Леа возвращается с похожим на кукольное, изнеможденным лицом.
— Ее вырвало.
Стоны и смятение. Все расстроены. Терри кажется абсолютно разочарованной.
Моя рука взметается в воздух. Я не совсем уверена в том, что сейчас делаю. Я еще никогда не поднимала руку в хоре до этого момента.
— Бет?
Я нервно сглатываю и смотрю на свои альты. Я могу сделать это. Могу.
— Я знаю соло. — Мое бормотание теряется в шептаниях девочек вокруг меня.
— Тише, девочки. Что-что?
Сейчас все слушают, пялятся удивленно. Я собираю все свои силы, чтобы выпрямиться, смело отвожу плечи назад и делаю глубокий вдох.
— Я могу спеть, если хотите. Партию Мэдоу. Так мы сможем потренироваться.
— Ты — альт.
— Я знаю соло.
— Ты можешь вытянуть эти ноты?
Я пожимаю плечами.
— Конечно. — Улыбка убивает рождающееся в животе чувство страха.
Терри смотрит на меня с секунду и улыбается в ответ.
— Хорошо. Спасибо, Бет.
Сара забирает мой инструмент. Ее глаза, огромные и испуганные, смотрят на меня.
Я закрываю свои. Глубокий вдох и выдох. Я в машине. Одна. Это не наш пианист деликатно ласкает черные и белые клавиши. Это только мой диск. Я делала это сотню раз. Моя реплика и я начинаю:
Я бреду вниз по реке
Милой, милой реке Иордан,
Смотрю сквозь мутную воду
И так далеко до другого берега.
Мой голос чист и силён, проходит через анданте, открывая соло. Я тяну хор на себя, медленно и скорбно, множеством высоких набегов.
Забери меня домой, милосердный Иисус.
И спрячь меня за своей грудью,
где мой хозяин не найдет меня.
Боже, как же я далеко от другого берега.
Здесь хор вступает: «Забери меня домой, забери меня домой, забери меня домой». Мой голос парит высоко над остальными.
Версия два. Никакого соло в этой секции. Я открываю глаза и запеваю с альтами:
Я отдам свою жизнь реке,
Милой, милой реке Иордан,
Мои пальцы трогают мутную воду.
На другом берегу такая зеленая трава.
Темп хора угрожающе растет. Перерастает во что-то дикое. Мы все поем в полную мощь, на грани так, что стекла окон начинают дрожать.
О, великолепие этого яркого дня,
Когда я переплываю реку Иордан.
Ангелы играют на банджо,
А Господь — на скрипке.
Терри во всю улыбается, словно это всё, что у нее есть в жизни. Она подпрыгивает, вовлекая всех. Черт! Здесь снова вступаю я. Высоко и плавно в гармонию вливается остальной хор.
Здесь мои мамочка и папочка…
Поют, словно они никогда не пели до этого.
Я широко открываю глаза. Хор поет за моей спиной. Я позволяю себе быть свободной, бросаюсь в другой конец линии.
Темный мальчик, который говорит, что любит меня,
Посещает мои сны в ночи.
Время раскачиваться, подходя к кульминации. Все из нас поют во все горло: «Забери меня домой, забери меня домой, забери меня домой», словно мы раньше никогда этого не делали. Наэлектризованные звуки — это магия. Музыка витает везде. Ключ меняется, и наши голоса сливаются.
Но мой ребенок, Господи, мое милое дитя, у которого глаза как у моего хозяина,
Берет своими милыми, милыми пальчиками и сжимает мое сердце.
Каждая секция бродит по своему запутанному пути, пока наши голоса не сливаются в один идеально чистый аккорд.
Он не готов вступить в реку Иордан!
Мы едины с той печальной девушкой, такой далекой во времени и пространстве. Кучка белых девочек, нашедших их души.
Терри усмиряет нас, и мы переходим к следующей строке.
Мать дышит, потому что должна.
Как моя мама, которая продолжила идти, когда мой папа дал дёру. Она продолжает дышать, продолжает работать, раненная настолько сильно, что никогда не полюбит снова. И я смотрю в ее глаза, на ее рост, лицо, ее прыщики. Каждый день я тут, чтобы напомнить ей. Я зверь во плоти.
Девочки вокруг меня поют монотонно: Я отступаю, отступаю, делаю шаг назад.
Мой голос находит выход из всеобщей гармонии. Одиноко. Одна маленькая рабыня ищет спасения.
Я прощаюсь с рекой,
Милой, милой рекой Иордан,
Поворачиваюсь спиной к мутным водам,
Больше не смотрю на другой берег.
Я не знаю, как мне спеть финальный припев. Я полна ее агонии. Мой голос прерывается, когда я пою: Там, где хозяин не найдет меня. Я сохраняю контроль, и хор присоединяется ко мне в гармонии сердцебиения: Боже, как я далеко от другого берега.
Я рыдаю на последней ноте. Как и Терри. Как и Сара и девочки впереди меня. Все вытирают глаза. Финальный аккорд, пианино замирает. Руки Терри падают.
Ад кромешный.
Все толпятся вокруг меня. Обнимают. Трогают меня за руки. Хлопают по спине. Они аплодируют. Мне. Массовый беспрецедентный скачок теплых эмоций отражается на моем лице.
Терри пробирается через хор и крошечная, бросается на меня, гиганта.
— Почему ты не сказала, что умеешь так петь?
Я всхлипываю и вытираю глаза.
— Я — альт.
И тут я вижу ее. Мэдоу. Он стоит в дверном проеме. Ее лицо подходит по цвету к стенам за ее спиной в холле, бледно-зеленое.
— Что тут происходит?
То, что Терри ответила потом, отскочило от моего мозга и не позволило мне осознать произошедшее.
Она прочищает горло и повторяет это еще раз.
— Мэдоу, я отдаю соло «Забери меня домой» Бет.
Я? Солист? Серьезно? Мои ноги подкашиваются. Я плюхаюсь на скамью позади меня.
— Но оно — моё. — Мэдоу впивается в деревянный дверной проем. — Вы не можете отдать его этому…
Отвратительному монстру. Ей не нужно произносить это вслух. Все итак знают, что она имеет в виду.
— Ты не можешь сбежать в ванную комнату, когда мы будем стоять на сцене в Лозанне.
— Не похоже на то, что я сделала это специально.
— Нам нужен солист для этого отрывка, милая. Ты старалась изо всех сил. Я знаю это. Бет может спеть. Ты слышала ее, не так ли?
