— Ты мне звонишь. Что-то важное?
— Нет, просто хочу напомнить, что у тебя два свободных дня. Постарайся отдохнуть, но не слишком.
— Да, мам. Я знаю. Шапку надену, спичками баловаться не буду, суп поем.
— Молодец. Я заслала пару фотографов. Поснимают игру.
Я застонал.
— Зачем, Карин?
— Ты хочешь на второй срок?
— Уже не уверен.
— Доброе утро. Это номер Андрея Громова? На связи президент Российской Федерации или я ошиблась?
— Хватит издеваться.
— По-моему, это ты издеваешься. У нас план, Андрей. Мы уже запустили его.
— Может просто запустим меня? Как ракету в гребаный космос.
— Ракета в космос была бы зрелищнее. К сожалению, Громов, ты очень скучный тип.
— Ты говорила, я симпатичный.
— Это работает только первые пять лет. Ты уже приелся.
— Ладно, Карин. Достаточно. Я предпочитаю традиционный английский завтрак утром, а не твои унижение.
Она вздохнула на том конце провода и сменила гнев на милость.
— Андрей, я хочу, как лучше.
— Знаю. Но все равно…
— Невесту не присмотрел?
— Карин! — рявкнул я. — Прекращай.
— Невеста была бы идеальным планом. Но пока сойдет и лошадь. Улыбайся на поле. Удачи в игре.
— Спасибо.
Я отбил звонок и отправился в душ. Стащив трусы, включил воду, закрыл стенки кабины. Теплые струи смывали с меня пот и похоть.
Последний раз у меня были поллюции в школе. Смазливая морда довольно быстро помогла мне справится с сексуальным голодом. Я не страдал от одиночества. Да и вроде бы к двадцати пяти перестал нуждаться в сексе, как в воздухе. Нет, меня не накрыла импотенция, но трахать все что движется, я больше не хотел. Казалось, мог бы прожить без женщины некоторое время.
После потери жены у меня были связи, но несерьезные, чаще эпизодические. Я пытался вспомнить, когда последний раз у меня был секс.
Не смог. Очевидно, мой организм очень из-за этого расстроился.
Или наоборот обрадовался знакомству с Лиз. Я зажмурился, стараясь не продолжать фантазии о ней, но рука сама потянулась к паху.
Президент-онанист — это прекрасно. Но, кажется, у меня не было выбора. Я провёл рукой по члену, вспоминая, как во сне раздевал и жестко трахал леди Торнтон. Где-то читал, чтобы избавится от навязчивой идеи — нужно позволить себе ее прожить. До конца. Похоже, моему концу было мало, нужен был еще один оргазм. Президент-онанист все же лучше, чем президент-маньяк.
Мне не понадобилось много времени. Эмоции и ощущения еще были свежи и почти реальны благодаря красочным снам. Я кончил быстро, также быстро помылся и вышел из душа. Кажется, стало полегче.
Выйдя из ванной, я оделся и привел в порядок волосы. Зазвонил громоздкий телефонный аппарат. Кажется, это внутренняя связь. Голос без эмоций на королевском английском оповестил меня:
— Доброе утро, Мистер Громов. Завтрак подан в столовой.
— Благодарю. Спускаюсь, — ответил я и поспешил к выходу. — Распорядитесь, пожалуйста, сменить белье в моей постели.
— Будет сделано, сэр.
— Спасибо.
Я повесил трубку и поспешил одеться. Волнение колыхалось где-то внутри парусом. Элизабет ведь будет в столовой за завтраком. Нет, не так. Я надеялся, что она будет.
Элизабет ведь будет в столовой за завтраком. Нет, не так. Я надеялся, что она будет.
Но не сбылось. За столом были Йорки, Кенты, Стерны, Верден и Торнтоны. Я дедуктивно вычислил старшего брата Элизабет, но ее самой за столом не было.
— Разве дочь Торнтонов не приехал? — спросил я у Саши, стараясь звучать не как одержимый.
— Лиз? Она уехала на поле рано утром. Странно, что ты все еще здесь.
— Завтрак не менее важен, чем разминка.
Верден не спустил мне философский тон
— Могу я это цитировать со ссылкой для потомков?
— Пошел нахрен, — ответил я, улыбаясь.
