— Ты зачем папу мучаешь? — давясь смехом, спрашиваю я, моментально забыв о желании его отчитать. — Доброе утро всем.
Приветственно махнув мне ложкой, Роберт вновь сосредотачивается на кастрюле, Полина же как ни в чем не бывало заявляет:
— Он спросил, что я хочу, а я ответила.
Ну вообще, да, сам виноват.
— Ладно, — говорю я, помолчав. — Я иду умываться, а потом буду готовить завтрак. Если конечно Роберт сам не хочет его сделать.
—Лучше иди одевайся, — по-хозяйски распоряжается Роберт, глядя на меня из-за плеча. — Я уже пообещал Полине позавтракать в ее любимых Гуси-лебеди.
Я закатываю глаза. Время и еще и девяти утра нет, а она успела по полной взять его в оборот. Хотя против завтрака вне дома ничего не имею. Настроение у меня воздушное, романтичное. Хочется красиво одеться, может быть даже накраситься немного и выйти на завтрак с семьей.
С семьей, — переливчатым пением звучит в голове. С семьей, — горячо отдается в сердце.
Со сборами на семейный завтрак я немного увлекаюсь, и после часового ожидания Роберт с Полиной сообщают, что устали ждать и предпочтут спустится во двор. Что тут сказать? Есть свои минусы в том, чтобы внезапно ощутить себя женщиной. Хочется по несколько раз менять наряды, напрягать всех вокруг и опаздывать.
— Мама! — с упреком восклицает дочь, когда я наконец выпархиваю во двор. — Ты красивая конечно, но все равно очень долго…
— Стоило того, чтобы подождать, — улыбается Роберт, выразительно оглядывая меня с ног до головы.
Я смотрю на него с благодарностью. Спасибо, что оценил. Для тебя в том числе старалась.
Делаю шаг к нему, желая ощутить теплое прикосновение к талии, к которому успела привыкнуть, и вздрагиваю от звука мужского и странно знакомого голоса.
— Рада, привет!
Резко повернув голову, я вижу перед собой Алана. Того самого, с кем я тайком сбегала на свидание. Стоит не один. С девушкой.
— О, привет! — от неожиданной встречи и волнения у меня перехватывает дыхание. — А ты здесь… Привет! — я неловко машу рукой его спутнице. — А это моя дочка Полина, а это Роберт…
Мужчины пожимают друг другу руки, отступают. Алан подмигивает скептически уставившейся на него Полинке:
— Приятно познакомиться.
Ничего не ответив, она обхватывает ладонь Роберта и тянет мою.
— Идем, да? У меня уже живот от голода сводит.
Все-таки дочь вылитая я — абсолютно не видит смысла любезничать с теми, кто ей неинтересен. Я встречалась с Алексеем целый год, но когда он вышел из моей квартиры в последний раз, едва ли о нем вспомнила. Роберт совершенно другой. Умеет поддерживать отношения со всеми. Наверное, хорошо, если в будущем Поля переймет у него это качество. Не хочу, чтобы она когда-то чувствовала себя одинокой как я.
Задержавшись на мне взглядом, Алан улыбается без толики неловкости или ревности. Зря я тогда навоображала, что он ко мне чувствами воспылал. Видимо просто маялся без друзей в незнакомом городе и захотелось хоть с кем-нибудь пообщаться. Оно и к лучшему конечно. Ни к чему усложнять.
Оглянувшись, я с новым вниманием оглядываю его спутницу. Худощавая, стройная, темноволосая. Интересно, это та самая, которая ему снилась или случайная знакомая? Склоняюсь ко второму варианту. Первый все же из разряда фантастики.
— Друг? — интересуется Роберт уже после того, как мы садимся в подъехавшее такси.
Внутри поднимается паника. Я ходила на свидание с Аланом, испытывая чувства к нему. Для меня это повод испытывать угрызения совести.
— Скорее знакомый, — бормочу я, отчаянно желая сменить тему. — Виделись однажды. Я кстати тоже жуткая голодная… — И дергаю Полину за руку, призывая прийти мне на помощь: — Что закажем, зайчонок? Пиццу, да? Я бы еще салат съела.
— Зайчонок меня зовет папа, — с подозрением сощурившись, комментирует дочь. — Ты обычно называешь меня крольчонок.
Скрипнув зубами, я делаю большие глаза. Нашла время умничать. Крольчонок — зайчонок — какая разница? Могла бы просто подыграть.
