Глава 3. Анита
Любить глубоко — это значит забыть о себе.
Жан Жак Руссо
Мария еще не закончила свои откровения, но ее прервали гости. Кто-то стал кричать, что не стоило бы так откровенно показывать жалость к себе.
— Разве ты не видишь, какой жалкой себя представляешь совершенно незнакомым людям? Это просто неуважительно ко мне! В таком доме мог запросто жить кто угодно, но это несправедливо, что он достался именно тебе! По какому праву твои приемные родители нашли именно тебя? Такую невежду и шлюху?!
— Да, ты же развратница! Про тебя даже родители говорят своим детям, что таких женщин надо избегать в обществе. Что ты нам тут жалуешься на свою жизнь?!
— Да-да, и никто никогда в глаза тебе этого не скажет, потому что ты вечно прячешься, строишь из себя королеву, к которой приходят ее многочисленные любовники. Ты была хоть на одном празднике в городе? Ни разу тебя не видел.
— Да бывает она, просто свое истинное лицо она скрывает под величием разных вуалей, шляп и париков.
По ту сторону дома ветер разъяренно кидался в окно с такой силой, что, казалось, стекла вот-вот вылетят.
Гости выговаривались и дальше, и им никто больше не запрещал говорить. Мария думала, что нет больше в жизни греха, чем жалость к себе. А этих людей, ненавидящих ее, она просто слушала и демонстративно с ними соглашалась. Она не понимала, что они были правы. Тем более они пришли повеселиться, они мечтали хотя бы однажды оказаться желанными гостями в этом доме, но не знали: как именно это сделать.
— Скажите, друзья, а почему вы не пришли ко мне сами? Чего вы ждали все время? Когда можно будет надеть маски и ночью пробраться сквозь кусты, пока никто не видит? Зачем вы вообще пришли?
Все молчали. Никто не мог признаться в том, что им было просто интересно то, как живет эта женщина. Каждый видел в ней запретный плод. И те, кто приходил к ней, всегда врали своим друзьям, знакомым, родственникам о том, куда именно направляются, надевая свежую рубашку, предназначенную для парадных выходов.
Было слышно, как несколько собак разом завыли, и все погрузились в молчание.
— Хорошо, если вы не хотите слушать, я не буду продолжать, мне уже стало легче, ведь историю своей жизни я никому не рассказывала раньше, так что вы добились того, чего так хотели. Вы узнали обо мне почти все.
Гости продолжали молчать, и только Анита решила прервать молчание своим диким заявлением:
— У тебя, знаешь ли, Мария, сегодня чудесное платье! Да, у тебя всегда чудесные наряды, прекрасный дом, я тебя действительно полюбила, как родную сестру, но знаешь что?! Я тебе завидую, я открыто заявляю, что завидую тебе с того самого дня, как впервые пришла в твой дом.
— И правда, ты уже три года приходишь ко мне каждые выходные и я, дорогая, привыкла к тебе, как к родному человеку. Ты словно добрая фея, которая помогает мне просто жить. Но и подумать не могла, что ты умеешь завидовать.
— Это мучает меня больше всего на свете! Я живу со своим мужем уже пятнадцать лет, из них пять лет ты с ним спишь по понедельникам и иногда по вторникам! Ты думаешь, я ничего не знаю? Четыре года назад ты устраивала что-то вроде вечеринки. Здесь, в этом зале собрались десять мужчин и пять женщин, среди которых ты тоже была. Но ты в тот вечер находилась в стороне от всей компании, так как решила играть роль прислуги. Ты разливала им вино, подносила фрукты на подносе и говорила, что всех любишь. Я помню все!
— Но откуда тебе это известно? Я и не подозревала о том, что тебе что-то известно о моей жизни. Как я была наивна, я так тебе доверяла!
— Доверяла? Ты мне доверяла? Да как ты смеешь позволять себе такое? Это я стала преданной тебе жертвой. В ту ночь я незаметно пробралась в дом и спряталась за шторой. Все были так увлечены сначала выпивкой, потом игрой, которую ты устроила… А когда началась оргия, я не выдержала и тихо ушла.
— Но почему ты, Анита, не вышла к нам и не заявила о себе?
— Ох, ты не знаешь, как ревнив мой муж! Если бы он увидел меня в тот момент, он бы убил сначала меня, а потом тебя. Как думаешь, что бы ты ему сказала, если бы я вышла к вам?
— Не знаю, я бы хотела с тобой познакомиться. И меня бы совсем не смутило то, что ты его супруга. Раз уж ты говоришь, что тебе все известно, то ты должна знать, что ко мне приходят и семейные пары.
— Да! Но я не знала, как себя вести. В ту ночь я шла по следам мужа, даже не скрывая того, что я — это я. Я все время надеялась, что он решит оглянуться, что почувствует, что кто-то за ним идет, но он только ускорял шаг. Возможно, он знал, что я иду по следам, но не хотел опаздывать на встречу, поэтому не стал на меня отвлекаться. Злость разъедала меня, мне хотелось накинуться на него и колотить по его неуемной голове, пока он не сознается, куда идет и почему решил делать вид, что меня не замечает. Но я сдерживала злость внутри. Позже я стала замечать, что в том же направлении, обгоняя меня и мужа, идут другие люди. Кто они? Что там происходит? Может быть, это его напарники? Может быть, его собираются уволить и там, куда он направляется, просто будет собрание, важная встреча, где мне не место? Я остановилась и решила отдышаться. Но сумерки помогали моему мужу скрываться из видимости еще быстрей. Наблюдая за его отдаляющимся силуэтом, я и не заметила, как ко мне подошла какая-то женщина.
— Простите, Вы идете в дом Марии? — спрашивала она, — я не совсем хорошо поняла, как идти через этот лес, а уже темнеет, я боюсь оказаться в положении заблудившегося человека.
— Но я не знала, что это за дом и ничего не ответила. Когда женщина ушла в том же направлении, что и муж, на улице совсем стало темно. К этому моменту я поняла, что никакого собрания по работе не существует, что снова и снова оправдываю Алекса перед собой.
Я легко нашла твой дом, ведь это не сложно, он один во всем лесу и дорога к нему хорошо разъезжена. Двери были открыты. Видимо, гостей должно было прийти гораздо больше, чем оказалось на самом деле. Я тихо зашла, спряталась и стала выискивать глазами мужа. В тот момент он обнимал за плечи как раз ту женщину, что мне повстречалась на дороге.
— Вы так прекрасны, а как заманчиво со мной играет ваше ушко! — говорил мой муж этой шлюхе! Я никогда в жизни не слышала от него ничего подобного. Никогда он не дарил мне цветов, никогда не намекал на то, что любит, никогда не был со мной нежным! Первые десять лет жизни он просто пил. Пил на работе, после работы, избивал меня, чтобы разогнать свою тоску и никогда не говорил ласковых слов. Но то, что я слышала теперь, было гораздо больше, чем просто ласковое слово. Он соблазнял ту женщину, играл с ее цепочкой на шее, нежно и трепетно проводил пальцами по ее губам так, что она пищала от удовольствия.
