В какой-то момент дедуля внезапно замер и как будто впал в ступор. Я обрадовалась передышке и выползла на четвереньках из ловушки, в которую сама же и забралась.
— Перер… — начала было я, но дядя Вася поднял палец вверх, привлекая к молчанию, и не говоря ни слова отправился в сторону, откуда мы пришли. Я тоже напряглась и попыталась разобраться, что случилось. Ответ пришел вместе с порывом ветра и отчетливым запахом гари.
— Пожар! — проорал дядя Вася, возвращаясь к нам и зло метнув взгляд в сторону сына.
Мы не сговариваясь подскочили с мест и похватав принесенные с собой вещи, двинулись за дядей Васей. Он шел быстро и подавался левее, будто обходя препятствие. И чем ниже мы спускались, тем отчетливее слышался треск огня. По началу думала, что Василий преувеличил, и у нас впереди лишь небольшой участок, только занявшегося огня. Но вскоре стало совершенно ясно, сухая трава и поваленные деревья, отличная пища для всепоглощающего пожара.
Вскоре воздух стал горячее, а грохот и черный дым стояли такими, что казалось на расстоянии руки вокруг уже ничего нет.
— Уходим назад! Не пройти! — проорал не на шутку встревоженный дядя Вася, и сразу прижал к носу смоченное водой полотенце. Хорошо, что мы взяли с собой для тренировки все необходимое. Только вот поганца сыночка, лишнего прихватили. И дядя Вася явно уже сожалел о своем решении.
— Но там пустота! — тут же взвился Петр, упав на корточки и с жадностью глотая более чистый воздух. — Я не собираюсь подохнуть на этой чертовой горе, иду вниз!
Дядя Вася с горечью посмотрел в спину сына и его отчаянные шаги в сторону все более отчетливо полыхающего леса. Мне показалось, что тот держит руку около уха, будто по мобильному разговаривает. Хотя дядя Вася накануне четко предупредил нас не брать с собой девайсы, дабы на горе они ни к чему, только отвлекать будут. Видимо я одна такая послушная оказалась.
— Девонька, я не могу его одного оставить, — подойдя ближе, несостоявшийся тренер сунул мне в руки свой рюкзак, — иди наверх, там кислорода меньше, огонь медленнее вверх пойдет. А мы вниз спустимся, авось дойдем, пропадет ведь без меня. Как потушим, за тобой вернемся.
Перспектива остаться одной на горе, да еще когда вокруг бушует пламя, меня совсем не обрадовала. Замотала головой и вцепилась в старичка словно круг спасательный.
— Вместе пойдем, не останусь одна, — совершенно уверенно ответила на его немой взгляд из-под кустистых седых бровей.
— Ну тогда не отставай, — он развернулся и быстрым шагом направился вслед за скрывшимся из вида сыном.
Я смочила собственное полотенце последней водой и намотала на голову. Тоже рванула следом.
Спускаться ниже становилось все страшнее. В голове совершенно не кстати проходила вся моя жизнь, вопросы и ответы, все ли сделала правильно и сколько всего не успела сказать своим любимым.
В какой-то момент дядя Вася, шедший впереди, остановился. Мы чуть ли не уткнулись носами в его спину, а потом взглянули вперед.
— Уходим еще левее, там речушка была, вдоль нее спустимся, иначе не пробраться, — перед нами открылась ужасающая стена огня, жар сбивал с ног и обжигал легкие, защищавшее голову полотенце давно высохло.
«И когда только огонь успел так разрастись», — мелькнуло в голове, но тут же сменилось новой мыслью, — «Хочу жить!». Вот так просто и отчетливо. Ну кто придумал, что жизнь может оборваться так внезапно и быстро. Я только осознала свой путь, начала восхождение. Но вот качусь вниз, в самое пекло.
Кажется, не заметила, как осела на землю и обхватив руками колени смотрела словно зачарована на приближающееся пламя. Оно поглощало все на своем пути, разрастаясь при малейшем дуновении ветра в десятки раз. Неподалеку промелькнуло искаженное болью лицо дяди Васи, он тащил на спине что-то тяжелое, что сгорбило его и тянуло к земле. Присмотрелась, это оказался его сын, видимо не смог пройти, не получилось.
