«А когда Таунсенды не пили», — размышлял Хэнк.
Он во второй раз отвернулся от Вирджинии.
— Нельзя оставлять его здесь. Куда отнести? — он подошел к Марку, склонился и поднял тело с пола.
— Наверх, — сказала Вирджиния, — и… спасибо, шериф.
Чувство близости, возникшее между Розой и Майклом, не испарилось по возвращении домой. А потом Майкл напомнил, что пора спать.
— Да, — ответила Роза, — уже поздно.
— Позвольте проводить вас наверх, — он галантно поклонился, выпрямился и с улыбкой протянул ей руку.
Девушка внезапно почувствовала себя неуверенно. Она отлично помнила его прикосновения и свои чувства. Ей казалось, что он и сейчас ее касается. От этой мысли все внутри переворачивалось.
— Роза…
Она посмотрела в направлении кухни.
— Может, мне еще раз проверить Герцогиню?
— Хочешь разбудить ее? Не смей.
И он кивком головы пригласил жену наверх.
— Пошли, уже поздно.
Загасив лампу, Роза решила, что ведет себя глупо.
Как раз когда пламя погасло, раздался громкий стук в дверь. Роза посмотрела на темный силуэт мужа и интуитивно почувствовала, что беда не за горами.
Майкл открыл дверь.
— Миссис МакЛеод?
— Можно поговорить с Розой, мистер Рафферти? На постоялом дворе произошел несчастный случай.
У Розы душа ушла в пятки.
— Мама? Что-то произошло с мамой?
Она заспешила к двери и машинально схватила Майкла за руку.
Дорис покачала головой.
— Нет, дорогая. С мамой все в порядке… Это Марк. Он упал и сломал шею, — и чуть тише добавила: — Боюсь, что твой брат мертв.
Чувство потери удивило Розу, но она тосковала не о Марке, а о том, чего между ними не было.
— Мне кажется, ты нужна маме, Роза, — продолжила Дорис. — Она вне себя от горя.
— Да, да. Я иду немедленно, — она посмотрела на Майкла.
— И я с тобой.
— Может, не стоит? Ты еще не совсем хорошо себя чувствуешь…
— Достаточно хорошо, чтобы быть с женой, когда она нуждается во мне.
Его слова и забота были столь искренни, что заставили ее вздрогнуть. В лунном свете она не сводила глаз с Майкла, почувствовав удивительное облегчение от его близости. Он взял руки Розы и сказал:
— Я сделаю все, что тебе понадобится.
— Спасибо, — прошептала девушка.
И вместе с Дорис МакЛеод они поспешили на постоялый двор.
Следующая неделя прошла для Розы, как в тумане. И дело было не в том, что она скорбела по брату. Девушка беспокоилась о матери. Горе Вирджинии граничило с безумием.
После похорон Марка она закрылась в старой спальне сына и отказалась выходить. Роза не обращала внимания на дурное настроение отца и его оскорбления, все-таки вошла в комнату и проводила долгие часы у постели матери, заставляя ее кушать и пить горячий чай и холодный лимонад.
Майкл вернулся на строительство, которое шло через улицу, и по несколько раз в день приходил справиться о Розе и Вирджинии. Девушка даже не могла передать словами, как много значила его забота.
Шел десятый день после смерти Марка. Погода выдалась слишком жаркой для июня, и ветерок даже не колыхал шторы на открытом окне.
Роза сидела на стуле рядом с кроватью матери и читала ей одну из своих любимых книг.
— Он нас всех в могилу сведет, — внезапно сказала Вирджиния, глядя в потолок.
Девушка оторвалась от чтения.
— Что ты сказала?
— Это моя вина… Полностью.
— Мама, о чем ты говоришь?
— Все дело в пьянке, — Вирджиния повернула голову на подушке. — Я была для тебя плохой матерью, Роза, и сожалею об этом.
— О…
Глаза Вирджинии наполнились слезами.
— Мне хотелось, чтобы Марк вырос мужчиной, которым можно было бы гордиться. Но он все худшее унаследовал от отца. Алкоголизм и подлость… Мне следовало знать, что все так закончится.
— Я не понимаю, мама. Как закончится?
Внезапно мать повернулась спиной к дочери.
— Уходи… Оставь меня… Если он узнает, что я говорю не то… — она закрыла лицо руками.
— Может, переедешь ко мне, пока тебе не станет лучше?
— Нет! — Вирджиния села, глаза тревожно блестели. — Я не могу уйти отсюда! Это мой дом. У меня его не заберут.
Роза положила ладонь на руку матери.
— Конечно. Никто не собирается этого делать, — она поднялась и обняла Вирджинию за плечи. — Ложись и постарайся заснуть.
Женщина неохотно подчинилась. Роза дождалась, пока дыхание матери стало ровным, а потом вышла из комнаты и спустилась вниз. Слава богу, что отца нет. Не хотелось связываться с ним сейчас.
Девушка вышла на улицу и оперлась о колонну крыльца.
Взгляд остановился на большом двухэтажном здании, которое быстро строилось. Майкл стоял у гостиницы, отдавая указания рабочему на высокой лестнице.
Роза чувствовала удовольствие, просто глядя на него. Сколько доброго этот человек сделал, когда они узнали о смерти брата. Он помогал ей по-разному.
«Я влюбилась в него».
Она присела на ступеньку, даже не удосужившись дойти до скамейки. Боялась, что ноги подведут.
Неужели она влюбилась в него?
Роза смотрела на объект своих мыслей, любуясь уверенными движениями Майкла. Раньше она не понимала, как приятно наблюдать за ним. Рафферти — человек сильный, но никогда не использовал власть, чтобы обидеть ее. Роза видела его в гневе, но муж никогда не руководствовался им.
В этот момент она заметила, как Герцогиня поднялась с места в тени и потопала к Майклу. Она терлась о его ноги, требуя внимания. Майкл, разговаривая с рабочими, машинально наклонился и почесал собаку за ухом.
Неужели Роза влюбилась в него?
Она может многое потерять. Что, если она ошибается в нем? Каким станет муж, если запьет? Как поступит, если она разозлит его по-настоящему? Можно ли верить, что он будет любить ее и тогда? Стоит ли вообще доверять ему? Способен ли он обидеть ее?
Если Роза признается, что влюбилась, то потеряет свободу. Она навсегда останется его женой и будет подчиняться во всем. Ее жизнь будет принадлежать Майклу.
Стоит ли любовь такого риска? Девушка вспомнила Вирджинию, лежащую наверху в старой спальне Марка. Она вечно страшится ярости мужа и вообще жизни. Если Роза допустит ошибку и неправильно оценит Майкла, таким ли будет ее будущее?
Словно угадав, что жена думает о нем, Майкл повернулся и посмотрел в ее сторону. Она заметила его улыбку. Потом Рафферти наклонился, подобрал Герцогиню на руки и пошел через улицу. Прежде чем он приблизился, Роза встала и ухватилась за колонну.
«А если я все-таки не смогу себя остановить? Что, если уже поздно?» — думала она, глядя в синеву его глаз.
