— Я не нуждаюсь в том, чтобы мне говорили…
— А по-моему, нуждаетесь.
Пилар, не привыкшая, чтобы ее перебивали, чуть не ахнула. И тут она вспомнила, как Дэвид срезал Тони на празднике. Сейчас он разговаривал с ней тем же холодным и жестким тоном.
— Напоминаю вам, что я не ваша служащая.
— А я напоминаю вам, — возразил он, — что вы ошибаетесь. И до тех пор, пока вы не сбежите, как избалованный ребенок, вы будете считаться моей служащей.
— Va… al diavolo.
— Сейчас мне не до путешествия в ад, — в тон ответил он. — Я просто не хочу, чтобы вы зарывали в землю свои таланты. Вам будет нужно освоить правила проведения экскурсий и набраться терпения, чтобы без конца отвечать на одни и те же вопросы. Рекламировать свою продукцию так, чтобы никто этого не заподозрил. Быть изящной, любезной и сообщать людям нужные сведения. Но прежде чем вы приступите к этой работе, вам придется как следует порепетировать перед зеркалом и перестать выглядеть женщиной, брошенной человеком, который не ценил никого на свете, кроме себя самого.
Пил ар лишилась дара речи.
— Вы говорите ужасные вещи, — наконец дрожащими губами пролепетала она.
— Может быть. Но рано или поздно кто-то должен был их сказать. Вы продолжаете чувствовать себя ненужной. Эта мысль приводит меня в бешенство.
— Вы не имеете права говорить мне это. Пост, который вы занимаете в компании «Джамбелли», еще не повод быть жестоким.
— Вы правы, пост в компании не дает мне права говорить правду в глаза. И на это тоже не дает права, — добавил он, притягивая Пилар к себе. — Это личное.
Пилар была слишком потрясена, чтобы остановить его и выразить хотя бы малейший протест. И когда Дэвид припал к ее губам сердитым, жестким поцелуем, она просто замерла, отдавшись давно забытым ощущениям.
Горячий, твердый мужской рот. Сильные и жадные мужские руки. Требовательные объятия, заставившие ее прижаться к нему, почувствовать его жар и возбуждение. Сексуальную угрозу.
Кровь бросилась ей в голову, затопив удушливой волной. И ее тело, ее изголодавшаяся по мужской ласке душа погрузились в пучину наслаждения.
С тихим стоном она обвила Каттера руками. Они натолкнулись на рабочий стол, и цветочные горшки попадали, ударяясь друг о друга со звоном скрещивающихся мечей. Долго дремавшие чувства и желания в одно мгновение вырвались наружу. Окружающее перестало существовать, колени Пилар ослабели, и она страстно прильнула к губам Дэвида.
— Что? — задыхаясь, спросила она, когда Каттер поднял ее и опустил на стол. — Что мы делаем?
— Решим потом.
Он должен был прикоснуться к ней, ощутить руками ее плоть. Дэвид быстро задрал на ней свитер, чувствуя себя подростком, обнимающим свою первую подружку на заднем сиденье «Шевроле».
Дождь стучал по стеклянным стенам, теплый и влажный воздух был пропитан ароматом цветов, земли и разгоряченных тел. Пилар сотрясала дрожь, с губ срывались негромкие блаженные стоны.
Дэвиду хотелось проглотить ее целиком и ни о чем не думать. Он забыл, когда в последний раз испытывал столь же яростное желание.
— Пилар, позволь мне… — Он боролся с пуговицей ее слаксов.
Если бы Дэвид не назвал ее по имени, Пилар забыла бы, как ее зовут. Забыла бы все и просто подчинилась требованиям собственного тела. Но этот звук заставил ее опомниться. И удариться в панику.
— Подожди… Нет.
Она отпрянула, хотя мозг велел обратное, а тело дрожало от прикосновения его горячих губ.
— Дэвид, нет. Подожди. Остановись.
— Пилар… — Он не мог унять дыхание, не мог справиться с собой. — Я хочу тебя.
Сколько лет прошло с тех пор, как она слышала эти слова? Сколько лет прошло с тех пор, как она видела это желание в мужских глазах? Столько, что потеряла рассудок, едва это случилось…
— Дэвид… Я еще не готова.
Он все еще сжимал руками талию Пилар. Обнаженная кожа под свитером была гладкой, теплой и трепещущей.
— Не морочь мне голову.
— Я не ожидала… — «У него такие сильные руки, — думала она. — Сильные и твердые ладони. Так непохожие на…» — Отодвинься. Пожалуйста…
Он не стронулся с места.
— Я мечтал о тебе с той самой минуты, как первый раз тебя увидел в дверях дома.
Она ощущала удовольствие, страх и ошеломление одновременно.
— Я…
— Нет, — коротко бросил он. — Не говори, что ты польщена.
— Конечно, польщена. Ты очень привлекательный и… — Но когда Дэвид прикасался к ней, она не могла связно мыслить. — Пожалуйста, отпусти меня.
— Ладно. — Но это далось ему дорогой ценой. — Ты сама знаешь, что такое со мной случается нечасто.
— Я думаю, мы застали друг друга врасплох… — начала она, осторожно сползая со стола.
— Пилар, мы не дети.
— Нет, не дети. — Она оправила свитер и вздрогнула, вспомнив, как касались его большие, горячие руки ее кожи. — И это одна из причин. Мне сорок восемь лет. А тебе… тебе меньше.
Дэвид не думал, что в такой ситуации можно смеяться, но не смог с собой справиться.
— По-твоему, разница в несколько лет — это предлог?
— Это не предлог, а факт. Кроме того, мы знаем друг друга совсем недолго.
— Восемь недель и два дня. И все это время я мечтал прикоснуться к тебе. — Каттер гладил волосы Пилар, а она не сводила с него глаз. — Я не собирался бросаться на тебя в оранжерее и стаскивать с тебя одежду в окружении цветочных горшков. Это получилось само собой. Ты хочешь, чтобы все произошло в более привычной обстановке? Тогда я заеду за тобой в семь часов и повезу обедать.
— Дэвид… Мой муж умер всего несколько недель назад.
— Бывший муж, — ледяным тоном отрезал он. — Пилар, не ссылайся на него. Я этого не выдержу.
— Как бы там ни было, тридцать лет не забудешь за две недели.
Дэвид обхватил ее плечи, заставив встать на цыпочки, и только тут Пилар поняла, что он взбешен.
— Пилар, Тони Авано перестал быть твоим островком безопасности. Пойми это. И стань моей.
Каттер снова поцеловал ее, долго и страстно, а затем отпустил.
— В семь часов, — сказал он и вышел на дождь.
«Этот никчемный сукин сын лежит в могиле и уже не сможет испортить жизнь ни мне, ни Пилар», — решил Дэвид. Он размашисто шагал, вобрав голову в плечи, весь кипя от гнева.
Он не позволит этому случиться. Для этого понадобится один прямой разговор, после которого все тайны и недомолвки выйдут наружу. И этот разговор состоится. Причем очень скоро.
Поскольку и Каттер, и София смотрели себе под ноги, столкновение было весьма ощутимым.
— Ой! — воскликнула София и схватилась за шляпу, которая должна была защитить ее от дождя. — Я думала, вы ушли домой.
— Сначала мне нужно было кое-что сделать. Я только что пытался соблазнить в оранжерее вашу мать. У вас есть возражения?