Василий медленно отдалялся, унося на себе свою ношу, он был весь в саже и размазывал по лицу катившиеся слезы. Нет, я не видела их, просто догадалась, по частому взмаху руки и… может это все лишь плод моего воображения. Внезапно захотелось спать… Я прилегла на теплую, каменистую поверхность и закрыла глаза. Нос и горло жгло так, будто я наглоталась раскаленного железа. Очень хотелось пить и спать. А потом я почувствовала, что лечу.
Такое странное ощущение полета и освобождения.
«Ну вот и все», — последняя здравая мысль мелькнула в сознании, а потом на лицо плюхнулось нечто мокрое и холодное. Что и спугнуло умиротворяющую идею попрощаться со всеми и отправится в новый путь.
— Держись, ты только держись, — услышала бормотание сквозь вату и трещащий вокруг пожар.
Очнулась от уже знакомого крика чересчур горластого Петеньки. Петух все так же нагло стоял около моей головы и надрывался что есть сил. Рядом послышалось отборное и заковыристое ругательство, на столько знакомое, что не поверила ушам. С огромным трудом повернула, показавшуюся пудовой, голову в сторону все еще бормочущего мужчины.
Гриша сидел на полу и уткнувшись в свои руки, расположенные на кровати, кажется спал. Бормотания стали стихать. Рядом стоял таз с водой, а на лбу почувствовала мокрое полотенце.
«Неужели всю ночь за мной ухаживал?», — стало так приятно на душе, но потом всплыло в памяти все что произошло и по чьей милости оказалась в этой забытой богом деревне.
— А ну ка еще разок, Петенька, — прошептала осипшим голосом, и сама себя не узнала. Захотелось подойти к зеркалу и убедиться, что со мной все в порядке.
Попыталась аккуратно встать, но Гора тут же поднял заспанное лицо и обнаружив меня в полусогнутом состоянии нахмурился.
— Ника, тебе лучше лежать, ты надышалась дымом. Скоро приедет врач, он осмотрит тебя, — в его голосе звучали неподдельные тревожные нотки с несвойственной каменной Горе теплотой. На миг смутилась. Но потом будто прострелило сознание:
— Дядя Вася! Шпала! Кхм… то есть Петр, как они? Живы?
— Да, чуть не придушил поган… погорельца собственными руками, когда узнал, что это он устроил пожар на горе. Пришлось вертолет вызывать, жители всей деревней тушили, чуть до домов огонь не добрался. А этот… в общем в больницу увезли, хорошо хоть позвонил матери, она пожарных вызвала и мне сообщила.
Гора рассказывал сдерживаясь, не переходя на крик. Кулаки сжал до побелевших костяшек, видимо накипело внутри, за дядю Васю так испугался.
— Все живы, это главное, — прошептала в ответ, на глаза начали наворачиваться слезы от осознания, что я была на волоске от смерти. Меня начало трясти, и Гриша тут же прижал к себе, мягко проводя рукой по волосам. Волосам?!
— Волосы? — отстранилась от него и заглянула в зеленые глаза, походившие на болото в данный момент. Эх. Как бы сильнее не затянуло, — Они на месте?
Гриша улыбнулся одним уголком губ и вновь притянул к себе.
— Все на месте, беда моя, и волосы, и глаза, и ты. Прости меня, — последние слова с трудом расслышала. Вновь отстранилась.
— Ты что-то сказал? — прищурилась. Я тут столько страху натерпелась, чуть не сгорела заживо, а он шепчется. — Я, кажется, не расслышала.
— Я люблю тебя! — глядя прямо в глаза, четко произнес Ветров, и я от его слов остолбенела, не в силах переварить.
— А еще раз повторишь? — улыбнулась наконец, после продолжительной паузы.
— Не наглей, — хмыкнул Гриша и потянулся к моему лицу.
Глава 31. УПРЯМАЯ
Каждое утро у вас есть 2 варианта:
Продолжить спать или
Встать и гнаться за мечтами
(саморазвитие)
Гриша очень мягко, едва касаясь кожи, начал осыпать мое лицо поцелуями. А я продолжала сидеть и просто принимать эти ласки, слова любви и заботы. Не могла вымолвить ни слова. Внутри боролись противоречивые чувства предательства и любви. Я не забыла, что он говорил тогда на интервью, это было больно, невыносимо. И теперь этот человек говорит мне что любит. Как я могу верить?
