Странно, но слез и желания расплакаться от обиды совсем нет. Вот высказаться, настучать по голове — да, но скорее, от того, что чувствую себя использованной. Но боли в сердце от предательства нет и в помине. Наверно, это о чем-то говорит?
Я вижу, что Глеб появляется в сети и…ставлю лайк этой фотографии. Пусть знает, что я уже в курсе, а его «счастливая семейная жизнь» закончилась, не успев начаться.
Еще минут пятнадцать листаю фотографии друзей, но Глеб все также молчит: ни звонка, ни сообщения. Отключаю телефон и ложусь спать, уверенная, что и глаз не смогу сомкнуть. Но на удивление довольно быстро проваливаюсь в сладкий сон.
Сладкий и горячий. Потому что этой ночью мне снились отнюдь не голубые глаза Глеба. А темные, порочные, как сам грех, глаза незнакомца с восточной внешностью. А еще его чувственные губы, о которых я втайне мечтаю с самой первой секунды нашего знакомства…
Глава 4
Эмма
Выходные проходят очень спокойно и уютно. И если я поначалу некоторое время испытывала чувство досады и обиды, что нам с Глебом не удалось встретить самый главный праздник года вместе, то потом поняла, что все, что не делается, все к лучшему.
Я сто лет не проводила время с семьей вот так: никуда не спеша и по-домашнему. Мы много гуляли, говорили, жарили шашлыки и смотрели новогодние фильмы.
И я поняла, что это время мне было нужно. Очень. Чтобы вспомнить, что у меня есть такие замечательные родные, моя опора, поддержка. Что они всегда рядом, несмотря ни на что.
Глеб объявляется на Рождество, испортив все впечатление от потрясающих каникул. Я как раз только приехала от родителей и зашла в супермаркет, чтобы купить продуктов. А возле подъезда меня поджидает он. Горе-женишок.
— Родная, — произносит Глеб хриплым голосом и сияет, протягивая мне огромный букет бордовых роз. К которым, кстати, я равнодушна. И уже как-то говорила об этом. — Наконец-то вырвался к тебе! Я соскучился.
Мне хочется поморщиться. Как еще хватило наглости прийти и врать мне, глядя в глаза!
— Неужели? — усмехаюсь и вопросительно вздергиваю бровь.
Улыбка с лица Глеба медленно сползает, а рука с букетом опускается, и ни в чем не повинные цветы касаются грязного асфальта.
— Все еще дуешься? — тон Глеба мигом становится холодным и отстраненным. Деловым. А вот глаза… злыми и жесткими. Как в тот вечер. Только без странного блеска.
— На что именно, уточни? На твои слова за отказ в день помолвки или за то, что пропал, обжимался с какой-то девушкой, а теперь, как ни в чем не бывало, заявился ко мне? — кажется, я все же теряю над собой контроль, потому что немного повышаю голос.
С другой стороны, мне все равно. Правда. Да, болит где-то в районе сердца, что человек, к которому испытывала светлые чувства и с кем была готова строить отношения, вытер об меня ноги. Неприятно. Досадно, но пережить вполне можно. И совсем уж не стоит того, чтобы я по нему убивалась.
Но реакция Глеба меня немного обескураживает. Он широко и счастливо улыбается, как будто именно этих слов от меня ждал.
— Красотка, да ты ревнуешь! Никогда бы не подумал, что дождусь этого момента! А то мне стало казаться, что тебе на меня совсем наплевать.
Я закатываю глаза. И откуда в Глебе столько самоуверенности, и почему я ее раньше не замечала?
— Ты себе льстишь, Глеб. Мне абсолютно плевать на всех девок, которые тебя окружают. Хоть гарем заведи. Извини, мне надо идти, я тороплюсь.
Вот здесь бы эффектно швырнуть бывшему жениху кольцо в лицо, но, как назло, забыла его дома в ванной на полке. Сняла, когда купалась и больше не захотела одевать. Просто не смогла. Не мое оно.
Пытаюсь его обойти и пройти к подъезду, но неожиданно Глеб хватает меня за запястье мертвой хваткой.
— Мы не закончили, Эмма, — и снова холодный, жесткий и пугающий меня тон. Внутри все холодеет, но я стараюсь не показывать виду, что боюсь жениха. Порой у меня складывается впечатление, что в Глебе живет две личности, и иногда одна подавляет другую, выпуская наружу незнакомого мне Захарова.
