Ознакомительная версия.
– Я могу, но это не означает, что я должна или что я этого хочу.
Свет в ее глазах погас, и Вики разочарованно отвернулась. Она старалась казаться невозмутимой, но он понял, что его вопрос рассердил ее, и почувствовал раздражение. Может, он и несправедлив, но жизнь учила тому, что люди редко бывают такими, какими хотят казаться.
– Люди и вещи часто производят обманчивое впечатление. Вы должны бы это знать.
В ее глазах появилась тревога, и ее губы сжались.
– Я понимаю. Вы не уверены в том, что я способна справиться со своими обязанностями, несмотря на мои превосходные рекомендации и профессиональные действия во время приема пациентов?
– Я знаю, что вы способны к этой работе, но я не понимаю, почему вы хотите ею заниматься. С положением вашей семьи…
– Забудьте о моем положении, пожалуйста. Я здесь по той же причине, что и вы, доктор. Я здесь, чтобы помогать людям, которые действительно в этом нуждаются, а не хлопотать вокруг дам, которые сделали слишком много пластических операций, – запальчиво произнесла она на одном дыхании.
И все-таки что заставляет вас заниматься подобной работой? – не отставал Мигель. Это был серьезный вопрос. А его самого что заставляет делать эту работу? Ну, у него-то причины для того, чтобы заниматься врачеванием, есть, но они глубоко личные, и он не собирается обсуждать их с Вики.
– Если вы покончили с собеседованием, то я бы хотела вернуться к своей работе. Тили поможет мне сориентироваться в первое время, если вам нужно отдохнуть от кого-то вроде меня. – Она повернулась, чтобы выйти из комнаты.
– Послушайте, это не то, что я имел в виду. – Черт побери. Он не намеревался вести этот разговор и теперь, кажется, вел себя не лучшим образом.
– А я думаю, это было именно то, что вы имели в виду, доктор. – Сделав паузу, она посмотрела через плечо с натянутой улыбкой.
– Вики, все это неправильно. – Он одернул свой халат и разгладил его, подбирая слова для объяснения. – Я просто не понимаю, почему человек, у которого есть все возможности в мире, выбрал для себя бедную маленькую клинику в захолустье.
– Может быть, мне нет дела до ее местоположения. Я ищу возможности применить свои знания и опыт в качестве медсестры. – Она пожала плечами. – В профессии медсестры нельзя без практики, иначе все умения забываются. А я не желаю забывать.
Ему пришлось принять ее объяснение, поскольку, как он ни старался, другого ему не предложили.
– У врачей то же самое. – Он повесил на шею стетоскоп и сунул руки в карманы халата. – Предположим, я уберусь с дороги и дам вам закончить с работой.
– Мне недолго осталось. – Вики бросила взгляд на часы и удивленно рассмеялась.
Это был замечательный смех, такой, какой он нечасто слышал.
– Ого. Только одиннадцать. А у меня такое чувство, что уже пора уходить.
– Я знаю, бывает, что теряешь чувство времени, когда имеешь дело с тяжелым случаем или чем-то в этом роде. – И с ним было такое еще до того, как он стал врачом. Когда он держал на руках своего умирающего брата много лет назад.
Остаток дня прошел в хлопотах: пациенты с обычными жалобами, респираторные заболевания и один, попавший под молоток палец. Они с Мигелем работали четко и слаженно, словно и не было неприятного разговора по поводу ее странного желания работать в клинике Саут-Вэлли. Ее роль ей нравилась, Вики ее хорошо знала и предпочитала многим другим занятиям. В своей семье она была обречена играть другую роль, которой не могла избежать долгие годы. Впрочем, были две короткие передышки – когда она училась в колледже медсестер и во время ее короткого брака. Сейчас она жила в коттедже на территории фамильного поместья и не подчинялась отцу, что было для нее некоторым облегчением. Она бы не смогла снова жить с отцом под одной крышей. Только оставаясь медсестрой и помогая тем, кто действительно в этом нуждался, она могла по-настоящему избежать фальшивого положения из-за семейной репутации, которая всегда была более значительной, чем она сама. Войдя в семейные владения, она снова превратилась в Викторию Стерлинг-Торн – имя, которое она носила до того, как начала работать.
Ее семья считала, что она совершает глупость. Женщины ее круга, безусловно, могут заниматься благотворительностью, но для этого достаточно просто выписать чек. Вики же необходимо было сознание того, что она принимает личное участие в достойном деле. Девушка вздохнула. Она не силах была изменить их взгляды, а они не могли больше влиять на ее выбор. Так что единственным ответом на все вопросы было вернуться к работе.
Клиника перестала принимать новых пациентов в четыре пополудни, и около пяти все дружно собрались покинуть скромное здание.
– Я ухожу, Мигель, если снова опоздаю к обеду, у мамы будет припадок. – Карлос перебросил ремень сумки через плечо.
Мигель улыбнулся молодому человеку и кивнул:
– Убирайся отсюда и поскорей. Передай ей привет и скажи, что ты задержался по моей вине.
– Так и сделаю. – Карлос вышел за дверь и растворился среди теней наступающих сумерек.
– Тили, ты уходишь? – спросил Мигель.
Тили покинула сестринский пост и закрыла за собой дверь.
– Да. – Она задержалась на секунду, посмотрела на Вики: – Счастливо, детка. – Затем перевела взгляд на Мигеля: – Увидимся завтра.
Вики вытащила из шкафчика сумку и порадовалась доброжелательности Тили. И хотя это было рискованное начинание, она подумала, что ей здесь может понравиться. Уже подойдя к двери, Вики вдруг осознала, что Мигель остался сидеть за рабочим столом, и остановилась.
– Вы еще не уходите?
– Мне нужно сначала закончить с бумажной работой, – ответил он. – Но я вас провожу.
Он отложил медицинскую карту и подошел к Вики, но она не двинулась. Она словно приросла к месту, глядя на него серьезно, оценивающе, и ему стало любопытно, что ее беспокоит. Внезапно он почувствовал неловкость, ему стало неуютно, и он не мог понять почему. Разумеется, раньше он видел много привлекательных женщин в своей жизни, но ни одна из них не волновала его так, как Вики. Может быть, дело было в ее глазах, они словно проникали ему в душу. А может быть, это было просто плохое освещение.
– Не перетруждайтесь, доктор. Веселого вечера.
– Это пожелание годится для других людей.
Это было то, в чем он давно уже не был силен. Все веселье и радость ушли от него в землю с кровью его брата. В ту ночь умерла и часть Мигеля. Он не смог спасти Эмилио. Его брат потерял жизнь, какое же у него было право жить? С той ночи он посвятил себя служению и спасению других людей, не жалея сил для их блага. Клиника теперь была его семьей, а ее пациенты – его детьми. Когда один из них умирал, он переживал его смерть, как свою личную потерю. Смерть пациента, которого он не смог вернуть к жизни, означала бесконечные страдания для его семьи, Мигель знал это слишком хорошо.
Ознакомительная версия.
