В личной жизни у Ларочки тоже был полных швах. Парочку случайных ухажеров забраковала мама, посчитав их недостойными внимания дражайшей дочери. А других претендентов на ее руку и сердце как-то все не находилось. Вот и жила Ларочка, в основном, интересами Ириной семьи. С ними проводила субботы и праздники, возможно, именно поэтому Ира и любила безумно свои серые будни.
Дни и ночи, недели и месяцы, любимые серые будни тянулись нескончаемой вереницей. Казалось, что мир вокруг замер и нигде ничего не происходит, так же, как в их семье. Но мир двигался вперед, все менялось с несусветной скоростью, и в итоге Ира даже не заметила, когда вдруг жизнь успела наладиться. Когда из почти заснувшего летаргическим сном предприятия их контора вдруг стала процветающей? А сама Ирина теперь была уже не рядовым бухгалтером с копеечной зарплатой, и даже не главным, а заместителем генерального директора строительного треста. Сказалась благодарность руководства за то, что не бросила их, как остальные, в трудные времена, за то, что на лету хватала новшества в законодательстве, что была не только хорошим бухгалтером, но в свое время не гнушалась и секретарскими обязанностями, а постепенно само собой стала выполнять еще и функции экономического советника, и, судя по всему, довольно успешно. Это раньше их контора, в основном, занималась косметическим ремонтом фасадов старых зданий. Теперь же они строили элитное жилье, которое почему-то вдруг стало пользоваться бешеным спросом, несмотря на просто неприличные цены. И сами они уже давно, оказывается, живут не с мамой в их старой трехкомнатной малометражке, а в одной из новостроек, построенных их же трестом, в так называемом «доме повышенной комфортности». И на работу Ира ездит нынче не на метро, а на служебном Мерседесе, правда, не на шестисотом, а «всего лишь» на триста двадцатой модели. А в подземном гараже стоит собственная Вольво, на которой ездит на работу Сергей. Правда, Сергей, как был, так и остался все тем же слесарем-механиком по ремонту легковых автомобилей, только квалификация его за прошедшие годы существенно повысилась, и зарабатывал нынче хоть и меньше супруги, что совершенно не смущало Ирину, но тоже вполне приличные деньги. Ведь его благосостояние напрямую зависело от благосостояния народа. А народ нынче стал выбираться из нищеты, очень многие сумели воспользоваться обретенной свободой не абы с какой выгодой для себя. И ходовым товаром нынче были не только дорогие квартиры, но и машины. Сергей давно уже не занимался ремонтом Москвичей да Жигулей – этот «металлолом» нынче был в ведении не слишком обремененных опытом зеленых пацанов. Сергей же с удовольствием и ощутимым материальным вознаграждением занимался иномарками. А руки у него оказались просто золотые: почти запросто превращал битую машину в конфетку. Так что Иру совсем-совсем не смущало, что она стала зарабатывать больше мужа. Вернее, заработки Сергея не имели для нее ровным счетом никакого значения, главное, что они не голодали.
Но вот что важно. Профессия мужа не смущала ее только дома. Вернее, дома она об этом забывала напрочь. На работе же старалась не афишировать его род деятельности. Пожалуй, не просто не афишировала, а даже скрывала. Как-то вроде бы негоже ей, заместителю генерального директора крупного строительного треста, в мужьях иметь простого работягу… Периодически в тресте случались корпоративные вечеринки, на которые, к вящему удовольствию некоторых, не приглашались официальные половины сотрудников. И это обстоятельство с некоторых пор очень радовало Ирину. Не потому что… А просто не хотелось, чтобы ее успешные коллеги обратили внимание на потемневшие от технического масла руки Сергея.
И еще одно событие прошло совершенно незамеченным, словно само собой разумеющимся. Ира и сама не знала, вернее, не понимала, как она могла поддаться на Ларочкины уговоры, как могла порекомендовать на должность секретаря надоевшую до оскомины подругу? Ну почему же, почему мама не научила ее говорить «нет»?!! Зачем, каким образом она сама себе подложила такую свинью?!!
Глупо, обидно, неразумно, но теперь Ларочка стала ее личным секретарем. Она долго прозябала в своей газетенке, до тех самых пор, пока нерентабельное издание не расформировали, перепрофилировав в женский глянцевый журнал. Для Ларочки, обладательницы престижного красного диплома московского журфака, места в штате не нашлось. Вне штата, впрочем, тоже. Не нужен был хозяевам журнала ее красный диплом. Им хотелось побольше подписчиков, а значит – гламурных снимков, интересных интервью со звездами, сенсационных репортажей и эксклюзивных материалов. А Ларочка, как оказалось, умела только зубрить…
Ах, как она плакалась в Ирочкину жилетку на ее новой кухне! Ах, как рыдала, какими слезами обливалась, оплакивая судьбу свою горемычную. Ведь не девочка давно – четвертый десяток разменяла лет семь назад, а ни работы, ни семьи, ни ребенка – ничего. Только престарелая мамаша висит на шее тяжким грузом. Лекарства старушке и то купить не на что, не говоря уж об обновках да деликатесах… И как-то так само собой вышло, что на вновь созданную должность секретаря заместителя генерального директора треста Ирина порекомендовала Ларису. Сама себе, собственными руками, вырыла такую яму…
* * *
– Как вы думаете, сколько мне лет? – прервала Ира повествование.
