В кабинете залпом выпил триста грамм коньяка, чтобы успокоиться, но успокоиться не получалось. Алкоголь всегда действовал на меня возбуждающе. Так получилось и сейчас. К тому же, целых три дня у меня не было женщины.
Думал, на последок, как следует отыметь эту тварь, да так противно стало, как вспомнил с какими сладострастными причмокиваниями она отсасывала Самойлову. Шалава!
Фуу!! Чур меня! Видеть ее больше не хочу.
Вот Аня, ни разу не такая, точно. По чистому, неискушенному взгляду видно. Такая, ради денег не под кого не ляжет! Только по любви! Что весьма жаль, кстати!
Взяв телефон, я набрал ее номер, намереваясь попросить принести мне кофе. Но абонент был занят. Интересно, с кем она разговаривает? С бабушкой? С братом?
Это очень удачно, однако, что я вчера выяснил, что нет у нее парня, а значит, можно им стать. В конце-концов, какая же золушка не мечтает стать принцессой?
Но сладкие мечтания тут же перебило занудное здравомыслие: ну влюбишь ты ее в себя, соблазнишь, затащишь в постель, трахнешь раз, другой, третий, а дальше, что? Она ведь тебе уже через месяц надоест. Для тебя все просто, ты просто перестанешь ее замечать, а у девчонки сердце разобьется!
А может я на ней женюсь? — упрямо стебалось пьяное сознание. — А что? Из таких домашних девочек, отличные жены получаются, тихие, послушные. Будет сидеть себе в уголочке и не отсвечивать. Уют мне создавать, детей рожать.
Она сама мне перезвонила.
— Вы что-то хотели, Артем Викторович?
Ее сладкий голосок разлился по моим венам, будоражащим возбуждением, по круче всякого алкоголя. Я даже зубы сжал и выругался, со злости на себя. Когда член заныл от напряжения.
— Что? — переспросила ошарашенная девушка.
— Ничего. Это не тебе. Прости. Принеси мне в кабинет большую чашку кофе со взбитыми сливками и тремя кусочками горького шоколада.
— Хорошо, сейчас.
Она пришла меньше чем через полторы минуты, но они мне показались вечностью. Все это время, я нервно барабанил пальцами по столу и даже еще раз хорошо приложился к бутылке.
Она постучала, очень аккуратно вошла, неся в руках небольшой поднос, осторожно повернулась, закрыла дверь и подошла ко мне с правой стороны.
Я смотрел на ее плавные движение, ладненькую фигурку и каждый ее шаг отдавался вздрагиванием моего похотливого дружка.
— Я левша.
— Учту, — Аня смущенно улыбнулась и, обойдя стол, подошла ко мне слева. Аккуратно поставила на стол поднос и подала мне большое блюдце с кружкой, ложечкой и тремя кусочками темного шоколада.
Все это время, я неотрывно следил за ее движениями, наслаждался ими.
Что ж за наваждение такое?!
— Приятного аппетита, — мило улыбнулась моя золушка.
— Благодарю.
И вдруг подавшись порыву, я накрыл ее руку своей и погладил, гладкую, белую, очень нежную кожу. Девушка испуганно вздрогнула. А я смотрел в ее большие глаза и снова просто тонул в них. А вспыхнувший в них страх, порождал непреодолимое желание, прижать к себе, утешить, защитить.
Аня замерла и я тоже. Мы смотрели друг на друга, явно наслаждаясь этим простым действом, но молчание затянулось, нужно было что-то говорить.
— Я хотел извиниться за эту безобразную сцену, такое поведение вовсе мне не свойственно, поверь и не бойся меня, пожалуйста.
— Я не боюсь, тихо ответила Аня, но по ее пальцам прошла дрожь.
— Почему тогда дрожишь?
— Я просто вспомнила вчерашний вечер, когда вы уносили меня оттуда на руках, я так боялась, что нас остановят, или, что вам в спину выстрелят.
Бедняжка даже побледнела от воспоминаний и мне снова захотелось придушить Гусева и всех его прихвостней своими руками.
— Как видишь, все обошлось, но я обещаю тебе, что выясню, что за мразь тебя заказала.
— Это может быть опасно.
— Ходить по одной земле с такими тварями, еще опаснее.
— А что вы сделаете, когда найдете его? — бедняжка снова задрожала.
— Все будет в рамках закона. Это я обещаю.