— Мы закончили, Глеб. Отпусти меня, ты делаешь мне больно.
Он отпускает мою руку, но не отпускает глаза, уставившись пристальным взглядом.
— Не обижайся, Эмма. Прости.
— Что ты, я не обижаюсь на сирых, убогих и тебя! — холодно парирую, делая шаг в сторону подъезда.
Глеб который раз за нашу короткую встречу меняется в лице. Теперь он уже не скрывает злость во взгляде. Выглядит пугающе, потому что я за все полгода отношений не видела его таким. Но, тем не менее, я намерена держаться до последнего!
— Не стоит мне дерзить, красотка, не зная всех обстоятельств ситуации!
— Ты хочешь мне поведать, в каких позах, когда и где с ней спал?! Спасибо, избавь меня от подробностей!
Обхожу его, но не успеваю сделать и шага, как мне в спину летит:
— Поначалу я тебе не звонил, потому что хотел дать тебе день — другой, чтобы остыть. Потом, когда остыл я сам, понял, насколько соскучился по тебе, насколько мне одиноко без нашей болтовни и вообще без твоего присутствия в моей жизни, случилось непредвиденное: отец отправляет меня в командировку в Вену. Ты можешь мне не верить, но я сопротивлялся, как мог, потому что хотел, несмотря на ссору, встретить этот новый год с тобой. Я боялся, что потеряю тебя, Эмма.
???????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????Его голос кажется искренним, но не настолько, чтобы я повернулась. Я хочу верить Глебу, но…как будто в ту новогоднюю ночь что-то перегорело внутри. Это когда чего-то очень долго ждешь, а потом наступает момент, что уже и не надо.
Даже если представить, что Глеб говорит правду, то его слова в день помолвки… Ударили по моей самооценке, да. А с таким я не научилась мириться. Да и не хочу. У меня сложилось впечатление, что затащить меня в постель любой ценой — идея фикс у Глеба. И это заставляет меня держаться настороже.
— Настолько боялся, что встретил его в компании той пышногрудой брюнетки? — оборачиваюсь, криво усмехаясь. — У тебя показания не сходятся, Глеб.
— И все-таки ты ревнуешь, красотка, — жених довольно улыбается, а я морщусь при этом его обращении. Сто раз просила не обращаться ко мне так, но Глеб не считает нужным считаться с моим мнением. — Я встретил его в компании дочери партнера отца и ее друзей. Это всего лишь просто дружеское общение, не более. Она так же, как и ты, работает в фирме отца. Узнала, что я совершенно один в чужой стране и предложила присоединиться к их компании. Только и всего. Ну, не в номере же мне надо было одному киснуть в новогоднюю ночь?
Мне хочется крикнуть ему в лицо, что, да, надо было быть одному, а не в компании незнакомой девицы в обнимку! Потому что то фото… взгляд этой девушки как раз таки говорит о том, что она не считает себя просто другом.
Но на деле же я просто пожимаю плечами с равнодушным лицом:
— Я не знаю, как ты был должен поступить. Скажу лишь одно, что раз ты меня так любишь, как говоришь, мог бы позвонить. А ты пропал, и я уже стала сомневаться: а есть ли у меня жених вообще?
— Я признаю, что ступил, да. Но лишь потому, что знал, что телефонный разговор меня не устроит. Мне нужны твои объятия, твои поцелуи, — Глеб понижает голос, а у меня совершенно ничего не откликается в душе. Раньше я млела от его голоса, тона, подкашивались колени, а сейчас… Все равно. — Я бы тут же купил билет и рванул к тебе, а мне никак нельзя. Отцу кровь из носа нужен этот контракт. И пришлось терпеть. Думаешь, мне было просто?! Ни хрена! Но я тебе клянусь, у меня ничего не было с Хеленой! Я верен только тебе. Я весь твой. И буду ждать столько, сколько нужно. Просто будь рядом. Малышка, прости меня. Я, правда, сглупил. И очень раскаиваюсь.
Глеб говорит очень складно. И вроде нет поводов не верить ему — раньше он их никогда не давал. Но осадочек все равно остался, и немного зудит в районе сердца. Как говорится в поговорке: то ли он украл, то ли у него украли, но была там неприятная история.
