Несмотря на все мои опасения и пустые страхи, в поезд мы погрузились безо всяких проблем… да и вообще, поездка мне понравилась.
Так иногда бывает: случайно оказываешься на одной волне с незнакомыми людьми — и почему-то чувствуешь себя с ними также свободно как с родными.
Ну, почти также.
Не могу сказать, чтобы я не стеснялась своих треснувших сапог и промокших носков. Или настолько ограниченного бюджета, который не позволял мне купить какие-то сладости к чаю у проводницы. Это была моя ошибка: я не ожидала, что нас привезут из аэропорта прямиком к перрону, поэтому не успела купить ничего из провизии в дорогу.
Наши с Ромкой попутчицы, правда, позаботились и об этом: один из хмурых мужчин, сопровождавших Павла, принес в купе большую корзину с провизией, в которой имелись даже детские творожки — очевидно же, что Роза Ренатовна специально попросила об этом, зная, что с ними в поезде будет ехать ребенок.
Я не смогла отказаться от еды для сына — но сама пила только чай и остывшую из титана воду, не желая объедать наших милых соседок. Ещё я попросила номер телефона Розы Ренатовны, пообещав перевести ей деньги за билеты по номеру её сотового.
Но… если забыть о денежной составляющей, то в остальном это было прекрасное путешествие. Уложив Ромку спать на нижней полке, я устроилась рядышком с сыном, мои соседки — на полках с другой стороны: Галия на верхней, Роза Ренатовна на нижней. Мы долго, шёпотом разговаривали ни о чем: Галия рассказывала про свою учёбу — и я слушала её рассказы с белой завистью, так как моя собственная студенческая жизнь окончилась, почти не начавшись; затем Роза Ренатовна делилась своими воспоминаниями о проделках сына; все мальчишки, видимо, росли одинаковыми, потому что большая половина проделок их Рафика оказалась мне уже знакома по Ромке.
А потом я задремала и уже где-то сквозь сон услышала предложение Розы Ренатовны перебраться на верхнюю полку. Мол, сидя сидеть неудобно.
— Нет, — сквозь сон пробормотала я. — Рома ночью может проснуться и испугаться.
Зевнув, я прикрыла рот рукой.
— Ничего страшного, мне удобно так спать.
Рафаэль
Прошлый год выдался отвратительным. И таким же отвратительным начался новый.
Я больше не мог смотреть на то, что происходит с Соболем — мой не просто босс, но ещё и друг медленно съезжал с катушек, превращая жизнь окружавших его людей в ад.
Поэтому я решил, что с меня хватит — и на несколько дней умотал в Сочи, прихватив с собой одну из «мисс» нашего города для компании. Девица (никак не запомню её имя) даже неплохо каталась на лыжах, ну и в остальном тоже всё было … неплохо.
Пока утром мне не позвонила мать и не обрушалась на меня с проклятиями.
Спросонья, я не очень врубился, почему мать на меня рычит — и минут пять, словно идиот, переспрашивал, как они с Галией доехали до Москвы.
— Рафаэль! — рявкнула, наконец, мама. — Как ты мог так поступить, а? Неужели мы с отцом тебя настолько плохо воспитали? Неужели ты совсем не чувствуешь за собой никакой вины?
Тон матери был по-настоящему злым.
— Мам…
— Господи, они же живут в полной нищете, — почти плача, протянула мать. И снова обвиняющее произнесла. — Как ты мог, сын?
Выбравшись из простыней, я подошёл к бару, чтобы налить воды.
— Доброе утро, — услышал я сонный голос сопровождавшей меня девицы. В это время мать на ухо опять говорила что-то злое.
— Эй, детка, — я щелкнул пальцами, привлекая внимания своей спутницы. Как же её зовут, а?
— Принеси мне халат.
— А может… — девица, призывно улыбаясь, продемонстрировала свою готовность порадовать меня с утра пораньше.
— Халат, — рявкнул я, открывая бутылку. — Я с матерью разговариваю.
А мать в это время что-то вещала про зашитые колготки и какую-то голодающую девицу.
— Мам, — тяжело вздохнул я, чувствуя, что начинаю терять терпение. — Давай коротко и по существу.
На другом конце провода замолчали.
