В области груди появилась эта странная давящая боль. Она колола, распирала, рвала меня на части.
У дочери десять дней назад умерла мама. Что думал я, как скоро она сможет забыть? Маму. И ту боль, которую испытывает кроха от того, что мама – самый близкий любящий человек, не вернётся к ней уже больше никогда.
Теперь, когда в её жизни появился папа, она боится потерять его тоже.
Боится, что все оставят её…
Нежно баюкаю свою дочь. Она засыпает, прижавшись ко мне. Из её рук выпадает на пол карточка. Кладу Еву в кроватку, накрываю розовым одеяльцем. Целую.
Нагибаюсь, достаю упавший листок. Вздыхаю... Фотография её мамы Анжелы. Кладу фото рядом с подушкой.
Тихо выхожу из детской.
***
Ева быстро привыкает к новой жизни. Спустя месяц она уже не просто послушно ходит в детский садик, а прямо-таки рвётся туда. У неё появилось много друзей.
Теперь даже сложно представить свою жизнь без этого маленького чуда. Очаровательной синеглазой рыжеволосой с крохотными едва заметными конопушками на лице.
В гости к нам зачастил и брат Егор со своей женой.
София с удовольствием возится с Евой. Что-то обсуждают между собой своё девчачье. Мы не вмешиваемся. Поползновения по поводу «отдать» им дочь, больше со стороны семьи брата не предпринимаются. Я выдыхаю.
Невестка потихоньку приходит в себя. Она улыбается. Отходит от своей депрессии. Звонкий смех Евочки разносится по всем этажам.
Иногда Ева грустит, вспоминая свою маму. Берёт в руки её фотографию. Гладит, целует, крепко прижимает к своей груди.
Разговаривает с ней… Рассказывает ей свои новости... Говорит, как любит и как скучает без неё.
Мне больно видеть, как малышка страдает без мамы. Ведь даже в детском садике она видит, что детишек приводят и забирают другие мамы. Но ни разу Ева не пожаловалась мне, что у неё есть только папа.
Она помнит свою маму. И общается с ней как с живой.
Я напрягаюсь. Бешусь от собственного бессилия и беспомощности. Безумно соскучился и по своим сыновьям. Всё как - то так накатывает...
Не знаю как изменить, исправить эту ситуацию.
Самая большая моя мечта, чтобы мы воссоединились с Полиной. И все вместе зажили большой дружной семьёй.
Но как могу, как смею я на это надеяться?
Ведь после моего скоропалительного отъезда в Сибирь наши отношения, которые только начинали тогда налаживаться, рухнули резко, словно в обрыв.
Полина замкнулась в себе. Общается со мной только на вопросы о детях. Всё, что выходит за эти рамки резко обрывает. Отвечает кратко сухо холодно.
Я несколько раз звонил ей. Она со мной общается отстранённо. Спасибо, что хоть детям передаёт трубку.
Знаю, что ей не понравился мой внезапный отъезд. Ссылаясь на срочность работы, я не объяснил ей настоящую цель поездки.
Но что мог я сказать ей тогда??
Если сам не был уверен ни в чём. Считал это чем - то сродни розыгрыша. И вылетел только по настоянию отца. Думал, вернусь домой на следующий день.
Какой у меня был выбор?..
Кризис у Мишеньки уже миновал. Рядом с ним было много взрослых. Полина и два очень деятельных деда.
А Ева потеряла маму. И была совсем одна... Брошенным покинутым никому ненужным ребёнком. Друзья Анжелы уже собирались отдавать её в детский дом...
***
В комнату входит отец.
- Полина с сыновьями завтра возвращаются в Москву, - сообщает он, испытующе глядя на меня.
Меня переклинивает. Мне об этом она не сообщила. Не нашла нужным. Впрочем, в свете наших отношений, я даже не удивлён.
Исподлобья смотрю на отца.
- Что делать думаешь? – спрашивает он.
- Не знаю, - честно отвечаю я. - Думаю об этом уже весь месяц. Полина со мной почти не разговаривает. Как я полезу к ней с тем, что у меня есть дочь? Ума не приложу, - раздражённо добавляю я.
- Расскажи ей всё, как есть, - ровно произносит он.
Вскидываю на него глаза.
Отец устраивается в кресле напротив меня, готовый слушать.
Смотрит на меня с недоумением, словно не понимает, в чём проблема.
