Открылась дверь. Василиса легко вскочила на ступеньку и протянула руку за рюкзаком.
— Я с тобой зайду, — почему-то испуганно сказал отец.
— Некогда провожающим! — гаркнула тучная проводница, закрывая собой проход.
Поезд сразу же тронулся. Василиса неотрывно смотрела на своих, сердце щемило. Она только сейчас поняла, что действительно уезжает.
Вот отец взмахнул рукой и неловко побежал за вагоном. Лелька трусила следом, спотыкаясь и размазывая по лицу слезы. Василиса больно прикусила губу, чтобы не разреветься при посторонних.
Ей не десять, как Лельке!
Проводница смерила пассажирку угрюмым взглядом: из-за девчонки пришлось вставать ни свет ни заря, единственная села на этом полустанке.
— Первый раз в город едешь? — буркнула она, открывая дверь в узкий коридор.
Василиса кивнула, во все глаза рассматривая вагон и спящих на полках пассажиров.
— Вот твое место, — указала проводница на синий кожаный диван, на нем — ни одеяла, ни подушки, ничего. — Белье брать будешь?
— Нет. Мне… спать не хочется. Я лучше в окно посмотрю. Мы ведь к вечеру приедем?
— Да. К семи часам. Чай тоже не будешь?
— Попозже, если можно.
— Ладно, подойдешь, как захочешь. — Проводница вдруг коснулась Василисиной косы и удивленно пробормотала: — Ишь, как огонь!
Василиса раздраженно отпрянула: неужели и в городе ей будут все время напоминать, что она рыжая?! Бросила случайный взгляд в окно и тут же забыла обо всем.
Крошечная станция, где она села в поезд, давно исчезла, вдоль железной дороги стеной стоял лес, вот он расступился, открывая взгляду небольшую деревеньку…
Василиса села, неотрывно глядя на мелькающие за окном картины, и с горечью подумала, что долго теперь не увидит родных мест, что-то ждет ее впереди…
Екатерина Васильевна обвела комнату придирчивым взглядом: уже завтра встречать племянницу, Ваську — Васену — Васеньку, золотоволосую Василису, Светланину дочь.
Ах, Светланка, сестренка!
Екатерина Васильевна до сих пор не примирилась с ее смертью. К чувству потери примешивалась вина: она так и не собралась повидаться с сестрой, когда та заболела. Хотя Леша, муж ее, позвонил, и Екатерина Васильевна знала, что Светлана в больнице. Действительно хотела съездить, но как-то закрутилась — дом, работа, дети…
«И в голову не пришло, что все настолько серьезно, Лешка толком ничего не объяснил…» — горько плакала она, узнав, что сестру похоронили.
После смерти Светланы окончательно слегла и мама. Даже нотариуса для составления дарственной на комнату в коммунальной квартире пришлось вызывать на дом.
Последний месяц мама совсем не вставала с постели, таяла на глазах, будто интерес к жизни окончательно угас вместе со смертью младшей дочери. И внуки, прежде любимые, вдруг отошли на задний план, только о рыжей Василисе старушка иногда вспоминала, чем-то Васена больше других легла ей на сердце…
Теперь, когда сестру не вернуть, сожалела Екатерина Васильевна, что редко виделись они при жизни. Всего раз выбрались Колядины на неделю к Черновым, в Лешкино лесничество. Василиса в школу еще не ходила, а Лельки и вовсе не было, она через год родилась.
Черновы в Петербург тоже не приезжали — хотя девчонки, конечно, просились город посмотреть, особенно Лелька. Сестра все отговаривалась, что не бросить дом, хозяйство.
Екатерине Васильевне всегда казалось — во всем виноват Лешка. Куры, утки да огород — его фантазия, к чему Светлане, горожанке до мозга костей, дурацкое крестьянское хозяйство?
«Сам в лесу сидит — настоящий сыч! — и бедную Светку держит рядом, словно на привязи, — негодуя, жаловалась она мужу. — Ну, прикинь — закончить биофак с красным дипломом и жить в такой глуши! Ради чего, Жень?!»
Екатерина Васильевна часто вспоминала, как сестра уехала на преддипломную практику в лесничество. Ее однокурсницы пристроились кто в зоопарк, кто на кафедру в университете, кто в ветеринарные клиники.
Из всей группы одна Светлана захотела изучать сов в месте естественного обитания — юношеские фантазии! — вот и понесло ее к черту на кулички. А через месяц позвонила и заявила: выхожу замуж.
Из-за Лешки Чернова погубила и жизнь свою, и карьеру! Останься Светлана в городе — в этом Екатерина Васильевна не сомневалась, — жила бы и сейчас. Здесь современные клиники, чудесные врачи, Санкт-Петербург — это вам не отдаленное лесничество с единственным фельдшером в соседней деревне.
В последние годы Екатерина Васильевна немного смягчила свое отношение к Алексею.
«Не думала, что Чернов окажется однолюбом, — говорила она мужу. — Надо же — второй раз так и не женился, а ведь две девчонки на руках, попробуй вырасти их без матери…»
Когда Алексей сообщил, что хочет дать Василисе высшее образование, Екатерина Васильевна, не раздумывая, обещала помочь. И сразу на душе стало легче: хоть так она выполнит долг перед умершей сестрой, хоть так немного искупит свою вину.
Вечером, едва муж вошел в дом, она сообщила о своем решении. И как должное приняла его согласие.
Впрочем, Евгений Наумович практически никогда ей не возражал, вот и сейчас добродушно буркнул, торопясь в ванную:
— Конечно, пусть малышка живет. Места, слава богу, хватает, все-таки сто семьдесят квадратных метров…
За ужином Екатерина Васильевна сообщила детям о скором приезде Василисы. Сказала, что девочка будет учиться в ветеринарной академии и первое время, пока не освоится в городе, поживет здесь.
Она улыбнулась: Лера с Васенькой ровесницы, между ними всего два месяца разницы, девочки наверняка подружатся, почему нет? Обе только что окончили школу, обе вот-вот станут студентками, все ново, все интересно…
Да и всяко Васенька лучше Лериных высокомерных, размалеванных одноклассниц с пустой головой!
Григорий с Валерией удивленно переглянулись — дома не слишком часто вспоминали о деревенских родственниках.
Нет, они конечно же знали о младшей маминой сестре, выскочившей замуж за лесника — по великой любви, разумеется! — и о Василисе с Лелькой, несколько лет назад оставшихся сиротами, но…
Почему Василиса должна жить непременно у них?!
— Естественно, на постой сестрицу — Василису, да? — определят в Леркину комнату? — Гриша глотнул кофе.
— Чего ради? — Лера от возмущения вскочила и едва не уронила стул. — У меня всего одна кровать! А у тебя, кстати, еще диван!
— Извини, но я парень. Э-э… разнополым родственникам просто полагается жить раздельно, — весело ухмыльнулся Гриша. — И потом, вам есть о чем потрепаться перед сном, обе девчонки. — Гриша допил кофе и проворчал: — Все на телефоне меньше висеть будешь. Твой сотовый — мам, скажи! — самый обжористый в доме, я позавчера снова пятьсот рублей на твой номер бросил…
