Через минуту Вика уже сидела рядом с Никитой, со связанными руками и ногами.
– Чтобы тихо тут! – буркнул громила и, закурив, ушел.
Никита заерзал и придвинулся к Вике поближе.
– Никита, Никита, я сразу поняла, что вы в плену у этого Мирона… – возбужденно зашептала она. – Нет, но какие беспредельщики!
– Тихо, – перебил ее Никита. – Слушай: «Мою любовь, широкую, как море…» Нет, не так!
– Ты чего? – вытаращила она глаза.
– Пожалуйста, помолчи! Я должен успеть…
– Что – успеть?
– Прочитать тебе стихи – вот что. Это очень важно, понимаешь?.. Слушай… «Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре – о, не грусти, ты все мне дорога! Но я любить могу лишь на просторе – мою любовь, широкую как море, вместить не могут жизни берега…» – по второму кругу начал Никита.
Егор, усмехнувшись, отвернулся. Но в данный момент Никите было наплевать, что его декламацию еще кто-то слушает. Главное – успеть выполнить хотя бы один пункт из обязательной программы.
Чтобы Вика поняла.
И, кажется, она поняла – слушала молча, глядела сумасшедшими глазами, в которых стояли слезы и одновременно плескался смех.
– Никита, миленький… – Она дотянулась губами до его щеки. – Никита!
Никита исхитрился так повернуться, что сам смог поцеловать ее.
– Я тебя люблю… Я бы тебе еще почитал, но я больше стихов не знаю…
– Зато я знаю, – скучным голосом встрял Егор. – Вот, например: «Идет, бычок, качается, вздыхает на ходу: ой-ой, доска кончается, сейчас я упаду!» – И добавил уже другим тоном: – Ребята, сейчас не время.
Глаза у Вики потухли.
Они с Никитой сидели и просто смотрели друг на друга. Потом она положила ему голову на плечо.
Сколько прошло времени – Никита не знал. Сзади гудел экскаватор, перекрикивались рабочие, брюзгливо выговаривал кому-то доцент Петр Кириллович.
А потом пришел громила и увел Вику.
– Куда?! – заорал Никита.
– Не выступай… – буркнул громила. – Мирон с ней хочет поговорить.
– Куда, я сказал?!
– Да заткнись ты…
* * *
…Вике все еще было не по себе, но, оглядев изнутри палатку, заставленную всевозможной аппаратурой, и обнаружив ко всему прочему раскладной стол, на котором был сервирован ужин на две персоны, она постепенно начала успокаиваться.
– Коля, развяжи барышне руки… Милочка, вы ведь не убежите? – добродушно усмехнулся Мирон.
– Нет.
– Ну и прекрасно… Я знаю, что вы не хотите покидать своего Тристана. Да и ночь скоро будет на дворе – ни к чему прекрасной Изольде метаться по ночному лесу – не дай бог волки загрызут…
Вика потерла затекшие руки и села на один из раскладных стульев.
Мирон расположился напротив.
– Бутерброды, пирожные… – по-домашнему произнес он. – Пейте чай, Виктория! Может быть, чего покрепче? – и рассмеялся добродушно. – Хотя чего я вру – никаких горячительных напитков у меня нет.
– Почему? – невольно спросила Вика.
Мирон доверительно улыбнулся:
– Во время работы – никакого спиртного! Это закон.
– Для всех?
– Абсолютно. Кого поймаю – выгоню, без выходного пособия.
Вика налила себе в чашку чая, откусила от бутерброда. Она делала все это, стараясь незаметно оглядеть палатку.
«Если схватить вон ту деревяшку и треснуть ею Мирону по башке, а потом… Нет, надо опрокинуть стол, и, пока Мирон приходит в себя…» Но Викины идеи, почерпнутые из голливудского кинематографа, были абсолютно бесперспективны. Во-первых, ее собеседник – мужчина хоть и немолодой, но довольно крепкий на вид. Во-вторых, снаружи прогуливался охранник – жуткий тип, который поймал ее в лесу. Он бы ни за что не позволил Вике развернуться… Профессионал, сразу видно!
«Вот бы оружие найти!» – свирепо подумала Вика. А вслух произнесла:
– Это киднепинг, между прочим!
– Да бог с вами, милочка, какие страшные слова вы говорите! – замахал руками Мирон. – Киднепинг… Где вы здесь видите киндоров? Одни только взрослые люди. Да и я тихий, мирный человек, не злодей какой-то там. Работа, конечно, у меня непростая. Сами видите – условия те еще… – Он прихлопнул комара на щеке. – Благодарности от людей – ноль…
– Тогда немедленно отпустите меня. Меня и Никиту с Егором! – перебила его Вика.
Мирон вздохнул сокрушенно:
– Да отпущу я вас, куда деваться… – Он отпил из чашки. – Не убивать же, в самом деле? Вот поговорю немного… Мне ведь, кроме как поговорить с интересным человеком, ничего и не надо больше.
Вика вдруг совершенно перестала его бояться. Напротив нее сидел немолодой человек, который улыбался устало и даже добродушно… «Он преступник, но не бандит! – с надеждой подумала она. – Если с ним по-хитрому…»
– Откуда вы знаете, что я интересная?.. – усмехнулась она.
– Слухами земля полнится. Здешний лавочник проболтался.
– Абдурахман?
– Нет, имени его не запомнил… так вот, лавочник в короткой беседе успел упомянуть, что в деревне остановилась красавица из Москвы, настоящая волшебница, которая наложением рук может исцелить кого угодно. Я, как вас увидел, моя фея, сразу понял, что это он о вас говорил… Вы ведь правда обладаете даром целительства?
– И да и нет… – пожала плечами Вика. – Диагноз могу поставить – это точно. А насчет наложения рук – вранье…
– Ну, я так и подумал, что вранье, – кивнул Мирон. – Я в чудеса не верю. И вообще, суеверия, мистика всякая – для дураков. Если у человека не хватает мозгов понять этот мир, проследить цепочку причинно-следственных связей – он обращается к хиромантам, колдунам, астрологам… Отношения в семье не клеятся – значит, знаки Зодиака виноваты. Болезнь напала – карма такая. Муж к другой ушел – приворожила, разлучница! – Мирон засмеялся, потом лицо его снова приняло печально-добродушное выражение. – А о том не хотят думать, что отношения надо строить, о здоровье своем заранее беспокоиться… И всегда помнить о наследственности! Если отец желудком страдал, то и ты, скорее всего, той же хворью маяться будешь, а карма тут ни при чем! А если муж бросил – сама, дура, виновата. Надо было за собой следить! Красивой надо быть, интересной…
Он вдруг споткнулся на полуслове, хитро прищурился.
– А мне диагноз можете поставить, Фата Моргана?
– Проверить хотите?
– Хочу.
– Вы ж сами сказали, что чудес для вас не существует!
– Ну и что… Во всяком деле могут быть исключения. А если вы – та единственная, которая обладает настоящим даром!
– Встаньте из-за стола. Вот так. Руки опустите вниз…
Мирон беспрекословно, даже с готовностью выполнил ее приказ.
Вика провела ладонью вдоль его тела. Потом еще раз.