– Вы выглядите просто замечательно для своего возраста! – ловко вывернулась собеседница.
Ирина рассмеялась хрустальным колокольчиком:
– А вы молодец! Вас нелегко провести. Все правильно, мне уже сорок, и даже с маааленьким хвостиком. Но на вид дают гораздо меньше.
– Да, на вид вам сложно дать больше тридцати. Но истинный возраст выдает ваш взгляд. Внимательный наблюдатель сразу поймет, что вы опытная женщина, мудрая…
Ирина погрустнела:
– Мудрая… Какая я мудрая? Дура я полнейшая, разве что опытная. Теперь опытная… Правда, лично мне от этого опыта никакого проку. А почему, вы думаете, я так замечательно выгляжу? Гены? Нет, генами тут и не пахнет…
* * *
Ирина взрослела, вместе с нею взрослели и Сергей с Маришкой. Вероника же Николаевна потихоньку катилась к осени жизни. Сергей был старше жены на четыре года, вполне нормальная возрастная разница между супругами. Ни в молодости, ни теперь, в зрелости, он не выглядел значительно старше или моложе Ирины, напротив, вместе они смотрелись вполне органичной парой. И не только смотрелись, но и были таковой на самом деле. Много лет жили, что называется, душа в душу, ссорились крайне редко, но никогда – по поводу денег. Так, бывало иногда, Сергей придет немножко выпившим, Ирине, естественно, как любой нормальной жене, это не понравится, ну и поехали-понеслись. Но вообще-то Сергей не злоупотреблял этим делом, позволял себе расслабиться лишь изредка. Ну а Ира, как порядочная жена, дабы не упустить воспитательный момент, не просмотреть ту грань, из-за которой мужика бывает очень сложно вернуть к нормальной жизни, пилила его потихоньку, впрочем, тоже не слишком усердствуя, дабы не перегнуть палку. А в остальном в семье царили тишь да гладь.
Ира, с ранней молодости привыкшая к комплиментам, к тому, какая у нее замечательная кожа, да красивые, блестящие, как маслины, глаза, не слишком тщательно ухаживала за своей внешностью. В том смысле, что к косметологам не обращалась, довольствуясь нанесением на кожу лица и рук крема перед сном. Иногда и об этой процедуре забывала. Кожа от природы была эластичная и гладенькая, как у младенца. И Ирина была вполне довольна собственным отражением в зеркале. Когда вдруг Ларочка, еще в бытность свою журналисткой, стала заботливо отмечать:
– Ай-ай-ай, подруженька, что-то выглядишь ты сегодня нехорошо. Наверное, не выспалась, да?
Ира пристально вглядывалась в зеркало: да нет, вроде нормально выглядит, как всегда. И ночь проспала, как убитая. И чувствует себя вполне нормально, привычно-энергичной. А в следующую встречу с подружкой Ларочка вновь замечала изменения в ее внешности, и, естественно, не в лучшую сторону:
– Вот она, доля наша бабья! Вот они, переживания, вот они, беременности, вот они, роды-кормления, бессонные ночи. Ты посмотри на меня – ни одной морщинки! Потому что одна живу, без мужиков. На кой хрен они сдались, одни сплошные неприятности от них да носки вонючие. Тебе же всего тридцать семь, а выглядишь… Ох, прости, что я так. Но уж лучше я тебе об этом скажу, чем кто-нибудь посторонний. Я-то тебе мягко скажу, не привлекая внимания чужих людей. А знаешь, какие бестактные-беспардонные личности иногда попадаются? Вот то-то! Да, слава Богу, что мне хватило ума замуж не выйти! А то тоже уже в старуху превратилась бы…
Такие сеансы «капанья на мозги» проводились регулярно, практически каждую неделю. И постепенно Ирина уверилась, что действительно выглядит ужасно. И фигура-то у нее «поплыла», и очертания лица размылись, под глазами – ажурный узор «гусиных лапок», и уголки губ что-то вниз начали поглядывать. В общем, «докапалась» Ларочка, выведя подругу из состояния удовлетворенного равновесия. Ира потеряла уверенность в себе, впала в депрессию. Зеркало ныне вызывало в ней стойкую неприязнь, совмещенную с паническим ужасом старения. Уверения Сергея в том, что она выглядит потрясающе здорово и молодо, не помогали. Ирина была уверена, что он просто пытается ее успокоить, а на самом деле она страшна, как атомная бомба.
