— Ну и что? Главное, чтобы тебе нравилось.
Катя закусывает нижнюю губу, пытаясь скрыть улыбку.
— Котенок, давай ужинать?
Я открываю меню и начинаю листать. Катя следует моему примеру, и через 20 минут нам приносят ужин. Снова она заказала себе один лишь салат.
— Котенок, ты очень мало ешь.
— Я наелась попкорном.
— Это разве еда?
— Но он очень сытный, — протестует.
— Десерт хотя бы возьми. Пирожное какое-нибудь.
Катя застывает с поднесенным ко рту помидором черри. Шумно выдыхает и все-таки наконец-то отправляет его в рот.
— Я лучше мороженое закажу.
Мы сидим в ресторане два часа, разговаривая о разном. Почти, как в былые времена. Только теперь мы целуемся, и я ее обнимаю. Катя продолжает весь вечер держаться очень сдержанно, но уже не так вжимается в кресло, как в самом начале нашей встречи.
На самом деле Катя всегда была очень скромной и тихой, так что особо нечему удивляться. Просто по ее фотографиям, которые я смотрел на протяжении шести лет, и по моим наблюдениям за этот месяц, мне показалось, что она стала более раскованной. Но нет, сейчас я понимаю, что это не так. Котенок такая же, как и в 16 лет: тихая, скромная, стеснительная.
— Почему ты избегала меня все эти шесть лет? — Все-таки задаю наболевший вопрос.
— Не знаю… Сейчас я понимаю, что это было глупо.
— Антон тогда сказал, что ты стала с ним встречаться назло другому парню…
— Да, назло тебе, — она вскидывает на меня взгляд.
Привлекаю Катю к себе и крепко обнимаю.
— Котенок, не надо больше ничего делать мне назло, слышишь?
— Да, — тихо шепчет.
Я нахожу ее губы и еще раз целую. Мне, безусловно, неприятен тот факт, что Катя была с Антоном и Глебом, хотя могла бы быть все это время со мной.
— Ты встречалась только с Антоном и Глебом или у тебя были еще парни? — На самом деле я не очень хочу задавать этот вопрос, но он сам вырывается.
— Только с ними. Больше никого не было.
Я целую ее в макушку и прошу счет. Не знаю, зачем мне эта информация, но ее ответ мне нравится. Впрочем, можно было и не спрашивать. Сам ведь прекрасно знаю, насколько Катя скромная. Вряд ли она могла встречаться с парнями направо и налево. Это точно не про нее.
Антону она всегда нравилась, помню, как он еще при мне пытался куда-то ее пригласить, пока я ему строго-настрого не запретил. Ей тогда было всего 15 лет. Но когда я уехал, уже некому было останаваливать Антона, вот она и согласилась с ним встречаться. Правда, как оказалось, назло мне. Катя говорила, что рассталась с ним в конце первого курса, а с Глебом начала встречаться несколько месяцев назад. То есть, у нее около трех лет никого не было.
Так, ладно, хватит считать ее мужиков. Их было всего двое, и оба отправлены в отставку. Катя со мной. Теперь она моя девушка, и это не изменится. Надо будет только потом грамотно и аккуратно донести эту информацию до родителей.
— Спасибо за вечер, — Катя сама склоняется ко мне и целует, когда я останавливаюсь у ее подъезда.
Не хочу с ней прощаться, не хочу ее отпускать, поэтому целую ее, как можно дольше.
— Саш, поздно, мне пора, — слегка смеется, отстраняясь.
— Я уже скучаю.
— И я.
— Я позвоню тебе перед сном, хорошо?
— Хорошо. Я буду ждать.
Еще раз тянусь к ее губам и только потом отпускаю.
Перед сном я звоню Кате, и мы разговариваем с ней больше получаса. По телефону она более раскована, шутит, смеется. Мы договариваемся встретиться снова в течение недели.
Я заезжаю за ней в среду после ее пар в универе. Катя с широкой улыбкой залезает в машину.
— Как дела, Котенок? — Я трогаюсь с места.
— Все хорошо.
— Как учеба?
— Нормально, уже надо постепенно к зимней сессии готовиться. Ты как?
— Тоже в порядке, на работе ничего нового.
— Куда мы едем?
— Пообедаем в одном интересном месте.
— В каком?
— Сюрприз.
Она смеется и игриво бьет меня кулачком в плечо.
Хоть и середина дня, но пробки все равно есть, поэтому мы едем долго. Я уже даже начинаю переживать, что наша бронь слетит, но мы все-таки успеваем. Я забронировал нам столиком в ресторане в Останкинской телебашне.
— Ого! — Катя завороженно смотрит в панорамное окно, из которого открывается вид на город с высоты в 330 метров.
Я подхожу сзади и обнимаю ее за плечи.
— Нравится?
— Да, очень красиво.
— А скоро стемнеет и будет еще красивее.
Катя достает из сумки телефон и делает несколько снимков.
Хоть это уже наше второе свидание, и мы каждый день разговариваем по телефону и переписываемся без остановки, она все равно остается скованной. Может, все дело в ее природном стеснении? Катя всегда была очень скромной девочкой. Я даже ни разу не слышал, чтобы она говорила кому-то «Иди в задницу», я уже молчу о словах похлеще. Мне иногда даже казалось, что Котенок просто не знает их. И еще Катя очень правильная. Ни разу не помню, чтобы она ослушалась родителей и сделала что-то неподобающее, как-то некорректно себя повела.
И именно образ прилежной Кати меня все шесть лет в Германии и преследовал рядом с раскрепощенными немками, которых не смущает одноразовый секс с полузнакомым парнем. Но Катя не такая. Вон, как она краснеет, когда я мягко целую ее шею.
— Котенок, ты очень красивая, — шепчу ей на ухо, а она заливается краской еще сильнее.
А мне даже нравится, что она такая. Тихая, скромная и прилежная, но при этом не лишенная энергии и жизни. Катя довольно активна: у нее всегда много дел, она все время куда-то спешит, с кем-то встречается, где-то ходит.