— Спасибо вам! За все спасибо!
Аня вдруг наклонилась ко мне с намерением поцеловать меня в щеку, я же, чуть отклонился, притянул ее к себе и наши губы встретились.
Голова закружилась. Какая же она сладкая! Реально сладкая, хоть губы и без помады, но сладкая. Как спелая клубника! Ел бы и ел.
И она совсем не была против этого. Размякла, приоткрыла губы, позволяя моему языку проникнуть свой ротик. Терлась об него своим, поочередно, жадно захватывала мои губы своими. И рассудок мой помутился окончательно. Желание вместе с хмелем ударили в голову. Сметая разум со своего пути.
Мое кресло было на колесиках, я легким движением отодвинулся от стола и усадил Аню себе на колени. Сев она бедром прижалась к моему закаменевшему члену, и это прикосновение разрушило все ее наваждение.
Аня вздрогнула, попыталась оттолкнуть меня и встать. Я же не разжал свои руки, что обнимали ее за плечи.
— Простите! Простите меня! Отпустите, пожалуйста, — залепетала бедняжка не просто в испуге, в ужасе, судя по дикому взгляду.
— Ну, что ты! Все хорошо. Ты же сама хотела. Продолжай.
Ласково успокоил я, Анюту гладя ее бедро одной рукой и осторожно сжимая левую грудь, другой. Губами я припал к нежной, вожделенной шейке. У ее кожи был тончащий, дурманящий аромат!
Моему другу совсем нестерпимо стало в тесных штанах, и он начал вздрагивать от нетерпения. Это снова напугало Анюту так, что она вздрогнула всем телом. Она снова попыталась встать с колен, я снова удержал.
— Нет, пожалуйста, не надо, я всего лишь хотела поблагодарить вас. Я не хотела так, — в голосе девушки уже слышались слезы.
— А я хочу так, — я положил ладонь девушки, на свою вздыбленную до придела ширинку. — Смотри, как он тебя хочет.
— Я сказала, нет! — выкрикнула девушка истерично, до боли сжав правой рукой вздыбленный член, а левой, с силой ударила меня в грудь и бросилась к двери. — Я всего лишь в щеку поцеловать хотела в благодарность! Разницу между поцеловать в щеку и тут же выебать на своем столе, чувствуешь?
Выкрикнула Аня уже у двери, с таким отчаяньем и слезами, что с меня тут же слетел весь хмель и я почувствовал себя самым большим говнюком на свете. И едва острая боль внизу отпустила, бросился за девушкой.
Аня уже стояла в прихожей, надевала свой плащ, шмыгая носом.
— Постой. Останься. Прости. Я свинья, признаю, прости. — Зачастил я, глядя на ее сборы. — Я просто расстроился и напился, а когда я пьян, руки у меня не на месте. Прости. Давай забудем. Больше такого не повториться. Клянусь
— Нет, все правильно. Все так, как и должно быть, — глубоко вздохнув заявила Аня — . Это Бог помог! Для всех будет лучше, если меня здесь не будет! Выкручусь как-нибудь.
Она взялась за ручку двери, а я схватил ее за руку.
— Останься. Я же знаю, что тебе деньги нужны.
— Ничего страшного. Позвоню в агентство, и мне новый дом подберут.
От мысли, что она так же изящно будет подавать кофе кому-то другому и этот кто-то, при этом захочет ее так же неистово как я, будет лапать, принуждать, возможно угрожать, возьмет силой, мне стало плохо.
— Никому тебя не отдам! — выпалили вслух мои губы то, что красной карточкой мигало в распаленном от накрытого негодованием, сознание.
— Вы, что, больной?! Пустите!
Аня вырвала свою руку, рывком открыла дверь и выскочила на улицу, громко ею, хлопнув, а я схватился за голову.
— Вот же дебил! Дебил! Ведешь себя как гребаный маньяк из бабских сериалов.
Чтобы прейти в себя, я прислонился к окну в прихожей, что заменяло часть стены. Я видел, как Аня, быстрым шагом идет к воротам, разговаривая по телефону, он у нее звонил еще, когда мы разговаривали. Вдруг девушка замирает, ее начинает шатать как пьяную. Она хватается за столб забора, чтобы удержаться на ногах, но это не помогает, она просто съезжает прямо на серую плитку, которой устланы дорожки в моем дворе.
Глава 5
Анна.
