Утро было хмурое, но мысль о том, что мне в музей только к двенадцати часам, так грела, что я умудрилась проснуться все в том же хорошем настроении. Приняла душ, позавтракала, выбрала красивое платье и ботфорты, подкрасилась и даже подкрутила волосы. Короче, чувствовала себя на все сто. День прошел крайне спокойно, я лишь периодически показывала редким посетителям ту или иную секцию и отвечала на вопросы. Экскурсия была всего одна, дети особо не шумели и даже задавали вопросы по делу. Так что я и не заметила, как пора было собираться домой. Дома снова ждал только кот, пустая квартира на этот раз была воспринята мною с радостью. Я полежала в ванне, приготовила легкий ужин, даже выпила бокал вина, что нашлось у Ритки в баре. Лежа в ванне, я подумала, что совсем неплохо так жить, да еще и денег заработаю и через две недели как раз на праздники смогу отправиться куда-нибудь в жаркие страны.
Открыв в интернете карту мира, я гадала, куда хотела бы поехать. Вариантов было так много, денег Ритка мне обещала прилично, а я не слишком привередлива, так что выбор был обширный. Так ничего и не придумав, я уснула. А во сне лежала на белом песочке, грелась на солнышке и потягивала коктейль. Блаженство и гармония в моей душе способствовали хорошему сну, и жизнь виделась мне тихой, приятной и понятной.
А в четверг все полетело к чертям. То есть сам по себе четверг начался более чем прозаично — подъем, завтрак, поездка на работу. Экскурсия с утра, потом обед, потом еще одна. И вот после этой второй экскурсии ко мне подошла Ольга и долго мямлила что-то невразумительное, пока я не сообразила, о чем идет речь. У них заболела сотрудница, которая дежурит по вечерам, и не могла бы я оказать им такую любезность и остаться до одиннадцати в музее. В это время приходит ночной сторож, он меня и сменит. Выражение лица у Ольги было умоляющее, что весьма не было на нее похоже, а меня все равно дома никто не ждал… Так что я без проблем согласилась. К тому же у меня с собой был только что начатый детектив, поэтому я была уверена, что время пролетит незаметно.
Так и было. Я мирно читала в кресле на вахте третьего этажа, везде был потушен свет, только возле входа предусмотрительно горела лампочка Ильича. Книжка была супер, сюжет захватывал, поэтому вначале я не придала неясному шуму никакого значения. Было как раз пол-одиннадцатого, и я решила, что это тот самый сторож, про которого говорила Ольга, просто пришел пораньше и теперь проверяет все ли заперто.
— Михаил Иванович это вы? — все же через какое-то время мне сделалось немного не по себе. Огромный пустой музей, небольшой круг света и неясный шум, словно кто-то очень тихо ходил по коридору. Звуки были из зала с костями, я его сама лично запирала, поэтому удивилась им вдвойне.
На мой вопрос сторож не отозвался. Снова сделалось очень тихо.
— Михал Иваныч? — и опять в ответ ни звука.
Послушав тишину, я снова услышала едва различимые шаги. Только теперь они стали приглушеннее, будто издалека. За залом с костями находился зал с артефактами, привезенными с раскопок. Может это древнее приведение. Я нервно хихикнула. И снова услышала эти непонятные шаги. Если честно, в этот момент мое тело покрылось испариной. А сердце застучало в бешеном ритме. Мне стало страшно. Но я решительно встала из-за стола, оглядываясь по сторонам в поисках чего-нибудь увесистого. Взгляд остановился на огнетушителе у входа. Я, стараясь особо не шуметь, сама не знаю почему, направилась в его сторону. Никогда раньше мне, слава Богу, не приходилось пользоваться огнетушителем. И теперь я попыталась понять, как достать его и, тем более, что с ним делать. Немного повозившись, я, наконец, вооружилась увесистым предметом и направилась в сторону зала с экспонатами костей. Я была уже почти возле входа в зал, как вдруг услышала скрежет. Жуткий до безобразия.
— Мамочки… — прошептала я не понятно к кому обращаясь.
