Ознакомительная версия.
― Это дешевле всего, ― закончил мой отец просто.
По всей видимости, на этом разговор и закончился, так как вскоре меня послали в монастырскую школу.
Это было мрачное место среди скал на восточном побережье. Страхи моей матери о чрезмерном влиянии монахинь действительно оказались необоснованными. Сестры верили в систему, которую они называли «школьным самоуправлением» и которая заключалась в следующем: в классе выбирали так называемого «лидера», обычно самую сильную и популярную девочку. В ее обязанности и в обязанности ее «заместительницы» ― ближайшей подруги и наперсницы ― входило наблюдение за порядком, в том числе и наказание провинившихся. Может быть, эта система и казалась монахиням хорошей, ведь она позволяла им экономить массу времени и усилий, но для застенчивой нелюдимой девочки, которой я была в то время, она оборачивалась кошмаром, долгие годы спустя возвращавшимся ко мне в снах.
Я появилась в школе уже с репутацией «умной девочки», которую я заслужила, с блеском пройдя «трудные» вступительные экзамены. После этого меня определили в класс, где ученицы были на два года старше меня. Стипендий в монастырской школе не платили, поэтому я была, пожалуй, единственной, кто с головой погрузился в учебу. Скоро я стала первой ученицей в классе, но вместо одобрения и признания, которых я так жаждала, я заслужила репутацию «зубрилы» и стала предметом постоянных насмешек и оскорблений. Мне только-только исполнилось восемь лет. Защитить меня было некому, и школа превратилась в бесконечную пытку. Днем было тяжело, но это было ничто по сравнению с тем, что творилось ночью: общие спальни становились местом самых изощренных издевательств. А мы, запуганные малыши, даже не думали жаловаться монахиням. Наказание за такое «преступление» нельзя было себе вообразить. Каждый вечер после службы монахини, едва слышно ступая, проходили по спальням ― головы опущены, лица скрыты клобуками, руки в широких рукавах ряс, ― и все мы, и мучители, и жертвы, делали вид, что крепко спим. Когда дверь за монахинями закрывалась, ночной кошмар возобновлялся.
Даже дома я никому не рассказывала об этом. Дома ― в самую последнюю очередь. В детстве я привыкла к одиночеству, к мысли, что меня не любят, что я ― нежеланный ребенок, к постоянному страху. Так я жила и в школе, семестр за семестром, и единственным моим убежищем была библиотека, где я читала книгу за книгой, давно оставив позади всех старших девочек нашего класса, которые дразнили и обижали меня. Лучом света в этой мрачной школе была мысль о каникулах. Не о беспросветной скуке шахтерского поселка, и даже не о прогулках с отцом, а исключительно о встречах с моим преданным другом Ровером.
Даже слишком преданным. Ровер слушался и любил только меня. Мать терпела его около года. Когда я была в школе, его сажали на цепь, так как некому было его выгуливать. А когда его изредка отпускали, он тут же убегал далеко в поля, надеясь, что найдет там меня. Мать, как она это объяснила, боялась, что он станет пугать овец, поэтому, когда я в очередной раз приехала на каникулы, мне сказали, что Ровер «пропал».
Конец всему. Современным детям, наверное, будет трудно понять меня, но я не решилась спросить, когда и как это случилось. Я не проронила ни слова и не позволила себе заплакать. Она не увидит моих слез.
Птицы и мыши, кролик, теперь ― любимая собака. Больше я не пыталась заводить себе друзей. Я замкнулась в себе и терпела, пока в один прекрасный день не наступило освобождение. Помощь пришла неожиданно. В школе стало известно, что я верю в волшебство. Доверчивая девочка, слишком юная и неопытная даже для своих лет (мне тогда исполнилось десять), я рассказала об этом своей однокласснице, которая разболтала остальным. Мифы и легенды кельтов, полные магического очарования сказки Эндрю Ланга, Ганса Христиана Андерсена и братьев Гримм будоражили мое воображение. А наша уединенная монастырская жизнь, церковные легенды о святых и чудесах, живые изображения ангелов и праведников очень хорошо сочетались с моей наивной верой в фей и волшебников и делали сказочный мир не менее реальным, чем настоящий.
Итак, по школе прошел слух, что маленькая Джили Рэмси верит в волшебство. Первыми отреагировали девочки из старших классов. Они относились ко мне лучше, чем одноклассницы, поэтому просто придумали следующую шутку: каждый день они писали мне записку от Королевы Фей и прятали ее в солнечных часах в самом дальнем углу школьного парка, прятались в кустах и наблюдали, как я беру эту записку и кладу на ее место свою. Я уже не помню ни как это началось, ни что было в записках, помню только, что для меня это было собственным, самым дорогим секретом. Находя новую записку, я очень радовалась, убегала в лес, где спокойно читала ее и писала ответ. Последний раз это произошло в июне, в середине второго семестра. Коротенькая записка, спрятанная под огромным мшистым камнем, гласила:
«Дорогая Джили, в последнем письме ты написала мне, что хочешь иметь фею-крестную. Я согласна. Скоро ты получишь от нее письмо.
Королева Фей Титаник».
До сих пор не знаю, что они замышляли, какую шутку собирались сыграть со мной после этого письма. Вдруг какой-то шелест, какое-то неясное движение в кустах привлекли мое внимание. Я подняла голову и увидела девочек, наблюдающих за этой комедией.
Я вскочила на ноги. Не знаю, что бы я сделала, как бы отреагировала на очередную насмешку, но тут в противоположном конце парка кто-то закричал:
― Джили! Джили Рэмси!
― Я здесь.
― Тебе письмо!
Я увидела, как по дорожке ко мне бежит толстушка Элис Бэндл, такая же жертва насмешек в нашем классе, как и я, а значит, почти подруга. В руке она держала письмо.
Даже не взглянув в сторону кустов, я взяла конверт и громко сказала, обращаясь к Элис:
― Спасибо, Эл. Да, я узнаю почерк. Это от моей крестной, она скоро заберет меня отсюда.
После этого я скомкала злополучную записку от «Королевы Фей», бросила ее на землю и побежала в школу. Старшеклассницы вышли из-за кустов, одна из них закричала мне что-то вслед, но я даже не обернулась. В первый раз я смогла защитить себя, дала им понять, что их мнение меня не интересует! Наверное, мои мучители поверили, что их выдуманная история вдруг превратилась в настоящее волшебство.
Так оно и было. Письмо написала, как я и предполагала, моя мать. Она присылала их в один и тот же день каждую неделю. Начиналось оно всегда с самого ласкового прозвища, которое дала мне мать:
«Милый Цветик!
Тетя Джэйлис вернулась домой из Новой Зеландии и навестила нас в прошлую пятницу. Она была очень недовольна тем, что ты учишься в монастырской школе, а поскольку она почти полностью оплачивает твое обучение, мы должны считаться с ее мнением. Ты перейдешь в другую школу. Там, правда, тебе опять придется сдавать вступительные экзамены, но мне кажется, что ты справишься. Новая школа имеет прекрасную репутацию, уровень преподавания там очень высокий, кроме того, лучшим ученикам платят стипендию, а ты должна помнить, что каждый пенни…»
Ознакомительная версия.
