даже дойти до козырька, как приходится обернуться на клацанье позади. Он вышел из машины, да.
— Что!?
— Какой этаж?
— Я вроде сказала, что не пущу.
Кивнул.
— Просто хочу убедиться, что ты нормально дойдешь.
Красиво врет. Нахмурилась, сделав пару шагов в его сторону, чтобы не заорать и не разбудить местных бабушек, которые и без того терпеть меня не могут.
— Дамир, повторю, я не передумаю.
Кивнул вновь. Да черт с ним… где там мои ключи?
— Так какой этаж?
Обошла клумбу, точно зная, что он разглядывает все, что я сейчас делаю. Присела, посчитав нужный кирпичик, отодвинула его, выудив оттуда связку. Ай, черт, ногти!
— Ты удивительная, Нин.
Посмотрела, поморщившись от очередной вытащенной сигареты. Он прикуривает и зачем-то направляется к урне, спустя миг скомкав явно почти полную пачку и выбросив ту. Еще и уточняет, будто мне это интересно:
— Решил бросить, это последняя.
Позер выпендрежный. Кто он такой вообще?
— Смешно.
Расправила плечи, проследовав к двери.
— Увидимся завтра?
— Не. — Обернулась. — Спасибо, что подвез, будем считать, что за проезд я уже отработала и ничего тебе не должна.
Сжал губы, стряхнув с сигареты пепел. Прищурился. Не понравилось ему, вижу.
— Ага, верно всё понял, Дамир. Между нами ничего общего, — растянула фальшивую улыбку, — так что адьес.
Юркнула к домофону, под его писк нырнула во тьму подъезда и, только пролетев три лестничных пролета, оказавшись возле двери, выдохнула, пытаясь успокоить дрожь и открыть наконец дурацкий замок.
Тьма коридора осталась позади вместе со скинутой обувью и оставленным телефоном со связкой ключей... Сука, таких ненавижу больше всего. За то, что делают вид, будто добренькие, желая как и все — переспать. Да-да, ему это почти удалось, и не стоило так стараться.
Влетаю в ванную комнату, скидываю платье и нижнее белье, специально не включая свет, чтобы этого всего не видеть.
Выкручиваю кран, забираюсь в ванну и сажусь под струи, обнимая колени.
Вода струится по волосам, стекает струями по спине, пока мне хочется содрать с себя кожу и больше… ничего… никогда… не… чувствовать.
----
* Речь о Барбаре Хаттон (1912-1979) — “это американская светская львица, прозванная газетчиками «бедной маленькой богачкой» (Poor Little Rich Girl). Наследница торгового магната Франка В. Вулворта. В детстве пережила смерть матери, что сказалось на её дальнейшей жизни. Семь раз была замужем, имела всемирную известность. Многие завидовали её успеху и богатству, но даже на пике популярности оставалась неуверенной в себе, позволяла мужьям эксплуатировать себя, часто выпивала, принимала наркотики и заводила любовников. Провела последние годы жизни на грани нищеты из-за своей наивности и безграничной щедрости.”
** Ким — имеется ввиду Кимберли Ноэль Кардашьян — американская звезда реалити-шоу, актриса, фотомодель и бизнесвумен.
Как далеко тебе до любви к себе?
Нина
Просыпаюсь в постели, начиная подвывать от боли в запястьях. Такое чувство, что кожа вся полыхает, раздражаясь с каждой секундой всё больше и больше. Нервно вскакиваю и гоню в сторону кухни. Наливаю стакан ледяной воды из-под крана, так как местный фильтр я сломала на днях и надо бы купить новый. Да…
Но сейчас заботит не это, а то, что я ночью расцарапала себе руки и сейчас получаю последствия в виде сильнейшего зуда от своей атопичной кожи… и как это перетереть? Давно не было так больно.
Нахожу в аптечке противоаллергены, благодарю Свету за найденный крем от воспалений и перекись. Морщась, выливаю ту на царапины и почти кричу от боли… Приходится прикусить руку, пытаясь пережить пик.
Почему не сдержалась вчера!? Круто делать самой себе больно? Мама бы наорала.
Только после этого сажусь на табуретку, проверяю срок годности и позволяю себе рассмотреть мелкие воспаления… лучше бы не смотрела.
Спустя десять минут зуд стихает, покраснение начинает проходить, и я наконец вспоминаю о том, что надо бы собираться. Смотрю на ногти, ругая себя вновь уже за не аккуратность вчера ночью.
Захотела, блин, развеяться. Еще Эрике нужно что-то соврать, не допустив очередных слухов. Хотя едва ли спасет, так палевно было. Мерзко.
На часах семь, выходить через час. Ноготочки уже не сделать. Нужно проверить документы, взять дурацкий листок с речью защиты, нанести макияж, а еще выбрать какое-то платье с рукавами.
И это проблема…
Почти опаздываю, наспех вызывая такси и тут же застегивая на себе розовое с длинным рукавом и с открытыми плечами платьице свободного кроя, что останавливается кружевной оборкой чуть выше колен. Если бы не кружево, был бы почти унисекс.
Поправляю розовую лямку бюстгальтера, беру все нужное, уже у двери вспоминаю про черепаху Светы, быстро кормлю её заранее нарезанным салатом и даже немного завидую: мой завтрак мне даже близко не приглянулся.
К счастью, машина подъехала быстро, я назвала адрес Эрики, следом продиктовав университет. И таксист мог так не стараться отсвечивать, заприметив "подругу", уже ожидающую меня возле родительского дома. Она на него даже не посмотрит, тот только расстроится, всё как обычно.
— Привет, дорогая, — девушка быстро юркнула на сиденье, поцеловав меня в щеку. — О, новое платье? Забавное…
Платье отстойное, я знаю, можно было и не кривиться.
У меня нет подруг. Так же, как и у нее. Я надеялась, что мы со Светой подружимся, но, really, я слишком глупая, раз всерьез поверила в это. Какая может быть дружба с такой, как я?
Мы снова выезжаем на шоссе, здесь не так уж и далеко до университета. Я надеялась, что мы поговорим позже, но Эри поправляет вырез платья и будто невзначай говорит:
— Как тебе вчера, понравилось?
Делаю вид, что здесь слишком шумно, не обращая внимания, как теперь косится обиженный таксист.
— Ой, Нин, — девушка начинает новую попытку, — этот Тэми такой забавный…
Водитель вздыхает и наконец смотрит на дорогу.
— Ты была с ним?
Эрика подмигивает и, фальшиво играя, говорит:
— Только это тайна, ты с Дамиром, я с Таймурадом.
Пытаюсь сразу врать.
— Между нами ничего не было.
Та смеется и продолжает "шептаться".
— Ой-ли, все видели, что он тебя увел и больше не вернулся...
— Я попросила просто довезти до дома.
Эрика выжидает и щурит взгляд, будто сканируя на предмет лжи, и ломая тем самым идеальные стрелки.
— Правда? А Тэми говорил, что его друг запал…
Мне не интересно, что говорил кто-либо. Потому я делаю вид, что вспоминаю про папку,
