— А как Лакки, Дик, Цезара? — спрашиваю про любимых питомцев.
— Прекрасно. Цезара недавно родила. Славный вышел помёт. Отец уже почти всех щенят втридорога продал.
— Здорово.
Надеюсь, хотя бы одного малыша оставил. Охота его потискать.
— Господину Давиду недавно подарили племенного жеребца. Прямиком из арабских эмиратов. Красавец! Вы бы только его видели! Рахит Баркан отблагодарил вашего папу за поставку исключительного вида бриллиантов.
— Ох, жду не дождусь. Надеюсь, папа даст мне на нём прокатится.
Я обожаю лошадей. Неимоверно.
— Он слегка буйный. Думаю, вряд ли. Перелёт не прошел бесследно. И, конечно же, новая обстановка.
На несколько секунд в салоне воцарилось молчание.
Я очень хочу спросить о самом важном. Для меня. Но долго сомневаюсь. Наконец, всё же решаюсь.
— А Михаил?
Ёрзаю на сиденье.
Якоб подозрительно хмурится, окидывает меня прищуренным взглядом: я вижу его реакцию в зеркале.
— Михаил? Садовник?
Киваю.
— Странно, что ты про него спрашиваешь.
Должна же я как-то выкрутиться, чтобы не навлечь на себя подозрения.
Уверенно отвечаю:
— А о чём ещё разговаривать? — пожимаю плечами. — Просто так задала вопрос, чтобы поддержать беседу. Мне скучно. В институте толком не хватало времени, чтобы просто поговорить с девчонками. Я была капитально загружена.
Это правда!
Мне приходилось усердно учиться, чтобы не вылететь за неуспеваемость. Это был бы сенсационный позор для нашей семьи. Случись бы что-то подобное, мама бы меня просто убила.
— А-а-а, — тянет водитель, — всё нормально, работает. Со своими обязанностями справляется. Господин Давид доволен.
Сердце бешено колотится в груди. Я руки в кулаки сжимаю. Ладошки потеют.
Фух. Значит ждёт меня… Значит всё ещё у нас работает. Приятная новость.
Через несколько минут мы въезжаем на закрытую территорию аэропорта. Там нас уже ожидает красавец-самолёт премиум класса — чартерный рейс.
Полёт проходит хорошо и достаточно быстро. Два часа, мы приземлились на родной земле. И снова у трапа меня встречает автомобиль бизнес класса — потрясающий чёрный седан.
Затаив дыхание, я ныряю в салон, надеясь на то, что там внутри меня ждёт папа. Или мать собственной персоной. Но нет же. На заднем сиденье пустота. Родители слишком занятые и известные личности, каждый их день расписан строго по часам. Они не смогли меня встретить.
Я провожу в дороге от аэропорта до поместья около пятнадцати минут.
Автомобиль плавно въезжает через ажурные кованые ворота, которые автоматически перед ним открываются и катится к высокому, помпезному особняку. Невероятно огромному!
Сделав колесо вокруг декоративного кольца, в центре которого, журчит фонтан, он останавливается напротив главного входа в дом с массивными белыми колоннами.
Якоб открывает дверь, почти одновременно с этим подавая мне руку. Я игнорирую жест, потому что вижу свою семью. Маму и отца. А за ними покорно выстроилась шеренга слуг.
Они не улыбаются. Такие серьёзные, выдержанные. Как обычно. Выстроившись в ряд как на параде, родители внимательно меня рассматривают.
— Мама! Папа!
Я не выдерживаю. В голос кричу. Мы ведь полгода не виделись!
Даже на бег срываюсь, как вдруг меня осаждает голос мамы:
— Софи! Что за манеры? Непозволительно.
Я резко останавливаюсь. Улыбка меркнет на моих губах. Сердце колет обида.
Как надоело… Почему я должна контролировать свои реальные эмоции? Почему должна их подавлять?
Я подхожу к ним. Следуя правилам этикета, целую сначала отца, потом мать.
— С возвращением дочь, — отец смягчает голос. — Мы ждали тебя. Как долетела?
— Хорошо, спасибо.
Честное слово, боюсь уже что-либо сказать. А вдруг снова не так?
Ещё обратно отправят.
— А как у вас дела, мама? — руку ей протягиваю. Она осторожно её касается, сжимает.
— Чудесно, милая, проходи в дом, обед стынет. Эта форма тебе очень идёт, — мама тоже смягчается, даже улыбается. Обняв меня за талию, она ведет мне внутрь дома. Все остальные члены семейства покорно следуют за ней. — Побеседуем за столом.
Что ж, хоть чем-то я ей угодила.
