Значит, налево!
Я немилосердно расталкивала с дороги мужчин, женщин и детей, преследуемая валом возмущения и проклятий; а также готовым на все Освальдом. Так просто он не сдастся! Вдали я заметила двух патрульных федеральной пограничной охраны. Если успею раньше добежать до них, то спасена!
Однако Освальд сокращал дистанцию в хорошем темпе.
Я отказалась от этого намерения, снова свернула налево и запрыгнула в стоявший там поезд.
Это был древний ящер, которых еще используют на пригородных маршрутах. Я запыхтела по проходу между сиденьями, как дорожный каток.
И вдруг за собой услышала голос:
— Стой, стерва! Я знаю, кто ты!
Он запнулся за колесо коляски, которую какая-то мамашка не отставила, как положено, в сторону, и застрял. Ура всем матерям на свете!
Этой заминкой я воспользовалась, чтобы выскочить на другую сторону, а там запрещенным маневром пересечь пустую колею и вскарабкаться на платформу напротив.
— Эй, стойте, это запрещено! — тут же раздался окрик проводника, но мне было плевать.
У меня постепенно кончалось дыхание, и надо было во что бы то ни стало избавиться от Освальда.
Он уже успел выпутаться, выпрыгнуть из пригородного поезда и теперь ковылял между рельсами.
И тут я поняла, что окрик проводника относился не ко мне, а к Освальду, с которым он бежал ноздря в ноздрю. Освальд, размахивая руками, показывал ему на меня.
Это был мой шанс.
Одним прыжком я запрыгнула в автоматически закрывающиеся двери скоростного поезда, и они сомкнулись за мной.
Есть!
Через дверное окно я еще увидела, как двое патрульных полицейских — без сомнения, вызванных комиссаром по моему звонку с мобильного, — набросились на Освальда, которого мертвой хваткой держал проводник.
Справедливость восторжествовала а я спаслась! Пусть и оказалась без билета в скором поезде на Вену с ближайшей остановкой «Мюнхен, Главный».
Плевать!
Хеппи-энд!
Мой любимый швейцарец появился на свет 11.11. И со времен его проживания в Кёльне стало традицией устраивать в этот торжественный день шумный бал-маскарад, на который приглашались все друзья, знакомые и заказчики. Ровно в одиннадцать вечера гости поднимали бокалы за новорожденного. Эту традицию Урс не захотел нарушить и этого одиннадцатого ноября.
11.11, 19 ч. 32 мин.
Я завернулась в белую простыню, на левой груди нарисовала ужа, вокруг глаз и на ресницы нанесла кило теней и туши, снова выкрасила свои волосы в цвет воронова крыла. И вуаля — Клеопатра!
От простыни остался еще небольшой кусочек. Урс обернул его вокруг бедер и превратился в Ганди.
Да, вы правильно поняли.
Этот выдающийся, не один раз премированный фотограф, этот всемирно знаменитый покоритель вершин, этот корифей в коллекционировании антикварных фотоаппаратов и сын богатых почтенных родителей, этот умница и профессионал… был моим рабом.
Иначе почему бы он прощал мне очаровательные «каприс»[132] (как я это называю), или глупости под хмельком (как это называет остальной мир)? Но он мне прощал.
И более того. Он спас меня из западни в Мюнхене, в которую я попала в результате гонки и преследования.
Мои кредитные карты дурным образом все еще находились в вязаной сумочке с бахромой, которую я оставила у Зиги во время своего злополучного бегства из ее мастерской. А моих карманных денег — вполне приличной суммы — по мюнхенским ценам хватило только на негазированную натриевосодержащую минералку. Вы где-нибудь еще наблюдали такое во вселенной? Мужчина, который ради меня — как прославленный рыцарь на белом коне — несется на своем «сааб-комби» из Цюриха в Мюнхен, увозит меня в роскошный «Байеришен Хоф» и устраивает мне медовую ночь.
На следующее утро за завтраком в ресторане отеля с видом на Фрауенкирхе и крыши Старого города я произнесла с трудом давшиеся мне и чреватые последствиями слова:
— Ах, сокровище мое, я так рада быть с тобой помолвленной! [133]
БЕРЕМ НА ЗАМЕТКУ: Время от времени одаряйте своего песика совершенно необоснованными, но страстно ожидаемыми ласками. Это укрепит в маленьком любимце уверенность, что лучшего места, чем возле вас, для него и быть не может!
11.11, 20 ч. 16 мин.
Упомянутую выше вязаную сумочку с бахромой и моими кредитными картами я получила назад в вечер торжественного празднования Урсова дня рождения.
Я как раз распаковывала следующую подвозку из службы доставки, когда Урс сунул мне в руку визитную карточку:
— Она только что пришла. Это кто-то из твоих знакомых, или я ее когда-то снимал, а потом напрочь забыл?
ЗИГЛИНДА ГЕЗИНА ШЁЛЬКОПФ СВОБОДНАЯ ХУДОЖНИЦА
— Я ее не знаю, — ответила я с набитым семгой ртом.
Естественно, я была просто обязана продегустировать все поставки. В соответствии с девизом «Лучшее — для меня!».
— Хо, ты не могла меня забыть! — прогнусавило фальцетом из кухонной двери. — Я принесла тебе твои вещи. Блузку я зашила. Это было самое малое, что я могла для тебя сделать, а, золотко? После того как нагнала на тебя страху.
Зигги в заляпанном краской комбинезоне схватила тюбик горчицы:
— А сейчас я создам для вас шедевр в честь нашего примирения. Когда скидывала пальто в спальне, заметила там, у вас «Оленя» и «Цыганку» маслом. Но вы же это не серьезно, а, мои дорогие? Сейчас я их мигом вам обновлю! Чиро! [134]
Урс внимательно посмотрел на меня.
— Не надо вопросов! — предупредила я и засунула ему в рот кусок семги.
11.11, 20 ч. 44 мин.
Комиссар попал на вечеринку случайно. Он притащил с собой своего «крими». Нет, это не то, что вы подумали, не криминального субъекта и не детективный роман, а своего коллегу-криминалиста. Звали того Юр- ген Рихтер, и был он все еще в своей рабочей одежде, то есть в белом халате.
— Я просто хотел поглядеть, могут ли в этой зараженной грибками и спорами халупе выживать человеческие особи, — сообщил Юрген Рихтер, натянул на лицо марлевую маску и растворился среди народа.
Точнее сказать, среди моих подружек по Клубу любителей детективов. Я успела еще заметить, как Мэрен, наряженная французской кокоткой, соблазнительно улыбнулась ему.
— Очень остроумно. А вам непременно надо было приволакивать его с собой? — наехала я на комиссара.
— Не лишайте парня удовольствия, у него не так уж много развлечений. — Мой друг и соратник ухмыльнулся. — А я сегодня не на службе, так как насчет пивка?
— Идемте. — Я потащила его в кухню. — А что это вы жертвуете на меня свое свободное время?
