написал Мойре, что происходит. К счастью, она всегда поддерживала меня как родитель. Мы поддержали друг друга, когда дело доходило до наказания Уайатта.
Она пообещала, что, пока он будет находиться под домашним арестом в моем доме, он будет находиться под домашним арестом и в ее доме.
Уайатт встал со стула и направился в свою комнату, но, прежде чем уйти, подошел к Лондин и низко наклонился, чтобы обнять ее.
— Прости.
Она похлопала его по плечу.
— Спокойной ночи, Уайатт.
Он, угрюмый, ушел в свою спальню.
Когда его дверь закрылась, я откинул голову на спинку дивана.
— Блять. Он сделал это по правильным причинам, но, черт возьми. Я даже не знаю, что сказать.
Лондин молчала с минуту, затем ее рука взлетела ко рту. Я сел, ожидая увидеть слезы. Вместо этого она разразилась смехом. Ее рука приглушила смех, но на глазах выступили слезы.
— Это правда смешно?
Она взяла себя в руки, вытирая слезы.
— Как ты думаешь, мы должны сказать ему, что я все равно передумала?
— Да, — пробормотал я. — Он должен пострадать за свою глупость.
— Но не слишком сильно. — Она прижалась ко мне. — У него доброе сердце.
— Да. — Он думал о своем отце. Он с самого начала, еще до того, как познакомился с Лондин, понял, что она особенная. — Я не забрал твои чемоданы из «Кадиллака».
— Не думаю, что мне понадобится какая-нибудь одежда сегодня вечером, а ты?
Сегодня вечером. Завтра вечером. И все последующие вечера.
— Нет, не понадобится.
Завтра мы заберем ее чемоданы, она отнесет их в мой шкаф и оставит там. Возможно, она еще не осознает этого, но она дома. В Саммерсе. В этом доме.
В следующий раз, когда она захочет уехать и найти новое приключение, у нее будет компания.
Мы вместе поедем по дороге беглецов.
Лондин
Год спустя…
— Я собираюсь в магазин. Тебе что-нибудь нужно?
— Нет, — сказал Брукс из-под серого «Шевроле Сильверадо», где он менял масло. — Подожди. Да, мне нужен крем для бритья.
— Что-нибудь еще? — Я дала ему минуту на размышление. Потому что знала, что это еще не все. Всегда было что-то еще. Когда я составляла список, этот человек, казалось, никогда не вспоминал, что ему нужно, но за пять минут до того, как я отправлялась в магазин, он перечислял четыре или пять пунктов.
— Зубочистки.
— И? — Я повернула автокресло к себе и посмотрела на нашу дочь. Элли Коэн крепко спала, с ее розовых губ свисала соска.
— Апельсиновый сок.
Он уже был у меня в списке.
— И?
— Э-э-э…
Я вздохнула и посмотрела на Тони. Он стоял, прислонившись к ящику с инструментами, и его грудь сотрясалась от беззвучного смеха. У нас с Бруксом были разногласия не только из-за продуктового магазина. Он всегда добавлял несколько пунктов прямо перед тем, как я была готова сделать заказ.
— Я уезжаю через четыре, три, два…
— Соленые огурцы.
Я скорчила лицо. Из-за моей неожиданной беременности и ужасного приступа утренней тошноты соленые огурцы больше не были в моем списке любимых блюд. Но я покупала их для Брукса, потому что он обожал добавлять их в сэндвичи с ветчиной.
— Ладно, мы уходим. Встретимся дома.
— Веди машину осторожно.
— Будет сделано, — пообещала я, как делала каждый раз, когда он отправлял меня с одним и тем же предупреждением. — Не опаздывай. У тебя есть час, чтобы добраться до дома и принять душ, прежде чем нам нужно будет уезжать.
Сегодня вечером у Уайатта был первый футбольный матч в сезоне, и он выходил в стартовом составе в качестве полузащитника. Он нервничал — что мне показалось особенно милым — потому что девушка, в которую он был влюблен, должна была наблюдать за игрой на трибунах.
Уайатт по-прежнему находился под домашним арестом, как в доме Брукса, так и у Мойры, но он подходил к концу. Год почти ангельского поведения, и его родители изо всех сил старались держать его наказанным как можно дольше. Если бы это зависело от меня, он был бы прощен несколько месяцев назад.
— Не волнуйся, милая. Я буду там.
Ладно, может, я так же нервничала перед сегодняшней игрой, как и Уайатт.
— Люблю тебя, — крикнула я.
Брукс, лежа на спине на тележке, высунулся из-под «Шевроле» и ухмыльнулся.
— Я тоже тебя люблю.
Я послала ему воздушный поцелуй, помахала Тони на прощание и направилась к задней двери, где ждал мой «Кадиллак». Он сиял в лучах сентябрьского солнца, его цвет гармонировал с осенними листьями. Но сегодня я не поведу его по Саммерсу. Брукс поедет домой на «Кадиллаке», а я поеду на его грузовике — так было безопаснее для Эллис ее автокреслом.
На то, чтобы починить «Кадиллак» после падения в кювет, ушел месяц. Для меня это не имело большого значения, учитывая, что, куда бы мне ни нужно было поехать, Брукс был более чем готов меня подвезти.
Первый месяц в качестве официального жителя Саммерса я провела, просыпаясь каждое утро с солнечными лучами и засыпая рядом с Бруксом каждый вечер. Чаще всего днем я оказывалась в гараже, где оставалась в офисе, пока Брукс и Тони занимались ремонтом автомобилей.
В стопке документов в офисе Брукса было указано мое имя. Я попросила пароль к его компьютеру и разобралась с остальным сама, задавая вопросы только в случае необходимости.
Хотя я уже работала, когда компания Брукса предложила мне должность офис-менеджера, я колебалась, соглашаться ли мне. Не повторяла ли я ту же схему, что и в Бостоне? Мне потребовалась неделя, чтобы преодолеть эти страхи и понять, что они необоснованны.
Жизнь в Саммерсе была совсем не похожа на Бостонскую. Брукс был совсем не похож на Томаса.
Он не предлагал мне работу в его компании. Он не предоставил мне жить в его доме.
Все, что касалось нашей жизни, было нашим.
Брукс добавил мое имя в документы на дом. Я вложила деньги в гараж и стала его партнером.
Саммерс был домом, но мы с Бруксом часто обсуждали, куда бы отправиться на разведку. У нас было несколько лет между тем, как Уайатт окончит старшую школу и тем временем, когда Элли пойдет в детский сад.
Мы планировали брать столько отпусков, сколько сможем себе позволить, пока не придет время отдавать ее в школу. Тогда мы ограничим поездки летом. Возможно, Уайатт тоже будет ездить с нами, в зависимости от его расписания в колледже, и тогда это будут уже семейные путешествия.
Элли была прекрасным сюрпризом.
Ей был всего
