время занимавший все мысли малолетней дурной ведьмы, казалось, въевшийся под кожу настолько, что до сих пор иногда его во сне видела… Не узнал ее! Ах, он!..
Ну ничего… Сейчас узнает.
Шутка про кровь получилась сама собой. И оказалась крайне удачной. Аглая вволю налюбовалась на совиные глаза Савина и его разинутый рот, а затем все же не выдержала, сломала игру.
Хотя… Может, и правильно не стала нагнетать, хотя соблазн был велик.
Аглая помнила его горячий нрав и знала, что Савин мог на нервяке и за оружие схватиться. В молодости-то у него кулаки не задерживались…
Какой он был горячий, Боже, Боже… Весь, казалось, состоял из пламени греховного, дьявольского. Смотреть же невозможно было, не облизываясь!
Лучший парень во дворе, самый красивый, самый крутой…
Все мелкие ссыкушки по нему сохли. И Аглая – в их числе. У них же, получается, всего года три разницы… Да, если ей вот-вот стукнет… Ох, ладно, не стоит о грустном… А то опять утреннее настроение вернется… Надо же, одним только словом так испоганить день!
Женщине совсем не обязательно быть ведьмой, чтоб испортить другому карму. Достаточно искреннего желания. Ей ли нет знать…
Аглая прекратила смеяться, мимоходом поставила на место упавшую челюсть Савина и… Пригласила к себе.
Утро было плохим, день тоже не порадовал… Но вечер и ночь – время ведьм.
И ей никто не сможет испортить удовольствие.
Мелькнул в голове Вася-дурася, который, как прям чувствовала Аглая, сейчас вовсю отбивался от жены по телефону. Она мимоходом пожелала ему не отбиться.
Зашла к себе, не оглядываясь, ощущая, как идет за ней… Надо же! Генерал!
Идет, конечно идет…
Куда он от нее денется…
Надо только в это искренне верить, и все. Такой простой секрет. Не видеть других путей развития ситуации.
Не позволять в голове возникать сомнениям.
И тогда все будет складываться так, как надо тебе.
Аглая знала это четко и не испытывала сомнений.
Конечно, он пойдет за ней… Конечно.
Ни одной мысли посторонней…
Иди, генерал мой, иди…
Аглая в себе не сомневалась. И правильно делала. Потому что все складывалось так, как ей надо. Ночь же. Хэллоуин. Время ведьм.
Все сбывается.
Аглая улыбнулась, ставя на стол пробирки с «Кровавой Мэри» и не оборачиваясь. Пока что.
И, услышав за спиной сбитое дыхание Толика Савина, своего первого парня, мужчины и любви, проконтролировала, чтоб дверь захлопнулась плотнее.
И чтоб им никто не помешал.
9
– Проходи, Савин, – мурлыкнула ведьма, и ее голос сладким холодком пробежал по нервным окончаниям генерала, – располагайся… Ты как предпочитаешь пить кровь? С солью или с перцем?
Савин, оглянувшись на всякий случай, а то мало ли, вдруг вурдалаки по углам прячутся, спокойно ответил:
– Можно коктейль сделать.
– О-о-о! – весело блеснула ведьма зелеными кошачьими глазищами, – а ты начал понимать вкус извращений… Раньше, я помню, только «Степной аромат» пил…
– Еще «Три семерки», – все так же невозмутимо поправил Савин, садясь на предложенный Аглаей ветхий стул.
Он уже вполне взял себя в руки, первый шок от встречи прошел, а голова, наконец-то, получила возможность провести качественный анализ ситуации.
Понятно, что ни о какой чертовщине речи не шло, это он, конечно, конкретно затупил…
Все же, кабинетная работа расхолаживает, давно не был в полях, отвык…
Да и то, что Аглая оказалась той самой ведьмой Аглаей, с которой у него в юности были, хоть и краткосрочные, но невозможно жаркие отношения, конечно, сюрприз, но ведь он уже начал что-то подозревать еще в институте, когда наводил справки. Потому и пошел сюда, в общежитие…
С этой точки зрения его реакция, конечно, недопустимая потеря профессионализма.
Как и то, что позабыл про внешние обстоятельства. Например, про то, какой сегодня день. Ведь думал совсем недавно, вспоминал, что ему Алина, дочка, говорила про Тридцать первое октября, Хэллоуин, будь он неладен.
С этого ракурса все настораживающие факторы сразу приобретали понятный, а, главное, совершенно реальный флер. Ничего потустороннего.
И, конечно, в пробирках у Аглаи просто не могла быть кровь. А, учитывая, что она явно собиралась его этим угощать, там томатный сок. Возможно, что со спиртом.
Но какая все же ведьма!
Так его заморочила!
Он ведь, не думая ни о чем, пошел за ней, не проверяя ничего!
Савин смотрел, как Аглая химичит над пробирками, движется легко и плавно, облизывал взглядом, против своего желания даже, мягкие очертания женской фигурки: тонкую талию, красивую линию бедер, круглую задницу… Роскошь волос над всем этим. И постоянно бросаемые на него внимательные взгляды.
Интересная девчонка превратилась в роскошную женщину. Сладкую и манящую.
И манила его.
Но теперь Савин ощущал это не дурманом в голове, к которому не привык и которого, честно говоря, опасался, а четко улавливаемым желанием. Вполне понятным и логичным в его ситуации.
Вот только вряд ли выполнимым. Учитывая, как они расстались.
Конечно, в расставании была огромная вина Савина, но в тот момент он почему-то думал, что так будет лучше. Для него и для нее.
Они жили в одном дворе, Толик Савин и Аглая Радужная. Смешная фамилия, смешная рыжая девчонка, которую уже тогда звали ведьмой. За глаза, естественно, потому что в лицо – чревато.
Мало того, что сама рыжая могла без разговоров вцепиться в лицо неосторожному шутнику, так еще и ее «братишка» Толик Савин был очень неприятным резким парнем. И бил без предупреждения, сразу в кровь.
Короче говоря, они были той еще парочкой.
Савин считал мелкую рыжую козу своей младшей сестренкой, ведь он помнил даже, как ее из роддома принесли! Ну, не то, чтоб помнил, в два с половиной года такое вряд ли возможно, но практически!
У их родителей квартиры были на одной площадке, и все праздники – 8 марта, Новый год, 23 февраля – все общее. Жили бедно, но дружно. И весело.
Толик плохо учился, но хорошо дрался, ходил в кружок спортивной стрельбы и на шахматы. Аглая хорошо училась, а еще лучше танцевала. После школы бегала в балетную школу.
К пятнадцати годам вокруг нее начали крутиться парни, а Савин, естественно, решая этот вопрос кулаками и внушением, сам с огромным удивлением заметил, что его «сестренка» вытянулась и дико похорошела.
Такое мысли она в голове у него зарождала, что приходилось очень долго отжиматься потом. И себя ругать дико за то, что посмел даже подумать!
Она же – мелочь, рыжая, дерзкая, конопатая! Она же… Черт…
Толик сходил с ума, пытался лечиться другими девчонками, которых у него был вагон и маленькая тележка всегда, но по ночам, в жарких и бессовестных снах видел рыжий всполох волос, пухлые розовые губы, которые творили с ним невероятные, горячие вещи…
Само собой, главным ужасом для него было – показать свою заинтересованность ведьме Аглае.
Да и незачем. Савину скоро в армию идти, а ей – учиться дальше. Она в Москву хотела, в балетное училище…
И вообще… Разные они совсем. Он – оторви башка, которому прямая дорога в армию, а потом, возможно, в кадровые
