Глава 64
— Я ненавижу?! — делает огромные глаза, складывает руки как в молитве. — Я люблю тебя, Маш! Ты ведь моя сестра, — голос плаксивый, такой искренний.
Раньше я бы не задумываясь поверила. А теперь… теперь я стала другой. Нет у меня к ней сострадания.
— Плохо играешь. Я знаю, что именно ты автор клички манька-тряпка, и всего, что за этим следовало, — смотрю на нее без эмоций.
Боль осталась и она будет со мной. Но я не хочу от нее избавляться, это мой урок, моя наука, чтобы больше никогда не доверяла. Родные предают, и порой гораздо чаще, чем чужие люди — теперь я это на всю жизнь запомню.
— Нет! Нет! И еще раз нет! — она активно трясет головой. — Меня оговорили!
— Ты даже родного брата не пожалела…
— Я любила Славика! — истерично вопит.
— Он раскрыл твои замыслы и стал опасен. Ты не задумываясь подписала ему приговор, — закусываю внутреннюю сторону щеки.
Я справлюсь, у меня все будет отлично, а вот брат… он ушел так и не пожив. И за это никогда не будет ей прощения, и даже капли сострадания она никогда не заслужит.
— Он сам виноват! — лицо сестры преображается за долю секунды. Из страдалицы и кроткой лани, она превращается в искаженное ненавистью чудовище. Вот истинное лицо той, которую я всю свою жизнь называла сестрой.
— Что не стал покрывать твою мерзость?
— Что не стал на мою сторону! Что не понял меня! А я, между прочим, ему первому душу излила! А он хотел мои же откровения против меня запустить! — Людмила пинает ногой валяющуюся посреди комнаты коробку. — Он втерся в доверие, уверял, что на моей стороне, все пронюхал, а потом приказал! Ты слышишь меня ПРИКАЗАЛ все оставить! Он мне надумал указывать! Управлять мной! Не на ту напал!
— А что он должен был понимать? Твою ненависть? Твои козни? — пожимаю плечами.
Такой сестру я еще не видела. Внимательно ее изучаю, чтобы запомнить, высечь в подсознании, и никогда и никому больше не позволить себя одурачить.
— Он тоже страдал! Я думала мы близки по духу! А он… он просто тебя любил… — в последнюю фразу она вкладывает столько ненависти, что я физически ее ощущаю. — Как и все…
— Меня нельзя любить? — выгибаю бровь.
— А за что тебя любить? Какого с тобой все носились еще с детства? — сжимает руки в кулаки, в уголках рта слюна.
— Продолжай, Людмила. Кто это интересно со мной носился? Что-то я подобного не припомню…
— Потому что идиотка! Всегда ею была! Ею и останешься! Знаешь какие первые слова матери я помню? — ее трясет, она неотрывно смотрит на меня, словно хочет взглядом разрезать на мелкие куски.
— Какие?
— «Что ж ты бездарь такая! Посмотри на Машу, она в твоем возрасте уже по огороду мне помогала и посуду мыла, а ты, только и можешь, что сопли на кулак наматывать и в игрушки играться!» А я тогда едва ходить научилась! Я была совсем крошкой! А она уже… вот так… я такой уродкой неполноценной себя ощущала…
— И? Ты прекрасно знаешь нашу мать. Мы жили в абсолютно идентичных условиях.
— Серьезно? — начинает истерически смеяться. — Ты себя слышишь? Да тебя все обожали, соседи, родственники, наш папаша и мамаша, ее новые мужья! Мне тебя ставили в пример. А я всегда была не такая. Ленивая, бездарная, страшная. Да, да, мать не раз говорила мне, что я рожей не вышла, не то, что Маша, вот ее замуж можно будет выгодно отдать. А я никому не нужна, толку с меня нет! В школе все учителя тобой восхищались, скольких усилий мне стоило переломить ситуацию, и сделать тебя посмешищем!
— Так это ты… — протягиваю задумчиво. Вот к школьным годам я как-то Людмилу не приписывала.
