– Ты сам не знаешь, – вздохнула она, – Красивый вид.
Я подхожу к окну и смотрю на залив. Поверхность воды отражает луну и огни города.
– Да, красивый. Насколько мне известно, он лучший в городе.
– Наверное, он стоил своих денег, – говорит она с полуулыбкой, – Посмотри на отражение. Такое ощущение, что огни города – это звезды, танцующие на воде. Но на небе не видно ни одной звездочки. Меня всегда это удивляло.
– Что именно? – спрашиваю я, как завороженный глядя на воду вдали.
Огни, правда, танцуют, размываются, бегут по волнам. Белые, желтые, красные и синие, они перемешиваются между собой, и появляется множество разных, новых оттенков. Когда волна подходит к берегу, они закручиваются в спираль и исчезают. А потом снова появляются на поверхности, словно выныривают из воды. Я смотрю на небо – ни одной звезды, только слабое мерцание где–то вдали.
– То, что в городе такое небо. Только луна, – объясняет она, – Если как–нибудь окажешься за городом, или в лесу, взгляни на небо. Почувствуй разницу.
– Попробую.
– Что попробуешь?
– Попробую как–нибудь оказаться за городом, или в лесу. С моим графиком это проблематично устроить, – говорю я, продолжая смотреть в окно.
– Ты находишь время, чтобы прийти в ночной клуб и снять шлюху. Неужели тебе не найти время, чтобы выбраться в лес с палатками? – она смеется.
Но ее слова почему–то меня задевают.
– Ты не шлюха – отвечаю я, и смотрю на нее.
– А разве ты меня снял? – она смеется еще больше.
Ее смех приятный. Звонкий и легкий. Она смеется всем телом: глазами, губами, плечи ее подрагивают – естественно и непринужденно. Я понимаю, что безумно хочу ее поцеловать.
– Рояль, – кивает она на инструмент у книжного стеллажа, – Играешь?
– Нет.
– Зачем он тебе?
– Предмет интерьера, – я пожимаю плечами, как мальчишка.
Зачем я купил этот рояль? Я до сих пор не знаю. Он был белого цвета, и подходил этой комнате.
– Можно? – она подходит к роялю и проводит рукой по гладкой лакированной поверхности крышки.
– Да. Правда я не знаю, настроен он или нет.
– Сейчас проверим.
Она ставит бутылку на пол, поднимает крышку и нажимает несколько клавиш. Инструмент поддается и издает мелодичные звуки.
Она садится, кладет руки на клавиши и начинает играть.
Я подхожу ближе и, как завороженный, слушаю. Мелодия не знакома мне, но она очень красивая. И грустная.
– Ты можешь спеть? – вырывается из меня, и я замираю.
Она на секунду останавливается, и начинает играть дальше. Потом она делает вдох и поет:
Дотянись рукой – твоя. Нельзя, нельзя
Не смотри мне так в глаза.
Нельзя, нельзя.
Вспоминать, как рука в руке лежала, нельзя
Мне теперь мира мало, хоть мир во мне
На секунду звуки стихают, и я стою оглушенный этой тишиной. Дана продолжает:
Обманув саму себя, попала в плен
Мне всю ночь играл рояль
Шопен, Шопен
Поцелуй на моих губах горит огнем
И вся музыка сейчас ему, о нем
Звуки снова стихают, и она смотрит на меня.
– Странный выбор репертуара, – пытаюсь пошутить я, – Ты красиво поешь. И играешь тоже неплохо.
– Спасибо, – произносит она, закрывая крышку, – Он прекрасно настроен. Мне пора.
– Вызвать такси? – произношу я, пытаясь скрыть разочарование в своем голосе.
– Да, если не трудно. Где у тебя туалет?
Я указываю на дверь у выхода, и она скрывается за ней.
Заказываю такси, машину обещают через семь минут. Я подхожу к входной двери и опираюсь на нее. Слышу, как шумит вода в раковине и улыбаюсь.
Просто помыла руки или стесняется спустить воду в унитазе? Я давно заметил, что у женщин есть какой–то пунктик по этому поводу. Как будто ходить в туалет для принцесс противоестественно.
Дана выходит, и робко улыбается. Я помогаю ей надеть куртку, и не нарочно поправляю выбившийся локон за ухо. От этого жеста она замирает и оборачивается. Я смотрю на нее, и замечаю, что глаза у нее необычного цвета. Темно–зеленые, как малахит. А вокруг зрачка янтарный ободок.
– Оставь свой номер – прошу я, но она качает головой.
Я открываю дверь, она поворачивается, чтобы выйти, но резко останавливается. Целует меня в щеку и шепчет на ухо:
– Если я тебе понадоблюсь, ты найдешь способ увидеть меня снова.
ГЛАВА 4
Следующие две недели я честно пытался выбросить ее из головы.
Я работал, совещался, ходил на встречи. Я даже один раз переспал с какой–то блондинкой, которую встретил в ресторане во время одной из встреч с инвесторами. Она спала в моей постели, а я всю ночь не сомкнул глаз, смотря на отражение в натяжном потолке. Два силуэта – мужской и женский. Так естественно, обыденно и привычно, но это не помогло. Я смотрел, как белые волосы разлетелись по подушке, как чье–то тело мирно вздыхало рядом, и мечтал только об одном.
Я хотел, чтобы на ее месте была Дана.
Я не поправил пледы на следующий день после ее визита, не убрал открытую бутылку с водой с пола. Я испытал дикое разочарование, когда Хельга привела все в первоначальный вид. Я даже купил огурцы, налил в графин воды и нарезал пару штук туда. И это, правда, было намного вкуснее воды с лимоном. Я хотел, чтобы эта комната сохранила легкий след, который оставила Дана своим недолгим присутствием. Иногда мне даже казалось, что рояль издает звуки. Я серьезно.
Я никак не мог выбросить ее из головы. Постоянно думал о ней. Постоянно – это значит, что я просыпался от того, что она мне снилась. Засыпал, видя ее лицо перед глазами. Мне казалось, что я везде ее вижу – в офисе, в ресторанах, в клубах, за окном машины. Я помешался, ни дать, ни взять.
Вот и сейчас я сидел на обеде с Игорем, он мне что–то говорил, а я не расслышал ни слова. Потому что вспомнил, как она играла на рояле в моей гостиной и пела песню. Я нашел ее и скачал на свой мобильник. Иногда включал ее, сидя за роялем, на котором я даже не умел играть. Я просто открывал крышку, слегка прикасался к клавишам, пока играла песня и внимательно слушал. Каждое слово.
Я хочу, чтоб это был сон
Но, по–моему, я не сплю
Я болею тобой, я дышу тобой
Жаль, но я тебя люблю
Я псих.
– Эрик, что с тобой? Ты меня вообще слышишь? – выдернул меня в реальность голос Игоря
