В тайных ночных беседах я не раз подслушивала весьма развратные истории о Марке, но сын превзошел отца. Я была уверена, что он остановится со мной. Не знаю, почему.
Задумавшись, я не заметила на пути преграды и врезалась в кого-то. Крепкие руки сжали мои плечи, не давая упасть.
— Простите, — услышала я на русском и сразу узнала голос.
Тот самый Андрей, которого от души обстебали папа и компания.
Я подняла голову и утонула в темно-серых глазах. О, боже. У меня подогнулись колени.
Здравствуй, грозовое море.
Незнакомец Андрей продолжал держать меня и теперь повторил на английском.
— Простите, мисс, я сбил вс. Вы в порядке?
— Да, все хорошо, — ответила я почему-то на русском. — Это вы меня извините. Я не смотрела, куда иду.
— Русская? — удивленно поинтересовался он.
— Наполовину. Моя мама русская, а папа…
— Лорд Бенингтон, полагаю, — угадал Андрей.
— Точно, — кивнула я.
Конечно, он догадался.
Я бессовестно рассматривала его, пытаясь вспомнить, где видела? Приятные черты лица, прямой нос, глаза цвета Северного моря, темные волосы, широкие плечи. Он был одет в майку-поло и слаксы. Выглядел одновременно просто и солидно. Ему было лет тридцать. Может тридцать пять?
А еще он почему-то больше не держал меня за плечи, а поглаживал их.
— Спасибо, я порядке, — проговорила я, делая шаг назад и в сторону, чтобы прицелиться в дверь своей комнаты.
— Рад, что не ушиб вас, — вежливо, как англичанин, заметил он и добавил: — Леди Элизабет.
Я поморщилась. Никогда не любила свое полное имя. Слишком в честь королевы. Пафосно. Отец звал меня так, когда злился. Плохие ассоциации.
— Пожалуйста, зовите меня Лиза.
— Тогда я — просто Андрей.
Он протянул мне руку, и я вложила свою ладонь в его. Собиралась пожать, но он перебрал мои пальцы и склонился, чтобы поцеловать их.
— Очень приятно, — промямлила я, вытаскивая руку. — Мы не на приеме, Андрей. Я Лиз Торнтон, а не королева Елизавета. Все эти манеры необязательны.
— Но приятны, — заметил он, улыбаясь в духе Марка Стерна.
Их там в России учат этому что ли? Или такая улыбка приходит после отмороженных на ветру Питера мозгов?
Я помотала головой, ощущая, что наш разговор затянулся и превращается в сплошную неловкость. Для меня. Андрей по всей видимости забавлялся моим волнением.
— Доброй ночи, Андрей, — проговорила я, спеша в сторону своей комнаты.
— Спокойной ночи, Лиза, — уже в спину ответил он.
Могу поклясться он смотрел мне в спину, пока я не дошла до комнаты по коридору. Нужно было проскользнуть к себе, но я притормозила, чтобы убедиться. Да, он стоял, никуда не спеша, провожая меня взглядом.
Вопреки странному возбуждению, которое вызвал у меня знакомый из коридора, я быстро уснула. Но сон был беспокойный. Как будто я не успела подумать об очень важном. Мне снились обрывки разговора, который с подслушала, грозовые глаза и Красная площадь. Все это под гимн России.
Я вскочила ни свет ни заря. Резко сев в кровати, схватила мобильный и написала в поисковый запрос: президент России.
Мне выдало сразу тонну ссылок и картинки.
Это был он.
Президент Российской Федерации Андрей Михайлович Громов.
Какая же я идиотка.
Глава 3. Игра
Андрей
Я улыбался, заходя в спальню, улыбался, пока принимал душ и продолжал скалиться, когда лежал в кровати с закрытыми глазами. Способности Штирлица впервые мне отказали. Обычно я засыпал, едва касался головой подушки. Старый навык, приобретенный еще в универе. Но сегодня мне не хотелось сразу отключаться. Я не мог перестать вспоминать юную леди Торнтон. И гадал: узнала она меня или нет?
Невозмутимость и вежливое знакомство могло состояться при любом варианте. Девочка воспитана в строгости Торнтона. Она никогда завопит на весь дом: «Президент, смотри, то президент». Будь я хоть Иисус Христос с крестом на плече, она бы все равно протянула руку и вежливо улыбнулась.