— Хорошо, сын, — протянула мать, явно недовольная моим предложением. — Скажи мне, почему ты настолько безответственно относишься к своему ребенку?
— Что? — я офигел, когда услышал, о чем именно вещает мне мать. — Чей ребенок, мам?
Девица подала мне халат и, видимо, уразумев моё настроение, благоразумно отошла подальше. Говорю же, смышленая.
Ещё бы мать не несла пургу по телефону.
— Тебе кто-то наврал, что у меня есть ребенок?
Я уже много лет предпочитал использовать профессионалок — тех, кто точно знал, как себя вести и что делать с последствиями. Никаких залётных девочек у меня не было — статус не тот, чтобы бегать по свиданиям и играть во влюблённость; проще заплатить.
— Нет, она даже была не в курсе, что мы — твои родственницы, Рафаэль. И поэтому у Галии тоже есть к тебе вопросы — неужели ты считаешь, что я не должна знать, что стала бабушкой, а Галия — тетей? Представляешь, наш шок, когда мы встретили их в аэропорту.
— Кого встретили, мам? — всё ещё ничего не понимал я.
— Оксану и Рому.
— Кого? — переспросил я… ну, потому что эти имена ничего мне не говорили.
Мать зарычала — реально зарычала, а затем принялась по новой меня песочить. Про то, какая милая эта девчонка; про то, какая она заботливая мать — и как хорошо развит «мой сын», даже несмотря на глухоту.
— Видно же, что девочка все жилы из себя тянет, — причитала мать, сменив раздражённый тон на сочувствие. — Сын, она такая худая, такая бледная… и пила только одну воду!
— А ей нельзя пить воду? — спросил я, поглядывая на бутылку в своей руке.
— Она стеснялась брать у нас еду, понимаешь? — провозгласила мать. — Девочка она хорошая, Рафаэль. Правильная девочка. Не знаю, что между вами произошло — не просто же так она вздрагивает от твоего имени, но ты должен позаботиться о них финансово. Даже если она отказывается — ты должен найти способ, чтобы помочь ей. Рафаэль, у меня сердце разрывается.
Запахнув халат, я уселся в кресло и, щелкнув пальцами, приказал своей спутнице позаботиться о завтраке. А сам попросил мать ещё раз рассказать всё подробно. С самого начала.
Оксана
Первый день после возвращения домой прошёл кувырком.
Я планировала, что мы вернёмся в Москву накануне днём — у нас будет целый вечер и ночь, чтобы отдохнуть, прежде чем начать трудовую неделю, а получилось… как получилось.
Ромка, несмотря на то, что выспался в поезде, целый день капризничал — видимо, никак не мог переключиться на нормальный, привычный режим.
А я… На себя я просто махнула рукой: беспокойная ночь в поезде, усталость, Ромкины капризы, завал на работе, пустой холодильник.
А ещё надо было отослать деньги за билеты Розе Ренатовне. Я, честно говоря, почему-то думала, что билеты на поезд дешевле, чем на самолёт, но когда уточнила сумму у проводницы, поняла, что моя попутчица здорово скостила мне цену.
Пожалела меня.
Пришлось брать в займы у коллеги.
— Ого, — с удивлением покосилась на меня Лиза. — Оксан, что-то случилось, да?
— Почему ты так думаешь? — не поняла я.
— Ты обычно просто так взаймы не берешь, — протянула Лиза. — Что-то с Ромкой?
— Нет, Слава Богу, — покачала я головой. А затем рассказала ей про наши приключения. К счастью, финансы подруги не были настолько ограничены, и я сразу же отослала полную сумму Розе Ренатовне.
На следующий день жизнь более-менее вошла в своё русло, чему я была несказанно рада.
Я решила, что на этой неделе мы немного отдохнём дома — а вот на выходных можно и по центру города погулять… или в Измайловский парк съездить — зимой там очень красиво.
Вечером, заскочив вместе с Ромкой в магазин, я наспех сделала ужин — мы поужинали, затем я занялась глажкой, разрешив сыну немного посмотреть мультфильмы.
— Мама, а ты знаешь, меня сегодня в школе водили к медсестре, — ожидая, пока закончится реклама перед очередной серией его любимых Утиных историй, заявил Ромка.
— К медсестре? — оставив утюг в сторону, я посмотрела на сынишку. — Зачем?