— Кстати, Софи, — добавляет она, — сегодня приедет замерщик, снимет мерки для бального платья. В субботу состоится благотворительный бал. В этот раз мы будем принимать гостей. Нашей семье выпала большая честь. Так решил клуб. Приедут важные люди. ОЧЕНЬ важные, — сделала тональный акцент на слове «очень», а я запаниковала, предчувствуя неладное. — Нужно оказать им тёплый приём.
За обеденным столом с родителями я общалась не очень долго.
Потом явился стилист, снял мерки. До конца дня я гуляла по поместью и наслаждалась здешними красотами. А также посмотрела вольеры с собаками и осмотрела конюшни, увидев того самого племенного жеребца.
Сказать, что он был грациозен и несказанно красив — значит ничего не сказать. Но да, он нервничал. Пока ещё не освоился на новом месте, поэтому меня к нему не подпустили. Несмотря на то, что у меня есть диплом по конной езде и я участвовала во многих мероприятиях. За что получила несколько медалей.
Через три дня состоялся тот самый важный бал-маскарад. С самого утра слуги носились как угорелые, готовя особняк к приезду многих важных гостей. По велению мамы я тоже усердно готовилась к торжеству. Несколько часов терпела нападки стилистов, которые преобразили меня до неузнаваемости.
Макияж, причёска, волшебное платье, цвета ослепительного нефрита. Чистый шёлк, который привезли из Японии. Невероятно изящное и дорогое вышло платье. С открытыми плечами, корсетом, который сделал мою талию похожую на тростинку, пышными юбками…
Современная светская мода делала больше упор на коктейльные платья в пол, не с пышными юбками. Но сегодня был бал-маскарад, поэтому мы с мамой выбрали именно такой фасон.
— Софи, ну как ты?
Дверь открывается и в комнату входит мама.
— Потрясающе, смотри! — я кружусь вокруг зеркала, воздушные юбки плавно взлетают пышным облаком, мягко отрываясь от пола.
— О, Господи! — пораженно стонет мама, — Какая ты восхитительная! И правда, что редкий цветок. Красотой вся в меня, — улыбается и подходит ближе.
— А характером в отца, — вмешивается в наш разговор одна из служанок, поправляя на корсете шнуровку. — Ой! Простите.
Мама закатывает глаза.
— Ну что, ты полностью готова, да?
Киваю. Немного нервничаю. Сегодня в нашем доме соберутся важные гости. Будет много коллег и друзей отца.
— Тогда идём, Софи, гости уже заждались. Держи спину прямо и не забывай улыбаться. Хочу познакомить тебя с кое-какими людьми.
Мама в последний раз очень пристальным взглядом осматривает меня с головы до ног, серьёзно хмурится, выискивая недостатки образа, аккуратно касается моих красиво уложенных волос пальцем, поправляет локон. После чего, моргнув, берёт меня под руку и ведёт к выходу из комнаты.
Я делаю несколько глубоких выдохов. Коленки немного трясутся. Сегодня я нервничаю больше, чем обычно.
— Волнуешься? — улыбаясь на публику шепчет мать, когда мы спускаемся по широкой витиеватой лестнице, застеленной красной дорожкой.
Теперь все взгляды уже собравшихся гостей как по команде устремляются на нас. Выдох застревает в горле. Голова немного кружится и начинает кружится ещё больше, когда мужчина в парадном фраке торжественно объявляет о нашем выходе. Громко, чётко, с расстановкой. После его слов зал мгновенно наполняется аплодисментами.
— Да, н-немного.
— Расслабься, дочь. Я рядом. Можешь выпить немного шампанского. Но не больше двух глотков.
Ого! Как щедро с её стороны.
Спустившись в зал, мы попадаем в поток улыбающихся леди и джентльменов, которых я вижу впервые. Общаемся с ними, знакомимся. Ужас! Это такая скука-а-а! Лучше бы я в комнате своей сидела неделями напролет и книги читала, чем вот такие вот развлечения испытывать.
Один разговор ни о чём, второй, третий. Мама знакомит меня со своими подругами и всё повторяется. Она пересказывает им одно и то же по нескольку раз. Говорит, какая я, мол, умница и красавица, учусь на отлично, танцами занимаюсь, мастер спорта по конной езде. Я лишь до самых ушей краснею, а она всё щебечет и щебечет, как из пулемёта. Как будто смотрины мне и вправду устроила, замуж пытается продать. Из-за этого я начинаю нервничать ещё больше. Ведь мама знакомит меня не только со своими подругами, но и с молодыми бизнесменами. А те, в свою очередь, смотрят на меня, как на восьмое чудо света. Голодно так, с явным любопытством.
