– О, Боже, – застонала я, начав отряхивать штаны. – Фу-фу-фу-гадость-гадость…
Громкий довольный смех Робин прервал мои движения, как и любые движения в пределах слышимости.
У нее фантастический смех.
– Попалась, – подмигнула она, направляясь к площадке своей шикарной походкой.
"О, милая. Ты и не представляешь насколько".
Улыбнувшись сама себе, я последовала за ней.
* * *
– Стоп! – Снова завопил Крэйзик, и я заскрежетала зубам, отстраняясь от Робин и поворачиваясь к режиссеру.
Я не знала, сколько еще смогу выдерживать это. Уже шестой дубль сцены между мной и Робин. Шесть раз я прижимала ее к стене, чувствуя ее плечи под своими руками, изучала ее глаза с расстояния менее тридцати сантиметров… я готова была взорваться. Взорваться или поцеловать ее – и то, и другое, вероятно, станет концом моей карьеры.
– Адам, – начала Робин, но он прервал ее властным взмахом руки. Режиссер не покидал своего стула после того, как мы с Робин несколько раз слишком близко подходили к нему. Не нарочно, конечно.
– Нет, мисс Вард, вы делаете все прекрасно. Хотя, если можно, немного больше самодовольства. Вы скользкий адвокат, защищающий насильника и убийцу детей. Аудитория не хочет сочувствовать вам, независимо от того, насколько хорошо вы выглядите.
Я быстро взглянула на Робин, поражаясь тому, что Адам снова оказался прав. Судя по выражению ее лица и сдержанному кивку, она была поражена не меньше.
– Но вы, мисс Харрис. Я видел от вас больше эмоций утром, когда вы насмехались надо мной, чем за все эти шесть дублей. Предполагается, что вы должны быть сердиты! Кипеть! Скользкий адвокат защищает насильника и убийцу детей! Вы – женщина, полицейский детектив; вам отвратительно, что кто-то – особенно, другая женщина – может защищать такого ублюдка! Покажите мне ярость, эмоции, химию! И прекратите быть такой робкой. Вы прикасаетесь к ней, как к фарфоровой кукле. Вы злитесь, черт побери, так действуйте соответственно!
Проклятье.
Я знала, что он прав. Но рядом с Робин я забывала, что должна играть; могла только произносить свой текст и молиться, чтобы это поскорее закончилось.
Черт.
И, раз Адам видит это, можно предположить, что он – наполовину приличный режиссер. Все еще придурок, но придурок, который может руководить.
– Давайте с момента 'если бы вы соблюдали правила снятия показаний', – завопил он, несколько раз щелкнув пальцами. – Ладно, люди – по местам.
Робин пожала печами и отошла обратно на свое место. Я сделала то же самое, на мгновение закрыв глаза, пытаясь придумать, как справиться со своими чувствами.
Тогда до меня дошло, что в этом нет необходимости. Нужно не справляться с ними, а использовать их. И, если все пройдет хорошо, мне придется сделать это только один раз.
– Мотор!
Маска самодовольного тщеславия упала на лицо Робин, будто кто-то щелкнул выключателем. Она скрестила руки на груди и насмешливо усмехнулась, голос ее был полон издевки.
– Если бы вы соблюдали правила снятия показаний, ДЕТЕКТИВ, мой клиент не вышел бы на свободу. Полагаю, я должна поблагодарить вас.
Ладно… Я глубоко вдохнула. Должно получиться.
Я взглянула на Робин, позволив каждой чувственной мысли, каждой фантазии, каждому отчаянному желанию отразиться на моем лице, надеясь, что это примут за гнев, и устремилась к ней. На сей раз, я использовала все свое тело, а не только руки, чтобы прижать ее к стене. Моя рука лежала поперек ее грудной клетки, живот был прижат к ее животу.
– Вы защищали человека, который жестоко изнасиловал и убил восьмилетнего мальчика. А теперь он на свободе – ищет следующую жертву, – резко прошипела я, игнорируя приблизившуюся камеру. – Показания были сняты в соответствии с правилами, но вы посеяли сомнения и, вероятно, разрушили карьеру хорошего детектива. Это – ваша ошибка.
В этом месте сцены Робин должна была оттолкнуть меня и вырваться, и гневно кричать, что она поняла мою точку зрения.
Она не двигалась.
Она стояла там, глядя на меня широко открытыми глазами, она прерывисто дышала, ее тело было прижато к моему. Я могла чувствовать ее дыхание на своих губах, чувствовать напряженные мышцы ее живота.
После одного бесконечного мгновения она, наконец, прошептала мягко, едва слышно.
– Уберите от меня свои руки, детектив. Я поняла вашу точку зрения.
Инстинктивно, я осталась на месте, не отпуская ее. Несколько секунд, пока мы стояли в этом странном объятии, вдыхая один воздух и, не мигая, глядя друг на друга, показались мне вечностью.
"Кто-нибудь, скажите 'стоп', прах побери!" Мне хотелось кричать: "Иисус, скажите 'стоп', прежде чем я ее поцелую…"
– И стоп!.. Хорошая работа, леди.
Нормальный рабочий шум площадки начал возвращаться, но состоял в основном из тихого шепота.
Раздраженный голос Адама пресек эти беседы.
– Двигайтесь, люди! Съемка завершена. Вы сможете стоять и болтать позже, а сейчас давайте готовиться к сцене '7Д'…
Голоса стали громче, но мы с Робин все еще стояли в том же положении. Моргнув, я отстранилась.
– Робин, прости…
– Ш-ш-ш. – Она прижала два тонких изящных пальца к моим губам. – Кэйденс, это было прекрасно. Ты все сделала прекрасно.
Я тихо кивнула, чувствуя себя полностью вымотанной и желая только отправиться домой, но наслаждаясь прикосновением ее пальцев.
Она улыбнулась мне. Не той притворной, сбивающей с толку улыбкой, а честной настоящей улыбкой с налетом уважения.
– Сейчас мне нужно переодеться для следующей сцены. Увидимся позже.
Робин убрала пальцы с моих губ и пожала мне руку, перед тем как развернуться и уйти с площадки.
Следующим утром в 7:55 я постучала ногой в дверь трейлера Лиз, потягивая кофе из большого бумажного стакана, держа в другой руке картонную коробочку с еще двумя стаканами кофе.
Помощник Лиз – Паула – открыла дверь и впустила меня внутрь. Я поздоровалась с ней и вошла в трейлер, приподняв коробочку и показав Пауле подбородком на ближайший к ней стакан.
– Белый мокко какой-то-там. С соей.
– Ты – просто чудо. Спасибо. – Пробормотала она, забирая указанную чашку. Когда я проходила мимо Паулы вглубь трейлера, она коснулась моей руки. – И я не верю ни единому слову.
Я нахмурилась.
– Ты это о чем?
– О том, что говорят. О тебе, интерне и козле.
Козел, обезьяна… Не большая разница, когда ты, возможно, трахаешься с ними.
Я вежливо улыбнулась.
– Спасибо, Паула, я польщена, что ты столь высокого мнения обо мне. – Она нахмурилась, не совсем веря в искренность моих слов. Прежде чем она успела сказать что-то еще о моей, обросшей слухами, любви к козлам, я продолжила. – Как Лиз этим утром?
