вы не этим занимаетесь? Узнаете друг друга? Признай это, Тесс. Вы уже пять раз ходили на свидания. По стандартам Лос-Анджелеса, вы уже должны разводиться. — Задорный голос Эш становится серьезным. — Разве ты не хотела бы быть с отцом Мишки, если бы могла? Разве это не является конечной целью всего этого?
— Нет. — Не желая, чтобы Соломон подслушал, Тесси снимает трубку, выключая громкую связь. — Конечной целью было выяснить, как нам вырастить Мишку, и мы это сделали. Мы не можем допустить, чтобы это превратилось в нечто большее, чем есть на самом деле.
Рычание разочарования.
— Но что, если это уже что-то? Что, если это самый великолепный случай судьбы во вселенной? Ты встретила этого парня не просто так. Ты переспала с ним не просто так. Ты вернулась в Лос-Анджелес с мыслями о нем. И тут случился Мишка. Соломон увидел тебя по телевизору, за тысячу миль от него, когда вы даже не обменялись именами, номерами. Каковы шансы? Ты знаешь меня, я цинична, как черт, но если это не Вселенная, не твоя мама, которая говорит тебе разобраться с этим, тогда мы должны найти кого-то нового в большом наверху.
У Тесси перехватило дыхание. Ее слова опровержения потеряли смысл. Даже когда она пытается отрицать то, что говорит ее кузина, ее колотящееся сердце кричит о своем протесте. Эта девушка, которая не верит в любовь, у которой ее никогда не было, может быть, как бы хочет окунуться в нее. Потому что разве не в этом смысл? Рисковать? Жить?
Она могла бы попробовать хоть раз в жизни.
Она может попробовать с Соломоном.
— Ты можешь вырастить Мишку одна, — говорит Эш. — Я знаю, что можешь. Но хочешь ли ты этого?
Вопрос повис в пространстве между ними.
Хочет ли она делать это одна? Сможет ли она сделать это с кем-то еще? Ответ — нет. Ей нравится Соломон. Такой серьезный. Защитный. Его стабильность. Она и он — они чувствуют себя естественно. Мишка — его сын. Все подходит.
Все подходит.
Тогда почему же так трудно поддаться ему?
Она ищет свой голос.
— Нет, — признается она. — Я не хочу делать это одна.
— Так не надо.
— Тесс? — Стук костяшек по двери. — Ты готова идти?
Ее сердце учащенно бьется при звуке глубокого голоса Соломона.
— Эш, — говорит она в трубку, — мне нужно идти.
Улыбаясь, она пересекает комнату, хватая свой клатч и наступая на пятки. Она распахивает дверь, на губах у нее звучит шутка, но как только она видит Соломона, ее голос быстро умирает. Перед ней стоит крепкая стена точеных мышц. Соломон одет в чистую белую рубашку и светло-серые брюки. Его черные волосы и борода аккуратно причесаны.
Опрятный. Чертовски сексуальный.
Она без стыда смотрит на него, впиваясь взглядом.
В глубине ее души закипает и пульсирует. Внезапно выход на улицу показался ей очень плохой идеей.
Его глаза пробегают по ее лицу.
— Тесс, ты в порядке?
В ответ на ее молчание Соломон подходит ближе. Массивная рука обхватывает ее за талию, удерживая на ногах. Ее желудок переворачивается. Ноги стремительно превращаются в лапшу.
Ну вот, теперь она падает в обморок. Проклятая Эш.
Она тряхнула головой, проясняя ситуацию.
— Я в порядке. Я просто… — Голос напрягся, и она заправила прядь волос за ухо. — Это… то есть, ты…
Его рот сжимается. Где-то за темной бородой прячется ухмылка.
— Ты выглядишь так, будто я тебе нравлюсь, Тесси.
Она фыркает.
— Я только слегка очарована.
— Слегка? — Он проводит большой рукой по своим темным волосам, взъерошивая их, и выглядит дьявольски красивым. — Видимо, мне придется подтянуть свои навыки.
— О? Для кого? — Слова слетают с ее губ в порыве дыхания. Она почувствовала кратковременный укол ревности при мысли о том, что Соломон может быть с другой женщиной. Ведь он не принадлежит ей, не навсегда, и есть большая вероятность, что в будущем он встретит кого-то.
О Боже. От этой мысли ей хочется рвать и метать.
Уголок его губ расплывается в полуулыбке.
— Для тебя, Тесс.
Она сглотнула, заставив себя улыбнуться, стараясь не обращать внимания на то, как внезапно забилось сердце в груди.
— О. Я понимаю.
Соломон смотрит на нее пронзительным взглядом. Он предлагает руку.
— Ты готова?
— Готова, — шепчет она, и ее желудок сжимается.
К этому — да.
А ко всему остальному — к тому, чтобы поставить замок на свои чувства, к тому, чтобы распрощаться с ним менее чем через семьдесят два часа?
Определенно нет.
Тем не менее, она переплетает свою руку с его.
— Готова.
Тесси останавливается на вершине пирамиды лестницы, ведущей к входу в открытый пляжный павильон, и задыхается. Каждый дюйм освещен шаром яркого света. С каждой балки свисает балдахин из цветов и гирлянд, украшенных драгоценными камнями. Алые фонарики мерцают в ночи, покачиваясь и опускаясь в воздух. Росистый ночной воздух наполнен музыкой оркестра — кларнетами, трубами и тромбонами.
— Это так красиво, — говорит она, приоткрыв рот в радостном благоговении.
— Да, — пробормотал Соломон.
Это все, что он может сказать. Потому что камень в горле зажал его. Идеальная десятка на его стороне заставила его почти встать на колени.
Тесси просто великолепна. Ее красота обжигающе горяча. Он никогда не видел ее такой свежей, такой сияющей. На ее веках мерцают полоски золота, заставляя шоколадно-карие глаза сиять. Ее длинные светлые волосы рассыпаются по плечам, словно растаявший мед. Ярко-коралловое платье без плеч практически нарисовано на ней, демонстрируя аппетитные изгибы, крошечный бугорок, идеального ребенка в животе.
Его сын. Их сын.
Он еще никогда не был так чертовски возбужден.
— Может, нам войти? — спросила она, глядя на него сверху вниз. Прядь волос падает ей на лицо.
— Да. — Он берет ее маленькую руку в свою. Где-то по пути сюда они разжали руки и соединили пальцы.
— Если я доживу до десяти, я буду удивлена, — замечает она, глядя на луну.
Он гладит ее по животу и бормочет:
— Мы делаем сюрпризы как можно лучше, не так ли?
Ее щеки раскраснелись, длинные ресницы опустились.
— Да, — соглашается она, улыбаясь так ярко, словно у них есть самый лучший секрет в мире. — Так и есть.
Он надолго задерживает на ней взгляд. Его сердце готово выскочить из груди. Затем он прочищает валун в горле.
— Давай, беременная женщина.
Крепко сжимая ее руку, он ведет ее к стойке хостесс, и после того, как Тесси подтверждает свой заказ, они входят в павильон. В передней части зала на небольшой сцене играет оркестр. На полу расставлены высокие
