Сначала этого было Достаточно.
Утренние поцелуи, поцелуи на рассвете, после долгой бессонной ночи. Ее лицо было бледно от усталости, но тем не менее трепетало от желания. Вздох, слетавший с ее губ к его губам, был тихим и сонным. Ее ленивое, гибкое тело выгнулось навстречу ему.
Ароматный рассветный воздух вторгался в окно, лаская кожу. Она распахнула на нем халат и скинула его с плеч, чтобы быть ближе к нему.
Он так же медленно стянул с нее ночную рубашку. Нагие, они лежали на смятых простынях и предавались долгой и нежной любви.
Никто из них не задавал тон. В этом не было необходимости. Они двигались в унисон, без слов или требований. Требования оставались для других моментов, когда страсть была горячей и настойчивой.
Вероятно, любовь, которую она испытывала к нему, лучше всего выражалась именно таким способом, с легкостью и нежностью, как тихое пламя. Они двигались вместе и доставляли друг другу удовольствие вздохами и шепотом, а не придыханиями и дрожью.
Проводя рукой по его щеке, она ощущала его грубую кожу.
Ради нее он был готов на подвиг. Однако до сих пор Гейб не осознавал всей силы своих чувств к Лоре. Сначала он ощутил потребность, потом пришла любовь, но теперь он понял, что такое преданность. Она принадлежала ему, как никогда не принадлежала ни одна женщина. Впервые в жизни ему захотелось быть героем.
Когда они снова слились, постель была залита дневным светом. Позже, все еще обнимаясь, они, наконец, заснули.
* * *
Я знаю, что поступаю правильно! — И все же, выходя из лифта отеля, в котором остановилась Лорейн, Лора колебалась. — И, что бы ни случилось, я не собираюсь отступать! — Она крепко схватилась за руку Гейба. От недостатка сна она чувствовала себя не в своей тарелке, но была готова к решительным действиям. — Я ужасно рада, что ты со мной!
Я уже говорил тебе, мне не нравится эта встреча! Не стоило тебе иметь с ней какие-либо отношения. С этим я мог бы легко справиться сам!
Знаю, что мог бы. Но, пойми меня, я должна сделать это. Гейб...
Что?
Только, пожалуйста, не взрывайся! — Она тихонько засмеялась, увидев, как он поднял брови. — И не смотри на меня так! Я просто хочу сказать, что, крича на Лорейн, ты ничего не добьешься!
Я никогда не кричу, а лишь иногда повышаю голос, чтобы достучаться до собеседника.
—Поскольку мы все выяснили, полагаю, единственное, что нам осталось, — это нанести удар! — Лора ощутила знакомый приступ панике, но подавила его, постучав в дверь.
Лорейн ответила. В темно-синем костюме она выглядела величественной и уравновешенной.
Лора! — Обменявшись с ней краткими кивками, Лорейн повернулась к Гейбу: — Мистер Брэдли? Приятно с вами познакомиться. Лора не говорила, что вы придете вместе.
Все, что касается Лоры и Майкла, миссис Иглтон, касается и меня. — Он вошел без приглашения, чего бы никогда не сделала Лора.
Уверена, что это очень добросовестно с вашей стороны. — Лорейн быстрым щелчком закрыла дверь. — Однако нам с Лорой надо обсудить кое-какие личные семейные проблемы. Вы меня понимаете?
Отлично понимаю. — Он не мигая встретил ее холодный взгляд. — Моя жена и мой сын и есть моя семья!
Началась тихая и неприятная борьба двух сильных личностей. Лорейн завершила ее очередным кивком:
Если вы настаиваете. Пожалуйста, присаживайтесь. Я закажу кофе. Сервис здесь терпимый.
Не беспокойтесь! — вмешалась Лора, а голос ее лишь слегка выдавал волнение. — Думаю, мы не задержим вас надолго!
Как вам угодно. — Лорейн села напротив них. — Мой муж тоже хотел присутствовать при разговоре, но дела воспрепятствовали его приезду. Поэтому я буду говорить за нас обоих!
Сказав это, она схватилась за спинку стула, словно за оружие.
— Я просто повторю то, о чем мы уже говорили. Я намереваюсь забрать сына Тони в Бостон и воспитать его должным образом.
—А я повторю, что вы его не получите.
«В последний раз попытаюсь воззвать к её разуму», — подумала Лора, подавшись вперед. — Он младенец, а не фамильная собственность, миссис Иглтон! У него есть дом и двое любящих родителей. Он здоровый, красивый ребенок. Вы должны этому радоваться. Если вы хотите обсудить разумные условия посещений...
—Мы обсудим условия посещений перебила ее Лорейн. — Ваших. И все, что я хочу сказать, я выскажу коротко и лаконично. — Мистер Брэдли, — продолжила она, отвернувшись от Лоры. — Вы, конечно, не хотите воспитывать чужого ребенка, как своего родного. В нем не течет ваша кровь, а от вас у него только имя, потому что вы по какой-то причине женились на его матери.
Гейб вынул сигарету и медленно закурил. Лора просила его не взрываться. Возможно, он не сможет помочь ей, но распаляться слишком быстро тоже не стоит.
— Вы жестоко ошибаетесь, — только и сказал он.
Она почти снисходительно вздохнула.
— Я понимаю ваши чувства к Лоре. Мой сын тоже их испытывал.
Цепочка его самообладания начала медленно распадаться. Ярость была видна в его глазах, слышна в каждом четком, отрывистом слове.
—Никогда не сравнивайте чувства вашего сына с моими!
Лорейн немного побледнела, но продолжила ровным голосом:
—Понятия не имею, что она вам наговорила...
—Я сказала ему правду. — Прежде чем Гейб успел заговорить, Лора положила руку ему на плечо. — Я сказала ему то, что, как вам известно, является правдой: Тони был больным, эмоционально, неустойчивым человеком.
Теперь зашевелилась Лорейн, неспешно поднявшись с кресла. Ее лицо раскраснелось и заострилось, но голос звучал так же уверенно.
—Я не стану сидеть и выслушивать, как вы поливаете грязью моего сына!
—Выслушаете. — Лора глубоко вонзила пальцы в плечо Гейба, но не сдавалась. — Сейчас вы выслушаете, хотя никогда не слушали, когда я в отчаянии просила о помощи. Как никогда не слушали, когда просил о помощи Тони, единственным известным ему способом. Он был алкоголиком, настоящим подонком, совершавшим насилие по отношению к тем, кто слабее его! Вы знали, что он бьет меня, видели следы и игнорировали их или придумывали объяснения! Вы знали, что у него были другие женщины! Своим молчанием вы одобряли его!
Меня не касается то, что происходило между вами и Тони.
Вам с этим жить. Но предупреждаю вас, Лорейн, если вы откроете крышку, вам не удастся сдержать того, что вырвется наружу!
Лорейн снова села, удивленная как тоном голоса Лоры, так и тем, что Лора впервые назвала по имени. Это изменение сделало их равными. Перед ней была уже не та испуганная, легко поддающаяся давлению женщина, которую она знала всего год назад.
