— Идемте. — Я потащила его в кухню. — А что это вы жертвуете на меня свое свободное время?
— Я просто подумал, что вам будет интересно узнать, что Освальд Мюндтер не подает на вас заявления за нанесение телесных повреждений.
Я поджала губы.
— Надеюсь, вам ясно, что с его стороны это широкий жест. В конце концов это вы вмазали ему, добропорядочному гражданину, мощный хук правой под дых. Да еще при свидетелях. — Он расплылся, словно слизняк.
Освальд Мюндтер добропорядочный гражданин, а не вор и шантажист? Этот аутсайдер, это охвостье! Скорее всего, он не хотел позориться перед своими дружками, такими же садомазохистами, что его нокаутировала женщина!
Я достала из холодильника пиво.
— А кроме того, это дело прояснилось, — продолжал комиссар. — Волос преступника на трупе оказался собачьей шерстью. Хотите услышать дальше?
— Нет, не испытываю ни малейшего интереса. — Я сунула ему в руки банку с пивом и развернулась.
Триумф!
С каким удовольствием я оглянулась бы, чтобы посмотреть на его глупую рожу, но это бы лишило эффекта мой уход со сцены.
А кроме того, я уже и так знала, как Конни попала в мою ванну. Мне рассказал Джерри, пару дней назад в нашем общем садике, когда этот поврежденный умишком Зевс прыгнул на меня сзади в попытке спаривания.
— Смешно, как раз то же самое он пытался проделать с твоей подругой, — расхохотался Джерри.
Тут правда и вылезла наружу.
Конни, не подозревавшая, какие опасности подстерегают ее в нашем саду, попросту открыла калитку и направилась к двери. Тут на нее наскочил Зевс, в результате чего она упала и неудачно ударилась головой о ступеньки перед входом. Джерри, добрая душа, вытащил запасной ключ от нашей половины и уложил потерявшую сознание Конни в ванну.
— Конечно, в ванну, не на кровать ведь! Всем известно, что, приходя в себя, человек обычно блюет, — оправдывался Джерри, помешанная на чистоте домохозяйка. А поскольку Джерри находится не в лучшей спортивной форме, а Конни весит немало, он несколько раз ее ронял. Отсюда синяки и ссадины.
— Да я хотел тебе раньше сказать, но ты меня все время избегаешь, — с упреком говорил Джерри, отряхивая с меня пыль. Главным образом с груди и задницы.
«А как же шантаж?» — спросите вы сейчас.
Спокойствие. Всему свое время.
11.11, 21 ч. 02 мин.
Естественно, Джерри тоже был приглашен на день- рожденный бал. Этого требовали законы гостеприимства.
Он явился в гавайской майке с остатками пойла в полуторалитровой бутылке, с красной игрушечной «Феррари» на бейсболке и в сопровождении Зевса и Аполлона.
На нем висела экс-«железная леди» Алекс Дромбовски в платиновом парике, переряженная Мэрилин Монро. Из смелого платья красного шелка роскошно выпирали ее силиконовые груди, а если она не подложила подушечку с заднего фасада, значит, в последнее время дошли и туда руки (хирурга).
Джерри гордо сиял.
— И чего ты в нем нашла? — спросила я ее в один из немалочисленных моментов, когда Джерри отвалил от нее, чтобы облапать очередную из присутствующих бабенок.
— Это твои происки из-за того, что он безработный? — фыркнула Алекс мне в лицо.
— Да разве в этом дело? Ты посмотри на него: вон он хлещет кнутом дамочку из гарема.
Рабыней гарема оказалась Конни Симоне. Очевидно, таким образом Джерри приносил ей свои извинения за тот случай с ванной.
Кто-то врубил полонез, и Джерри тут же ухватил пышные бедра Конни, упакованные в шаровары, и потащил рабыню по комнате.
Алекс смотрела на него с молитвенно сложенными руками. С таким умилением смотрят заблудшие овечки из паствы на своего духовника.
Вот и пойми после этого женщин!
11.11, 21 ч. 23 мин.
По ходу праздничного вечера выяснилось, что Джерри обласкивал не ту рабыню. Этой оказалась Фабиола, двойняшка Конни.
А Конни сидела с Хеннесом Гукельсбергером, мужичком к шестидесяти, с жидкими волосенками, который заявился сам по себе, на краешке нашей ванны и с энтузиазмом расписывала недавние захватывающие события своей жизни. А бравый Хеннес делал снимки цифровой камерой с нашей исторической посудины.
Господин Гукельсбергер был реабилитирован после того, как одна из соседок Конни призналась ей, что это она написала анонимку.
Как выяснилось, вовсе и не анонимку. Крючок справа под текстом обозначал подпись. А Конни с ее пристрастием к шпионским историям, попросту не сообразила, что это подпись.
11.11, 21 ч. 44 мин.
Кнута и Матце я тоже пригласила. Они явились в образе Одри Хепберн и Марии Каллас и были самыми очаровательными дамами бала. Пока Зиги наносила «последний штрих» горчицы на нашу масляную живопись, они спели «Мун Ривер»[135] и дуэт цветов из «Аакме». Страшно фальшиво, но и жутко занимательно.
Их таксик тоже участвовал в вечеринке. Он вылизал все стаканы, до которых смог добраться. И в подпитии он (который, собственно, оказался «она») отдался похотливому Зевсу. И теперь все с нетерпением ожидали результата: кто появится на свет, ротвейлеры или таксы? Во всяком случае, приплод должен быть на очень коротких лапках и с массивным крупом.
11.11. 22 ч. 05 мин.
Мама Амританандамайи и ее сигх, переодетые в индейцев, в углу нашей спальни разыгрывали с братьями Хёрнинг партию в покер. Братья в костюмах пиратов проиграли уже и дом, и двор, но я не стала вмешиваться.
На футоне неподалеку возлежали куртки, пальто и плащи наших гостей, а также моя подруга Марианна с ее греческим сувениром из отпуска: восемнадцать лет, гора мускулов — настоящий олимпиец — и страшно горячая кровь. Я подумала, не согнать ли их, но потом просто бросила парочке остатки наших кондомов со вкусом салями и оставила их удовлетворяться.
ЮТ, 22 ч. 07 мин.
Моя закадычная подруга София не приедет. Она и ее благоверный ожидают техпомощь на дороге А6 прямо за Нюрнбергом. София может мне втрюхивать какие угодно объяснения, но я-то знаю: по старой привычке она залила в новый «БМВ» не суперочищенный бензин, который ему требуется, а дизельное топливо. Я не расстроилась. Пусть ее муж расстраивается. И действительно, на заднем плане было слышно, что бородатый очкарик рвет и мечет. Я передала трубку Урсу, чтобы София могла его поздравить.
11.11, 22 ч. 09 мин.
Родители Урса — реформаторша Цвингли и Вильгельм Телль, а также мои — Гензель и адмиральша Гретель сидели на крылечке и вели разговор с совершенно незнакомым мне молодым человеком. На нем была монашеская ряса. А разговор, как мне показалось, вертелся вокруг научных исследований стволовых клеток, их смысле и бессмыслице.
— Урси, кто это там? Ваш родственник?