— А кто же еще! Я хотела им всем показать, что не хуже! Только все было без толку! Я вначале пробовала помогать матери, но раз за разом слышала, что ты все делаешь лучше. Что ж тогда я стала паршивой овцой в семье, отказывалась делать что либо. И мечтала, что смогу вырваться из этого ада! — она садится на пол, зажмуривается. Бьет ногами по старому паркету. — Но всегда и везде была только ты! Мать тебя хаила, за желание поступить, а всем соседкам рассказывала, какая у нее умная дочь! А про меня только гадкие слова! Ни одного доброго слова за всю жизнь! И эти сравнения! Постоянные! Везде! Куда бы я ни пошла! В магазине продавщицы про тебя спрашивают, все соседи, их дети! Только ты, везде ты! Тебе все давалось легко! Улыбнешься, все тают! А я… всегда в тени, всегда ненужная… Никто, никто меня не замечал! Даже наш всепрощающий папаша, и тот, неустанно повторял, что Машенька его гордость. А я?! Я кто?! Пустое место?! Но ведь и на этом ничего не закончилось! — поднимает на меня заплаканные, полные ненависти глаза. — Ты поступила, а разговоры о тебе не стихали. Тогда я бежала. Пыталась начать жизнь вдали от вас всех. Забыть свое детство, как страшный сон.
— Что ж ты первым делом ко мне приехала?
— А куда мне было ехать? Хотела обжиться, немного встать на ноги, и потом уже уехать в свою жизнь! Тогда я еще верила, что смогу отделаться от тебя, что твоя тень не будет меня преследовать на каждом шагу. Размечталась! — фыркает, хватает себя за давно не мытые, спутанные волосы. — Я увидела, как ты уже намотала себе Сергея. Как парень бегает за тобой хвостом и решает все твои проблемы. Как ты завела дружбу с девками. Ты снова была звездой, хоть и с половой тряпкой в руках! Всегда в шоколаде! Первая во всем!
— И ты решила показать мне мое место? — морщусь. Ощущаю, как потоки грязи Людмилы обступают меня со всех сторон.
— Восстановить справедливость! Я открывала Сергею глаза! И конечно, думала, что после этого всего, смогу занять твое место. Если не Сергея, то найду себе достойного мужчину, который обеспечит все мои потребности. Но он был помешан на тебе. Видел в тебе свою богиню. Скольких усилий мне стоило разрушить этот образ! — вот эти воспоминания приносят ей наслаждение, сестра мечтательно закатывает глаза. — Я посоветовала ему увеличить напор, взять, что ему полагается. Знала, что ты его пошлешь, королевна недоделанная. Ты ж у нас правильная. Мужиков близко не подпускала! Все сработало! Потом по горячим следам, я его добила, уломала на месть. И вроде бы все пошло как надо, справедливость восторжествовала! Но тут появился Колька! — при упоминании имени любимого, у нее по лицу пробегает новая гримаса ненависти. — И это в то время, когда Сергей меня бортанул! Посоветовал уехать как можно дальше. Кинул несколько купюр, и даже не посмотрел в мою сторону, не видел во мне женщину. Я для него была напоминанием о тебе! Снова ты! Везде ты! Я жила в гнилом городе, в бомжатнике, считала копейки, не могла устроиться на нормальную работу, а у тебя снова все налаживалось! Да еще так, что дело шло к свадьбе! Разве могла я это допустить?!
Глава 65
— Конечно, нет, — горько усмехаюсь. — Тебе необходимо было разрушить всю мою жизнь.
— Восстановить справедливость! — истерично выкрикивает. — Ты непотопляема, даже если тебя в кипящее масло кинуть! Я познакомилась с Глебом, который как и они все был влюблен в тебя! Но я тогда не понимала, насколько он болен! — никогда не видела такой концентрации ненависти, как у сестры в глазах. — У нас все вышло! Мы уничтожили вашу сладкую парочку! Ты была в слезах и соплях, Глеб пообещал назвать ребенка Сергеем. Я была уверена, что он тебя загнобит! — закидывает голову назад, предаваясь сладким для нее воспоминаниям. — Только все снова пошло наперекосяк. Глеб озверел в отношении меня. Сказал, если что-то посмею учинить в твою сторону, он меня уничтожит. А он мог… я знала, что к своим целям он идет по трупам. Глеб был безжалостным меркантильным человеком, но это не касалось тебя. Тут ты, идиотка, сама профукала свое счастье. Дай ты ем хоть каплю твоей любви, он бы мир вверх ногами перевернул. Но ты страдала по своему Кольке. А я в то время пыталась его утешить. Стала ему другом. Надеялась, что потом, когда залижет свои раны, он на меня переключится. Только и тут мне не повезло, — вытирает рукавом нос. — После возвращения из армии, он нашел какую-то клушу и женился. Снова я не удел. Серей ушел в глубокий запой, скатывался все ниже. Я выживала как могла. Зависела от подачек Глеба. А ты жила как королева. Снова тебе все нипочем. Здоровый сын, муж, который считает богиней.
