так близко, что я невольно задерживаю дыхание. Разглядываю как завороженная его темные волосы, благородный профиль, кисти рук с длинными узловатыми пальцами. Внутри все переворачивается, когда Герман, опираясь, кладет ладонь на мое колено. В памяти слишком свежи воспоминания нашей близости. И тех эмоций, что я испытывала рядом с ним.
– Ну вот, ничего страшного, – констатирует он, откладывая в сторону мятые влажные салфетки.
– Мокко, – жалуется Илья, оттягивая ткань футболки.
– Да, немного мокро. Но сейчас на улице тепло, высохнет быстро. Настоящим мужчинам такие мелочи не страшны, – подмигивает сыну.
И возвращается на свой стул.
Я наконец-то начинаю дышать.
Я обречена.
Герман занял в моем сердце настолько много места, что мне становится страшно: что я буду делать, как жить после того, как наши пути разойдутся? А ведь это неизбежно.
Возможно, он и оставит Илью со мной, будет навещать, брать на выходные. Приезжать в гости. Но рано или поздно на месте Александры появится другая женщина.
– Соня, с тобой все в порядке? – словно почувствовав, интересуется Кравицкий.
– Да, конечно. Задумалась просто.
Я пересаживаю Илью обратно на соседний стул и начинаю ковырять ложкой в своем мороженом. Аппетит пропал окончательно.
– Я дал задание своим адвокатам, чтобы они подготовили бумаги к разводу. Из-за болезни Саши этот процесс может занять чуть больше времени, чем обычно. Плюс разобраться с разделом имущества. Это тоже сложный вопрос, – неожиданно делится мужчина.
– Мне жаль, что у вас все так сложилось…
– А мне не жаль, – резко перебивает он. – Саша обманывала меня на протяжении многих лет. Наверное, подсознательно я это чувствовал. Наши отношения сошли на нет не вчера. Это началось несколько лет назад, а сейчас кризис просто достиг своего апогея. Ну и вскрылось много чего неприятного. Я ненавижу ложь, а она мне лгала. За что сама же и поплатилась, – он замолкает, делая большой глоток кофе.
Герман еще не остыл, ему явно неприятно говорить на эту тему, поэтому о подробностях я не расспрашиваю.
Захочет – сам расскажет.
Может быть.
Когда-нибудь.
– Мороженое невкусное? – замечает тактично.
– Не очень.
– Кофе, кстати, тоже не ахти. Поэтому, видимо, тут и народа нет.
Дальше разговор уходит в более спокойное русло. Мы обсуждаем взаимные вкусы в еде, какие-то бытовые мелочи. Время пролетает незаметно, и спустя час я вспоминаю о результатах, которые нам обещали как раз к этому моменту.
– Нам, наверное, пора идти? – Герман смотрит на часы, согласно кивая.
Допивает кофе, расплачивается с официантом.
По дороге к зданию клиники Илья берет нас обоих за руки и начинает дурачиться. Просит, чтобы его поднимали в воздух при прыжке, тянет вперед, потом назад, снова вперед. Его смех сметает все тревоги, и мы с Германом невольно тоже начинаем улыбаться.
Хорошая погода, мягкие лучи вечернего солнца, резвящийся рядом сын делают свое дело. Все проблемы начинают казаться не такими уж и страшными, а будущее вполне себе светлым и многообещающим.
Я вдыхаю полной грудью запах свежескошенной травы.
– Соня, пообещай, что все же пройдешь полное обследование? – просит Герман, когда мы подходим к нужному кабинету. – Можно договориться, чтобы все анализы и процедуры были сделаны в кратчайшие сроки. Например, за пару дней. Ну или разделить их так, чтобы ты могла приезжать каждый день на несколько часов в течение нужного срока.
– Успокойся. Я уверена, что ничего страшного у меня нет, – отвечаю бодро.
Его забота приятно согревает.
Герман толкает дверь, пропуская меня вовнутрь, и заходит следом сам.
За столом та же девушка, что брала у меня кровь и соскоб на ДНК. Напротив пожилая дама в очках и белом халате.
– Пришли? Очень хорошо. Ну что могу сказать, причину вашего обморока мы, кажется, выявили, – добродушно отзывается женщина.
– Что с ней? – напрягается Кравицкий. – Что-то серьезное?
Встает у меня за спиной, обнимая за плечи.
Этот простой жест вселяет уверенность. Я в буквальном смысле ощущаю себя защищенной рядом с ним.
– Как сказать… – Врач хитро улыбается, переводя внимательный взгляд с меня на Германа и обратно. – Серьезное. Но приятное.
– Как это? – не сразу понимаю, в чем дело.
– Лечить вас не надо. А вот наблюдаться – придется. Не переживайте, недолго. Всего девять месяцев. Кстати, рекомендую вставать на учет у нас. Тут отличный опытный и квалифицированный персонал, новейшее оборудование, – перечисляет с гордостью. А уже после оглашает «диагноз»: – Поздравляю вас. Вы беременны.
Я изумленно оглядываюсь на Кравицкого. Что значит беременна? От кого? Я же не могла…
Или он соврал, говоря, что не может иметь детей?
– Вы уверены? – делает шаг вперед Герман.
Пока я, теряя дар речи, продолжаю таращиться на него.
– Уровень хорионического гонадотропина небольшой, но все же превышает норму. Этого достаточно, чтобы диагностировать беременность на ранних сроках.
– А какой срок?
– Примерно две-три медицинских недели.
Герман шумно выдыхает, нервно проводя рукой по волосам. Он тоже сбит с толку не меньше меня.
Да, у нас была близость. И мы не предохранялись. Да мы вообще в тот момент не задумывались о последствиях, охваченные страстью. А они, как оказалось, не заставили себя ждать.
– Но как же так…
– Что? Получилось? – подсказывает мне женщина, глядя с материнской улыбкой поверх очков. Ее, кажется, вообще забавляет наша реакция. Вроде бы не дети, а в полном замешательстве. – Ничего удивительного. Вы молодая, здоровая женщина. В вашем возрасте без наличия патологий и каких-то отклонений забеременеть вообще не должно быть проблемой. Особенно если контакт был в период овуляции. Так что…
– Спасибо, – все, на что хватает меня.
– Не за что, молодые люди. Будем ждать вас через пару недель. А пока – никакого стресса, прогулки на свежем воздухе, овощи с фруктами, ну и побольше положительных эмоций. Будущей маме нужно беречь себя. Всего хорошего, – прощается врач, давая понять, что прием окончен.
Я выхожу из кабинета первая, не разбирая дороги, и чуть не падаю, споткнувшись на пороге.
Сомнения раздирают на части. Атакуют, не оставляя шанса.
К счастью, Герман вовремя успевает прийти на помощь. Ловит за руку, прижимая к груди, держит крепко, будто чувствует мое состояние.
Какая беременность?! Как? Почему? Я не готова! Я же только-только устаканила свою жизнь. Я почти отвоевала Илюшу. Я…
Утыкаюсь носом в рубашку Германа, прикрываю глаза и… не выдерживаю. Меня вдруг прорывает фонтаном слез. Словно я долго-долго сдерживалась, а сегодня чаша переполнилась.
Я изо всех сил жмурюсь, чтобы сдержаться, но глаза нещадно щиплет, и соленые ручейки тоненькими дорожками стекают по лицу. Щекочут нос, оставляют мокрые пятна на рубашке Кравицкого.
– Почему мама пачет? – слышу испуганный голос сына и реву уже взахлеб.
Не стесняясь лишних глаз, не переживая,