Все же эти аристократические тусовки мне нужны как воздух. Тут всем плевать, президент я России или Америки, эмир или шейх, хоть раджа. Британцы слишком воспитаны и самодостаточны (отчасти и самодовольны), чтобы пялиться на кого-то, кроме самих себя. Мы могли болтать с Сашкой, как и остальные гости. Разговоры о политике и мировом господстве оставляют для вечерних посиделок. Вчера меня допрашивали почти свои. Сегодня гостей прибавилось. Возможно, придется слиться аккурат после девяти, когда закончится официальный ужин. Одно дело попасть под шуточный обстрел приятелей и друзей, но совсем другой серьёзные допросы от старых ленивых болнунов-пэров.
Но пока я должен был действительно думать об игре. Яйца Бенедикт и тосты стали отличным началом дня. После еды я выпил кофе, перекинулся приветствиями и «какделами» с Аланом Стерном и его женой. В такие моменты я завидовал Сашке и Марку, Алану и Марьяне, Кэти и Бенингтону. Они встречались достаточно часто, старались проводить вместе праздники. Летали друг к другу в Штаты и Шотландию, встречались на нейтральной территории в Чехии и России. У меня не было такой свободы. Пару раз в год я мог выкроить в расписании пару дней. И то Карина умудрилась запихнуть в них фотографов.
С другой стороны, я бы, пожалуй, еще отложил активную дружбу лет на пять, чтобы закончить начатое на посту главы государства. Разве что ради Лизы Торнтон я бы сделал исключение.
— Андрей, ты в порядке? — поинтересовался Бен, произнося мое имя с жутким акцентом.
— Замечтался, — ответил я и тряхнул головой, прогоняя мысли о его дочери.
Это невероятная дикость допускать такие фантазии. Лиза в обмен на второй срок. Я ее видел минуту. Хоть и поимел во сне всеми возможными способами. Интуиция подсказывала, что, если бы Бен мог читать мои мысли, я бы уже лежал на полу в крови. Причем в собственной. Плевал бы Торнтон на мой статус.
Я сослался на матч и поспешил скорее покинуть замок. Меня отвёз водитель к полю. Новые приятные встречи. Я давно не играл в Британии, хоть и старался тренироваться дома. Этот благотворительный матч организовала сама королева. Ребят своей команды я знал отлично. Конным поло я стал заниматься почти профессионально в юности. Во время учебы в Кембридже стал частью команды университета. Меня приглашали в профессиональный клуб, но я, конечно, предпочел вернуться на родину и влезть по уши в политику. Но играть не переставал и на родине, поддерживал связь с товарищами по команде и всегда принимал приглашение поиграть за клуб, если была возможность.
Немного грустно, что сегодня наша команда была квалифицирована, как профи, а соперники — как любители. В общем, по-русски это можно перевести, как старперы против молодежи. Что поделать? Придется принять себя тридцатилетним и давить опытом.
Готовясь к игре, я все равно крутил головой. Она была здесь. Понятия не имею, почему меня это волновало. Чего меня так зациклило на этой девчонке? Я почти успокоился перед началом, но сразу же нашел ее глазами. Она была на трибуне рядом с родителями и Стернами. В легком желтом платье, кажется в горошек. Боже, как мило. Почему она не может быть противной и саркастичной бунтаркой, которая игнорирует дресс-код?
Слава богу, меня отвлек парень из команды соперников. Он спешился с лошади и подошел, протягивая руку.
— Андрей Михайлович, — проговорил он вежливо, пока я рассматривал знакомые черты лица. — Я Клим Стерн. Кажется, мы не знакомы.
Стерн, господи, конечно. Он очень похож на Марьяну. Разве что глаза Марка. И наглая улыбочка. И, кажется след помады на щеке. Гребаный дамский угодник.
— Очень приятно, Клим, — ответил я улыбаясь. — Тебя не было за завтраком в Аллертон Касл?
— Нет, предпочитаю жить в Лондоне. Замки нагоняют на меня тоску и озноб.
Я усмехнулся. Молодой и резкий Клим производил приятное впечатление. В седле он тоже держался отлично на тренировке. Я решил уточнить:
— Давно играешь?
— Лет пять. Отец засунул в Итон, а там это почти обязательный предмет.
