желая доставлять никому из них удовольствия. Они заплатят в тысячу раз больше. Даже если бы для этого требовался мой последний вздох, я бы сделала это.
Со временем боль превратилась в жгучий ожог и пульсацию, к которой я постепенно привыкала. Я не знала, сколько времени заняли эти мучения, но, когда меня наконец отпустили, была не в состоянии выпрямиться из-за слабости. Я притворилась, что потеряла сознание. Глаза горели от слез, готовых хлынуть потоком, поэтому я заставила себя закрыть веки.
– Теперь не такая сильная, как отец? – сказал Эрл.
Я никак не отреагировала. Я должна была ответить, но прямо сейчас не могла этого сделать. Мне были необходимы силы для предстоящей борьбы и воссоединения с семьей, чтобы им не пришлось волноваться больше, чем сейчас. Я не стала бы тратить их ни на Эрла, ни на Коди или любого другого уродливого байкера.
– Ты труп, – прорычал Мэддокс. Я не понимала, с кем он разговаривал. Может, с Коди. Его связь с дядей все еще была слишком крепкая.
Теплое дыхание коснулось моего уха, вызывая мурашки по всему телу и посылая дрожь по позвоночнику, и это вызвало новую волну боли в спине.
– Вот, что ты получишь за то, что связалась с нами. И скоро я трахну тебя в задницу прямо на глазах у твоего отца. Возможно, я заставлю и его трахнуть тебя ради твоего спасения, – прохрипел Эрл.
Мне ничего не хотелось так сильно, как ударить его по яйцам, но я оставалась неподвижной. Я не была уверена, что удержусь на ногах, если попытаюсь встать. Меня трясло, спина пульсировала от боли. Но хуже боли была только тревога из-за татуировки. Это наверняка было что-то отвратительное. Эрл выглядел слишком самодовольным.
– Теперь ты, Мэд. Я думал, что с тобой сделать, должен ли я заставить тебя наблюдать за тем, как каждый из нас трахает шлюху, прежде чем убить тебя, но потом понял, что сохранить тебе жизнь – риск, на который я просто не могу пойти.
Я повернула голову в его сторону. Эрл отпер дверь клетки, и Коди выпустил из нее пса. Затем Эрл запустил туда Сатану.
– Думаю, мы оба понимаем, что это должно закончиться вот так. – Улыбка Эрла была жестокой. Он запер Сатану в клетке вместе с Мэддоксом, который медленно повернулся, прижавшись спиной к решетке.
Кровь в моих жилах застыла от осознания того, что Эрл собирался сделать. Но Мэддокс знал собак… Сатана не стала бы нападать на него… верно?
– Сатана, взять! – крикнул Эрл.
Я приподнялась, несмотря на боль в спине. Сатана недолго колебалась, прежде чем бросилась на Мэддокса. Тот поднял руки, защищая лицо и шею. Сатана залаяла и оскалила зубы, но не укусила Мэддокса.
– Убей его! – прорычал Эрл.
Я, шатаясь, встала и ринулась к решетке, вцепившись в нее.
– Нет, Сатана, остановись!
– Отпусти! – закричал Мэддокс.
– Нет!
Сатана снова опустилась на лапы и обернулась, явно сбитая с толку от тысячи приказов. Эрл, может, и был ее хозяином, но никогда не обращался с ней так, как полагается. Сейчас это играло против него.
– Глупая сука, – прошипел Коди. Эрл подошел к другой клетке с большим псом и, схватив его за шею, потащил к Мэддоксу.
– Нет, – прошептала я. Кровь застучала в ушах. Меня начало подташнивать от страха, но я вцепилась в прутья, несмотря на дрожащие ноги.
Эрл вновь отпер дверь клетки и завел кобеля. Сатана развернулась, оскалив зубы. Эти собаки были обучены драться друг с другом.
– Взять! – приказал Эрл, указывая на Мэддокса, и кобель не колебался. Он бросился на цель, но Сатана, очевидно, хотела защитить свою территорию и напала на него. Эрл пожал плечами.
– Он на одиннадцать килограмм тяжелее ее. Когда он убьет ее, то загрызет тебя, Мэд. Наслаждайся представлением, шлюха.
Коди и Эрл развернулись и ушли.
Пес набросился сверху на Сатану, но было трудно следить за их жестокой борьбой, когда они рычали, кусались и боролись. Сатана завыла от боли.
– Мэддокс!
– Черт, – пробормотал он. Потом снял ремень и обернул его вокруг руки так, чтобы пряжка закрывала костяшки пальцев, затем направился к собакам, схватил крупного самца за ошейник и дернул его назад. Пес был тяжелым, поэтому не отлетел далеко и быстро повернулся к Мэддоксу, который ударил пряжкой по его морде. С громким воем пес отскочил, тряся головой. Мэддокс возвышался над ним.
– Место, сейчас же!
Пес лежал, тяжело дыша, его морда была залита кровью. Вероятно, Сатаны. Она лежала на боку, также тяжело дыша.
Я опустилась на колени, чувствуя дрожь. Моя спина пульсировала, мне было страшно. За себя, за Мэддокса, за Сатану. Это было тяжело переварить. Все навалилось в один момент, и часть меня хотела свернуться калачиком в углу.
– Белоснежка? – пробормотал Мэддокс, его голос был наполнен волнением. – Марселла?
Я подняла голову слишком быстро и почти сразу же пожалела об этом: острая боль пронзила спину. Словно моей кожи не хватало для всего тела, и она могла порваться в любой момент. Не обращая внимания на боль, я полностью выпрямилась, а затем присела на край будки. Когда головокружение прекратилось, я встретилась взглядом с Мэддоксом.
– Сатана сильно ранена?
Он покачал головой.
– Не думай об этом сейчас. Мы должны вытащить тебя отсюда живой.
Его взгляд метнулся к моей обнаженной спине. Вина и ярость создали мощное сочетание в его глазах.
– Что за татуировка? Что там написано? – спросила я, удивленная тем, как грубо и сухо прозвучал мой голос.
– Не думай об этом сейчас. Есть более важные вещи, о которых стоит беспокоиться.
– Не говори мне, о чем беспокоиться, Мэддокс. Я хочу знать. – Мне нужно было знать. Все было лучше, чем эта душераздирающая неопределенность. Мой разум рисовал в воображении самые худшие сценарии.
– Марселла, – прохрипел Мэддокс, его глаза призывали меня забыть об этом.
– Скажи мне, – прорычала я. – Я не слабая, так что не веди себя со мной так!
– «Шлюха Витиелло».
Я кивнула, затем вскочила на ноги и на минуту повернулась спиной к Мэддоксу, скрывая от него выражение лица. Я была так зла на него. Это была и его вина.
– Мне чертовски жаль. Этого не должно было произойти. Клянусь. Если бы я знал…
– Тогда что? – резко спросила я, поворачиваясь к нему. – Ты бы не похитил меня?
Мэддокс прижался лбом к решетке.
– Да. И я бы сделал все, что в моих силах, чтобы Эрл не позволил никому другому похитить тебя.
Я посмотрела на него с недоверием.
– Ты ненавидишь моего отца больше всего на свете. Ты сам это сказал. Ты сделал бы все, чтобы отомстить ему. Какое тебе дело до потерянной мочки уха и оскорбительной татуировки для дочери твоего злейшего врага?
– Иногда приоритеты меняются. Ты не обязана мне верить, но это чертова правда.
Я подошла к нему ближе. Поднялся ветер и обдал холодом мою ноющую спину.
– И каковы твои приоритеты теперь, Мэддокс?
Он протянул руку с татуировкой ладонью вверх, ожидая, когда я возьму ее. Я не сдвинулась с места.
– Я предал своих братьев ради тебя. Возможно, я умру за тебя, как только твой отец доберется до меня.
– Ты сам навлек это на себя, а не я.
– Если бы кто-то убил твоего отца прямо у тебя на глазах, разве твой
