понимаю: я доверилась. Не боюсь, не психую, радуюсь ему так, как никому и никогда.
Моему Тигру. Мужчине, который спас меня от Пашки, обморока, а теперь и самой себя.
— Ты…
Тигр качает головой, садит меня на пассажирское сиденье.
Потянувшись, касаюсь пальцами его лица. Прикусываю губу от распирающего трепета, восторга и какой-то запредельной гордости за него. Благодарности, такой огромной, что мешает сделать вдох.
И только тут замечаю, что мои пальцы в крови.
— Что?..
Оглядываю себя, замечаю кровавые следы на белой футболке.
Но меня не ранили. Тот мужик даже пальцем не успел меня тронуть.
Но это значит…
Замирая от паники, что снова накрывает стобальной волной, перевожу взгляд на его белоснежную рубашку. По которой с каждой минутой всё ярче разливается огромное ярко-красное пятно.
— Ты ранен!
С сиденья слетаю в одно мгновение.
— Я в бешенстве, — коротко отвечает Тигр, перехватывая меня и прижимая к себе. — А если бы я не успел, красивая?
— У тебя кровь!
Но вырваться из его рук даже сейчас задача из разряда невыполнимых.
— Царапина. Ерунда по сравнению с твоей смертью.
— Но я жива!
— Да. И только поэтому стоишь, а не лежишь связанная в багажнике. Помнится, тебе понравились наручники.
Наручники. С того момент прошло меньше двух недель, а кажется, что целая жизнь, разделённая на до и после.
Против воли улыбаюсь. И получаю улыбку в ответ.
А потом отвечаю на бесконечно долгий, властный поцелуй. Сразу же пускаю его язык внутрь, едва не теряю сознание от дрожи, которая рождается в глубине живота.
Вцепляюсь в рубашку.
И отскакиваю, когда Тигр шипит сквозь зубы.
— Чёрт.
— Прости, прости, прости.
Увлекшись, я вцепилась ногтями прямо в место, куда его ранили.
— Боже, я такая дура!
Злюсь сама на себя.
Тигр только что меня спас, а я кидаюсь на него с объятиями.
— Ты умная, — смеётся он. — И красивая. И нужна мне до чёртиков.
Последнее предпочитаю проигнорировать просто потому, что краснею вся от макушки до кончиков пальцев на ногах.
— Выйдешь за меня? — прижимая к себе, шепчет Тигр мне на ухо.
Ответить не успеваю. Во дворе появляются полицейские машины с красно-синими фонарями и громкими сигналками.
А потом нам становится не до этого. Тигра, и меня, потому что он всё время прижимает меня к здоровому боку, быстро берут в оборот. Скорая, приехавшая вслед за полицией, сразу поднимается наверх, а спустя какое-то время я вижу, как они спускают на носилках тело в чёрном мешке. Чит ай к ни ги на К ни го ед. нет
Тигр берёт меня за подбородок, заставляет посмотреть на себя.
Долгий, внимательный взгляд прошивает насквозь смесью чувств из остатков страха и отвращения вместе с безграничным счастьем. И облегчением оттого, что всё закончилось.
Но полицейский, который допрашивал Тигра после того, как ему обработали рану на боку, покашливает, и нам приходится оторваться друг от друга. Он же запрещает Тигру садиться за руль после обезболивающего.
Но где Тигр, а где запреты.
Он отпускает меня только на то время, которое требуется, чтобы закрыть дверь и сесть на водительское место. А потом берёт ладонь, на мгновение подносит к губам.
И мы едем.
— Голодная? — спрашивает Тигр когда проезжаем заправку.
Мотаю головой. Крепче стискиваю его руку.
Не хочу останавливаться. Лучше побыстрее вернуться.
Немногие купленные вещи так и остались в съёмной квартире, поэтому, когда Тигр останавливается возле своего дома, понимаю, что я снова налегке.
Выхожу, прижимаюсь к его руке. Закрываю глаза и вдыхаю только его аромат силы и власти.
— Подожди. Скажи, кем я буду для тебя?
Знаю, что не вовремя. Но мне нужно знать.
— Жизнью, красивая, — улыбается Тигр. — Ты будешь для меня жизнью.
Задыхаюсь от чувства, которое вижу в его глазах.
— Такой ответ тебя устраивает?
И снова подхватывает на руки. Заносит в дом, сразу на второй этаж, и аккуратно укладывает на собственную постель.
— А когда я тебе надоем?
Сажусь в кровати. Ласкаюсь щекой к его ладони, которой он нежно заправляет за ухо выбившуюся прядь.
— Смеёшься?
Тигр перетягивает меня к себе на колени. Ведёт себя так, словно нет никакой раны, хотя врач Скорой предупредил, что ножевые ранения заживают долго и муторно.
— Скучно? Ты упала мне в руки посреди улицы, завела в больнице, королевой вошла в “Беркут”. Красивая, я трижды бил из-за тебя чужие физиономии. А потом искал как мальчишка вместо того чтобы бросить и забыть.
Тигр целует шею, легко прикусывает чувствительное место у уха.
— Ах!
Выгибаюсь в его руках, прижимаюсь теснее. И чувствую как напряжён его член.
От воспоминаний о нашем единственном разе бросает в дрожь, которую я не могу скрыть.
Тигр довольно щурится.
— Тебя невозможно забыть, — шепчет, стягивая с меня футболку.
Покорно поднимаю руки, волосы рассыпаются по плечам. Обхватываю его плечи.
— Ты с ноги вошла в мою холостяцкую жизнь и перевернула всё вверх дном своими ужинами, мужиками и невероятными глазищами.
Тянусь, чтобы освободить от футболки и его. Повинуясь его рукам, бёдрами двигаюсь вперёд и назад.
— Только теперь ты моя, — рычит он. — Моя девочка.
От вибрации, вызванной его голосом, вздрагиваю всем телом. Откидываю голову, жарко выдыхаю, когда при очередном трении попадаю прямо по самому чувствительному месту.
Тигр сжимает мою талию, впечатывает в себя.
Боже, как хорошо!
Ярко. Остро.
На грани.
— Скажи! — меняется его тон.
Теперь Тигр требует.
— Твоя, — выдыхаю ему в губы. — Только твоя.
И позволяю его языку властно захватить мой рот. Ласкать, подчинять, овладевать мной так, как ему хочется.
Не помню себя. Чувствую себя сжатой до предела пружиной — только тронь и выстрелит.
А в следующее мгновение оказываюсь на спине. Тигр стягивает с меня джинсы одним движением.
— Ты потрясающая! Дико сексуальная. Очень женственная. Моя красивая девочка.
От низкого, хриплого тона меня прошивает первой волной удовольствия. Ещё не оргазм, но близко. А от взгляда — голодного, хищного намокает не только оставшиеся а мне трусики, меня всю бросает в жар.
Я ожидаю, что он накинется на меня, войдёт сразу. Жду этого.
Но Тигр заставляет встать на колени лицом к нему.
— Я говорил, что ты будешь моей.
Обводит широкими, чуть шершавыми ладонями изгибы моей тела. Спускается от груди, по талии, к бёдрам. Сжимает ягодицы. Сильно, жёстко.
Вжимает в себя, даёт прочувствовать, насколько хочет.
Боже, если бы кто-то сказал мне, что такой мужчина, настоящий хищник будет рычать от желания меня взять, не поверила бы. А сейчас смотрю на него: как тяжёло вздымается грудная клетка, как темнеют глаза, какой каменный член упирается в меня через