А в следующий миг погас свет в единственной лампочке на этаже. Музей погрузился во тьму. Я вжалась в стену, прижимая к своей груди огнетушитель и честно начала молиться. Мне было так страшно, что я готова была заплакать. И мечтала провалиться сквозь землю, лишь бы не стоять в кромешной тьме. И тут снова раздались эти странные шаги. Совсем близко. Кто-то пересек зал с костями! Я его ясно слышала, но не видела ни черта. Сама, плохо понимая, что делаю, я подняла высоко над головой огнетушитель, и с громким криком бросилась в пустоту.
— ААААА!
И вдруг зажегся свет. И в этом свете я увидела изумленное лицо Михаила Ивановича, то бишь сторожа, который смотрел на меня, как на ополоумевшую. Я от страха еще не пришла в себя, поэтому только опустила вниз огнетушитель и попыталась выдавить из себя подобие улыбки. Видимо, сторож был не любитель женщин, потому что никак не отреагировал. Но прежде, чем он успел задать мне хоть один вопрос, по всему музею вдруг заорали сигнализации. Вой стоял такой, что мне невольно подумалось, что в реальности такого со мной просто не могло бы произойти. Я недоуменно вертела головой, а Михаил Иванович в ужасе схватился за сердце.
— Кража, — прохрипел он.
— Что? — мне показалось, что я ослышалась.
— Нас ограбили!!
Глава 3
В ту ночь поспать совсем не удалось. Дождавшись, когда приедет полиция, мы с Михал Иванычем пытались объяснить, что произошло. Сигнализация орала минут пять на весь музей, пока ее не отключили сотрудники спецслужбы, приехавшие в рекордно короткие сроки. До приезда органов мы со сторожем даже не решались куда-то заходить, сидели на вахте, тряслись и молча переглядывались.
— Что ж теперь будет, Маргарита Николаевна? — не выдержал, наконец, сторож. Его умоляющие глаза меня даже растрогали, и я попыталась его успокоить. Подействовало, но ненадолго.
Приехавший наряд полиции прочесал весь музей, заглянул в каждую щель, но ничего не обнаружил. Кроме открытого замка в зале с раритетными вещицами. Когда я стала рассказывать им о том, что слышала шаги незадолго до появления сторожа, полицейский вроде приободрился. Но, поговорив с Михал Иванычем, который, оказывается, ничего такого не слышал и не видел, энтузиазма и огня в очах у него поубавилось. Думаю, он решил, что я сама все выдумала. Ночь, пустой темный музей, любительница детективных историй сидит одна… Все это так ясно читалось на его лице, что я уже пожалела, что вообще заикнулась насчет чьих-то шагов. Но не могла же я молчать, ведь действительно их слышала. Но для полицейского это не являлось весомым доводом, особенно если учесть тот факт, что никаких следов они не обнаружили. И если бы не включившаяся сигнализация и отсутствие важной реликвии в зале, можно было бы совсем закрывать дело за недостатком информации.
Когда выяснилось, что пропало, Михал Иванsч схватился за сердце уже во второй раз за ночь. И я его понимала. Украли очень важную находку, вывезенную нашими учеными из Египта еще в девяностые годы. Саркофаг с мумией одного из фараонов. Стоимость подобной реликвии на рынке исчислялась шестизначными цифрами и совсем даже не в рублях. Осознав это, я присела, чтобы подобно сторожу не ухватиться за сердце. Было от чего запаниковать. Следов похититель не оставил никаких, его никто не видел, и не слышал. Кроме меня, разумеется. Но я человек новый, к тому же, девушка. Доверия у сотрудников полиции не вызвала, скорее к утру они стали относиться ко мне со все возрастающим подозрением. Их было сложно в этом винить. Но, поскольку доказательств моей вины у них тоже не было, меня отпустили домой.
Едва положив голову на подушку, я тут же уснула и спала почти до обеда. Экскурсия сегодня была только одна, вечерняя. Музей решили не закрывать на время следствия, а информацию о краже держать в строжайшем секрете даже от сотрудников. Но, отлично зная наш народ, я понимала, что уже к обеду все будут знать о том, что ночью нас ограбили, что именно украли и что кроме Маргариты Николаевны в тот момент в музее никого не было. Доверия у сотрудников музея я вызывала не больше, чем у полицейских.