- Полина и так доверяла мне не до конца. А тут целый ребёнок! Что я её скажу в своё оправдание? Нечего мне сказать.
Хмуро отворачиваюсь к окну.
- Макар! – неожиданно жёстко говорит отец. – Ты и так пропустил тьму времени. Целых четыре года! Вы не были вместе. И за это время могло произойти всё, что угодно. Насколько мне известно, она тоже замужем была. Ну, и ты не в монастыре, - чеканит отец. Делает паузу. – Советую тебе встретиться с ней. Рассказать всё, как есть. Пусть она сама решает. Не захочет чужого ребёнка - её право, - рвано припечатывает он. - Если любит тебя, всё поймёт и простит. Ну, а если нет… Тут уж, сын, ничего не поделаешь.
В комнату вихрем влетает Ева. Рыжие локоны развеваются, глаза светятся.
Кажется, солнышко ворвалось и осветило комнату.
Улыбаясь, дед распахивает свои объятия. Она забирается к нему на колени. Сворачивается там, как маленький котёнок.
Милая нежная любимая моя доченька.
Запускаю руки в волосы. Тереблю их. Представляю перед собой своих сыновей, когда они узнают, что у них есть сестрёнка. И глаза Полины...
Глава 41
Полина
В Шереметьево прилетаем ночным рейсом. Отец обещал встретить. За пределами аэропорта всё будет чётко.
Но сейчас…
Волнуюсь. Дети спят. Не знаю, как доберусь с ними до паспортного контроля. Потом надо получить багаж и преодолеть таможенный контроль.
Пройти всё это с двумя сонными малышами тот ещё квест.
Светлана хотела лететь со мной в Москву. Но я заказала ей и племянникам билеты на родину. Уж очень боялась её воинственного настроя – выяснить отношения с Макаром.
- Паша! Миша! Просыпайтесь! – бужу ребятишек.
Малыши с трудом открывают глазки. Трут их. И тут же закрывают обратно.
- Мам! Я хочу спать! Я тоже буду спать! – капризничают они.
- Если вы сейчас же не проснётесь, самолёт вас отвезёт обратно. А я останусь в Москве! - пытаюсь привести в чувство близнецов.
- Ну и пусть! Там море! – лепечут они.
- Что помощь нужна? – слышу над собой уже знакомый баритон.
Вздрагиваю от неожиданности. Запрокидываю голову. Натыкаюсь на дымчатый серый взгляд.
Богдан Шиманский одетый в шикарный дорогой костюм, нависает надо мной, обволакивая терпким запахом парфюма.
- Дети спать хотят. Привыкли к режиму, - бормочу я. И закусываю губу.
- Не беда, - улыбается он, обнажая свои белоснежные зубы.
Будто рок - звезда какая! Невольно приходит в голову ассоциация.
- У тебя их, как я вижу, всё - таки двое. Не трое, - лукаво подчёркивает он. – Одного возьму на руки я, - кивает на Мишу, - Ну, а второй будет с тобой.
- Спасибо! Ты меня очень выручил, - выдыхаю я.
Проходим кордоны проверок.
Богдан несёт Мишу на руках. Пашу веду за руку я. Слава богу, что хоть он проснулся.
- Мама! Вон наш папа! – машет свободной рукой сын в толпу встречающих.
Поднимаю глаза. По ту сторон выхода стоит Макар.
Его высокая широкоплечая фигура возвышается над всеми. Он машет нам рукой.
Теряюсь. Ищу взглядом своего отца. Не нахожу.
Мы движемся в потоке пассажиров, выходим к встречающим. Едва преодолеваем последние метры, как Паша вырывает свою руку и бежит навстречу Макару.
Тот обнимает сынишку, поднимает на руки, целует.
- Большое спасибо, Богдан, - развернувшись к нему, произношу я. Забираю Мишу. – Не знаю даже, как бы я справилась без тебя.
- Не за что благодарить, Полина. Обращайся! – отвечает он, не сводя взгляда с Макара.
Они встречаются взглядами. Кажется, искрит между ними.
Глупо. Я ничья.
- Муж? – сипло спрашивает Богдан. Брови его сходятся на переносице.
- Бывший, - бросаю я. Делаю шаг в сторону Макара.
Богдан хватает меня за локоть.
- Я позвоню, - хрипло говорит он, пронизывая меня пристальным серым взглядом.
- Не думаю, что это хорошая идея, - отвечаю я, пожимая плечами.
