости.
Его губы рядом с моим ухом.