Ох уж эти аристократы. Обычно меня не трогали их традиции и манеры, но маленькая Лиз Торнтон воплотила в себе не только аристократическую сдержанность и безграничную вежливость. Ее дерзость и смелость была весьма интересна. Определенно, она унаследовала это от русской мамы Катерины. Я не очень хорошо ее знал. Она была воплощением достоинства и сдержанности на людях. Но в университете Торнвуда, где я получал степень магистра, ходили легенды о юной русской бунтарке, которая попала в подчинение молодого бессовестного лорда. Лорд сам не заметил, как стал ее рабом. Они поженились уже после учебы. Их союз был прекрасным и крепким. Леди Катарин знали в Британии благодаря строительству женских больниц для родов. Я не вникал в это глубоко, но автоматически уважал соотечественницу, которая не погрязла в гулянках и пороке.
Дочь Кети и Бена Элизабет была похожа на отца. Тонкие черты лица, темные волосы, но с красноватым отливом. Как будто сквозь сдержанность Торнтонов рвалась на волю яркость русской мамы.
Я зажмурился, стараясь унять возбуждение. Давно со мной такого не случалось. Я просто коснулся ее, придержал, чтобы не упала. Но ладони до сих пор горели. Хотелось сжать ее крепче, притянуть ближе. Пожалуй, только осознание собственной значимости остановило меня.
«Президент Громов набросился на леди Торнтон в коридоре» — потрясающий заголовок для Сан. Или для Стар хит. Можно сразу тогда писать обращение: я устал, я озверел, я ухожу.
Перевернувшись на живот, я постарался унять эмоции и заодно придавить эрекцию, которая только окрепла от фантазий на тему нападения в коридоре. Лучше уж продолжать гадать, узнала ли меня Лиза. Это чуть более безопасные мысли. Хотя все равно связаны с ней.
Что за дерьмо? Почему я не могу выбросить эту девчонку из головы? Я легко выпроваживал оттуда конфликт с президентом США, сложные переговоры п Северному потоку, дефицит бюджета и разногласия с министрами. Но леди Торнтон как будто все же упала и впечаталась в меня насмерть.
Самое паршивое, что я и не хотел прекращать о ней думать. А ведь завтра игра.
Интересно, она придет на матч?
Ну, конечно. Все гости обязаны быть. Это традиции, мать их. Они священны для лордов.
Я крутился, как Гитлер в аду, половину ночи. Мне удалось заснуть только после тысячного приказа самому себе. Но и во сне я не дал себе отдохнуть от знакомства с Элизабет. Слава богу, в своих грезах я была просто мужиком, а не гребаным президентом всея Руси.
Может быть и не стоит продолжать попытки остаться на посту. Я многое не успел за один срок. Моей стране категорически противопоказана спешка. Кто там в оппозиции сегодня? Вряд ли их кандидат сможет достойно продолжить то, что я начал.
Утром меня разбудила Карина. Слава богу, звонком, а не лично.
Я провел по экрану пальцем и одновременно поднял одеяло, чувствуя себя странно влажным.
— Пиздец, — не сдержался я, сообразив, что белье и простыня в сперме. В моей!
— И тебе доброе утро, дорого начальник. — ядовито ответила помощница.
— Извини. Это не тебе. Просто… — начал я придумывать оправдание, но даже соврать не мог ей толком. В голову не шло ничего безобидное.
Карина тут же прочитала мое смятение. Даже по телефону она моментально сканировала меня, мой тон, настроение. Это было удобно в работе, но иногда напрягало.
— Что-то случилось? — спросила помощница.
— Кажется, у меня давно не было секса, — ответил я правду.
Карина рассмеялась.
— Сочувствую и понимаю. Но если это намек и предложение, то нет. Я для тебя стара.
— Ты нормальная, — буркнул я.
— Ну спасибо, Андрей.
— Но секс я тебе не предлагаю.
— И снова спасибо.
Мы могли долго так обмениваться любезностями, и в этом тоже была ценность Карины. С ней я мог чувствовать себя человеком. Почти обычным. Но сейчас мне сильнее хотелось в душ и кофе. Пришлось напомнить:
