презики самого большого размера. И он упаковал свою дубину.
Толкнул блондинку на кровать, как она рассказывала.
И сейчас вколачивается в нее. Вбивается так, что стены трясутся, а с потолка осыпается штукатурка, он рычит, она срывает голос, выкрикивая его имя.
Перед глазами вспыхивает эта картинка.
Мотаю головой.
Пусть. Неважно. Я даже не знаю, как его зовут. Лишь то, что он целует - и захватывает дух.
Успеваю сделать пару шагов в сторону сауны.
И дверь открывается, и на улицу шагает…он.
На долгие секунды у меня мозг отключается, я просто стою и смотрю.
Без одежды он казался ходячей секс-машиной, роботом, который на батарейках, его лишь голос спасал, горячей патокой разливался по венам, его хотелось так остро, понимаю это сейчас лишь - когда вижу его в черном строгом костюме.
Один образ на другой накладывается.
А в голове сменяются кадры, что теперь одет он, а я голая, прокручиваю, как он подходит и мнет меня, кусает, целует везде, а я цепляюсь за его пиджак, подпрыгиваю и ногами обвиваю крепкие бедра.
Он смотрит по сторонам.
У меня едет крыша.
Отшатываюсь за машину.
Дрожу, снова чувствую холод, ветер снаружи. А внутри жар.
Этот медведь не пошел трахать блондинку, он оделся и вышел, меня ищет.
Это просто ненормально.
Он меня за проститку принял. Был груб.
А я тут….улыбаюсь сижу.
Осторожно выглядываю.
Он стоит в профиль, телефон возле уха, ладонью толкает дверь.
И скрывается в сауне.
А я минут через пять скончаюсь от холода.
Стучу зубами. Оглядываюсь, кошусь на клумбу из кирпичей и тащу к себе один.
В машине, в дверке, есть запасные ключи. И деньги есть.
Разобью окно. И могу сразу в круглосуточный сервис заехать. Пока меняют стекло - посижу в кафе и кофе попью, заодно согреюсь.
Взвешиваю в руке кирпич.
Кошусь на сауну.
Выбора нет, мне холодно, я домой хочу, в душ, мужчину этого с себя смыть, и в кровать забраться.
Отхожу на пару шагов. Замахиваюсь. Швыряю кирпич в окно салона.
И вместе со звоном стекла за спиной крякает полицейская сигнализация.
Виктор
- Ты сказал, что до утра в конторе будешь. А сам здесь сидишь, с бабами какими-то, весело тебе, - предъявляет Тина и складывает руки на груди.
- Ты сказала, что только завтра из командировки вернешься. А сама здесь сидишь, коктейли с подругами хлещешь и тебе еще веселее, - тычу ей в ответ.
Друг напротив друга стоим, на крыльце бара. Вокруг ночь и пьяные, дым и смех.
Мы снова выясняем отношения.
- Потому, что я сюрприз тебе сделать хотела, Рождественский, - Тина кусает алые губы. - Девочки меня час назад в аэропорту встретили. Я на десять минут сюда с ними зашла. Сувениры подарить. А потом хотела ехать к тебе. Тоже на пять минут. На проходной с тобой постоять, поцеловать хотя бы. Но ты не в конторе.
- Ты же знаешь мою работу.
- Ты в любое время можешь сорваться.
- Да.
- Размалеванных баб в барах обхаживать?
- В том числе. Ты тоже с мужчинами была.
- Они сами подсели. Я все равно собиралась уезжать.
Она отворачивается. Через перила вниз смотрит на тротуар.
Протягиваю руку, запускаю в ее темные волосы. К себе влеку.
- Виктор, нет, - она не поддается, выпутывается.
- Ты же поцеловаться хотела, - напоминаю.
- Не хочу уже, - она смотрит с вызовом, как капризный ребенок.
Улыбаюсь.
Переделка тупая, как в фильмах.
Я говорю, что работаю до утра. Она, что не в городе.
И спустя полчаса мы видим друг друга в баре. Где я с девушками, коктейли им покупаю. А она с мужчинами, болтает сидит.
- Тина, - настойчивость вкладываю в голос и хватку, за плечи разворачиваю ее к себе, давлю, не даю отодвинуться. - У нас свадьба через месяц. Ты зашла сюда на десять минут, сувениры подарить, - повторяю ее версию. - Я тебе верю. А ты мне не веришь? Там, - киваю на вход в бар, - три моих человека в зале. Инструкций ждут. А я стою с тобой здесь. И оправдываюсь.
- Виктор…
- Если я сижу с какими-то бабами в баре, - передразниваю ее, за подбородок поднимаю ее лицо. - Значит - так надо. Ты ведь не знаешь этих девушек. А я знаю. Чем они занимаются. И на какую статью их занятия тянут.
В свете фонаря ее лицо бледное, глаза блестят. Черные ресницы подрагивают. Губы ярко-красные, глянцевые, приоткрыты.
- У нас завтра в семь вечера ужин, - большим пальцем поглаживаю ее скулу. - Жених матери придет с дочерью. Знакомиться. Помолвка. Поедешь?
- Мне завтра отчет по командировке делать, - она накрывает мои ладони своими. По бетону негромко стучат ее каблуки, когда она подступает вплотную, грудью вжимается в меня.
Слизываю помаду, втягиваю в рот ее губы.
На разных девушках одинаковая помада разного вкуса.
До Тины казалось, что ем вазелин.
А с Тиной всегда сладкое красное вино.
- Виктор, - сбоку откашливаются, привлекая внимание.
Отпускаю невесту. Смотрю на помощника.
Глазами он показывает на такси. Туда подвыпившие девушки садятся, которым я коктейли покупал. С ними парни.
Охренеть.
Супер.
Вот это провал.
На сегодня я, получается, отработал.
- Ясно. На связи, - киваю помощнику. Поворачиваюсь к Тине. - Мне с братом еще пересечься надо. С Ароном. Потом к тебе. Ты домой?
- С подругами попрощаюсь. Рождественский, упадешь, - она смеется, когда я, не отворачиваясь, спиной, спускаюсь с крыльца. - Жду тебя.
Шагаю к машине.
В салоне включаю громкую связь, набираю брата.
- Ты еще в сауне? - уточняю, когда он снимает трубку.
- Да. Подъедешь?
- Еду.
- Ты взял?
- Взял. Ты с клиентами? Поздравляю, кстати, - шире открываю окно, бросаю взгляд на карту. - С победой.
- Завтра отметим, - Арон где-то на улице, в динамике шумит ветер. - После помолвки, - с иронией напоминает.
- Не веришь в свадьбу?
- А ты?
- Обсудим, - хмыкаю.
Сбрасываю вызов. Зеваю. Нашариваю коробочку в кармане, выщелкиваю в рот таблетку кофеина.
Сворачиваю к сауне с розовой вывеской “Пантера”.
В окно кошусь на полуголую светловолосую девчонку.
Дрожит на ветру, замахивается белым кирпичом.
И швыряет его в окно белой Ауди.
Алиса
Из машины выбираются полицейские.
У них поздний ужин был, в руках стаканчики пластиковые и целлофан