Администратор кафе нас узнает. Приветливо машет Полинке, улыбается мне и здоровается с Робертом со словами «Ой, вы снова к нам?». Видимо, ему особо ничего и делать не нужно, чтобы располагать себе персонал заведений. В одиночку он едва ли расхаживает по детским кафе, а значит о дополнительных знаках внимания речи точно не идет.
— Я рассчитывала, что ты будешь более разговорчив с девушкой на входе, — иронизирую я, когда нас усаживают за большим столом по центру. — Вечерами здесь почти не бывает свободных мест, и нам с Полиной не помешали бы связи.
— Используешь мое несравненное обаяние в корыстных целях? — скалится Роберт и с уже в следующую секунду становится серьезным: — Тебя же смущала моя любезность. Решил быть сдержаннее.
Над солнечным сплетением тепло екает. Помнит о моих переживаниях? Принял во внимание? Ради меня?
— Мы же вроде бы прояснили этот момент, — стараясь не звучать взволнованно, говорю я, приглаживая скатерть. — Твое джентльменство, как выясняется, очень нам на руку. Вон какой большущий стол выдали. Обычно мы с Полей ютимся под лестницей.
Произнеся это, понимаю, что нисколько не кривлю душой и повсеместное внимание к нему меня действительно не трогает. Ночной разговор вселил в меня окончательную уверенность, что между нами все серьезно. Приоткрыв Роберту правду о времени, проведенном без него и может быть впервые в жизни позволив себе быть уязвимой, я будто бы освободилась. Происходящее действительно серьезно для нас обоих. Я до сих чувствую беспорядочные поцелуи на лице и слышу обещания никогда не оставлять и заботиться. Когда я позволила Роберту увидеть другую часть себя, он сделал для меня то же самое.
— Я буду пиццу с сосисками, сок и молочный коктейль, — водя пальчиком по картинкам меню, диктует Полина. — Вы с папой можете заказать себе пиццу с малиной. Я потом у вас попробую.
Всякий раз, когда она называет Роберта папой, его лицо приобретает выражение умиления, неверия и радости. Думаю, так будет происходить до тех пор, пока он окончательно не обживется в своем официальном статусе отца. И я снова восхищена Полиной: тем, как стойко она держалась, не желая преждевременно одаривать его этим высоким званием, и тем с какой непринужденностью делает это сейчас. Вот уж у кого в будущем не возникнет проблем с целями и умением их добиваться.
Роберт в очередной раз идет на поводу у хотелок Полины, заказывая странную пиццу с малиной, к которой никто из нас не притрагивается, и еще половину из меню. Мне даже хочется отругать его за подобную расточительность, сказав, что ему больше не нужно никого впечатлять. Уже впечатлил так, что ни меня, ни Полинку не оторвешь. И еще после того, как мы с Робертом прояснили отношения, мне стало хотеться экономить его деньги. Вот что значит почувствовать мужчину своим.
— А ты насколько к нам приехал? — спрашивает Полина, сама того не ведая, озвучивая вопрос, который я никак не решаюсь задать.
Серьезность намерений друг к другу мы допустим обсудили, но как будут выглядеть наши отношения с учетом имеющегося расстояния — нет. А я не люблю спрашивать о том, на что не имею предположительного ответа. Потому что заставлять Роберта мотаться к нам по несколько раз в месяц — сущее издевательство, как впрочем и настаивать на его переезде в Иркутск. Да, я не слишком люблю Москву, но надо быть реалистом: после столицы в нашем городе ему будет тесно.
— До конца недели, — отвечает Роберт и, ласково проведя ладонью по волосам дочки, устремляет взгляд на меня.
Я неосознанно подбираюсь, потому что чувствую: сейчас прозвучит что-то важное.
— Нам надо съезжаться, Рада, — с нажимом продолжает он. — Ты про отношения на расстоянии, помню, говорила, что не рассматриваешь. Я тоже не рассматриваю. Тем более при наличии такой принцессы… — Он снова гладит Полинку по голове и передергивает плечами, будто немного нервничает. — Я хочу, чтобы вы ко мне переехали. В Москву. Почему не я должен переехать в Иркутск могу пояснить — у меня на этот счет масса аргументов есть. И не потому что я эгоист и ты под меня обязана подстроиться. Не поэтому. Во-первых, нужно подумать о Полинкином образовании… Ей ведь в школу поступать в этом году…
