class="p1">– Тогда умывайся, и выезжаем.
– Ладно.
Пока я ковыряюсь в ванной на первом этаже и привожу свое красное и распухшее лицо в порядок, в гостиной начинают раздаваться голоса. Прислушиваюсь и выключаю воду. Отчетливо слышу голос отца, и кажется, он недоволен. Выглядываю в комнату и сразу оказываюсь замеченной.
– Никакой машины, – папин запрет мгновенно летит мне в лицо.
– Богдан, что случилось? – мама озадаченно смотрит то на меня, то на него.
– Она сбежала от водителя, села за руль одна и разбила бампер. Плевать на машину, – папа сразу сделал уточнение. – Ты хоть представляешь, что с тобой могло случиться в дороге, Тея?!
Хлюпаю носом, присаживаюсь на край дивана.
– Я не специально, просто…
– Что «просто»?
– А я изначально была против! – мама обращается к отцу. – У нее нет никакого опыта, никакого.
– Прекрати, Герда.
– Прекратить? Ты пришел, всех накрутил, а теперь говоришь мне прекратить?
– Не ругайтесь, – скулю себе под нос, – я больше не сяду за руль, водитель из меня не очень, как и фигуристка.
Мама, желающая что-то до этого сказать, закусывает губу. Ее взгляд меняется, и она садится рядом.
– Тея, – вздыхает.
– Что случилось? – отец присаживается по другую от меня сторону.
– Лиля Федоровна от меня отказалась, я опять не смогла, не смогла сегодня, – накрываю лицо ладонями, а в голове появляется нарастающая боль, – ты же смог. Почему я не могу?
Папа потирает указательным пальцем бровь, касаясь мамы беглым взглядом.
– Тея, прошло еще немного времени. Если ты действительно этого хочешь, то у тебя все получится.
– Правда?
– Правда, иди сюда.
Придвигаюсь ближе, упираясь носом в отцовское плечо, продолжая всхлипывать.
– Не реви.
– Я не реву.
– Тейка опять ноет?
Лепрекон, как и всегда, появляется в самый неподходящий момент. Отстраняюсь от папы, прищурено смотря на Ника.
– Изыди, нечисть.
– Сама такая. Пап, ты обещал пострелять из арбалета.
– Сейчас поедем. Не реви, – касается моей щеки.
Часто киваю, пытаясь улыбнуться, и почти сразу ощущаю мамино прикосновение к моим волосам. Подвигаюсь к ней.
– Заплети мне что-нибудь.
– Давай, – мама разделяет пряди, обращаясь к отцу: – Вы надолго?
– Нет, на пару часов. Я позвоню, когда Никиту домой отправлю. Мне потом нужно еще в офис заехать.
– Хорошо. Но я тебя прошу, следи за ним.
– Не переживай, ему выдадут пластмассовые стрелы.
– Я не хочу поддельные стрелы.
– А тебя не спрашивают, – папа подталкивает мелкого к выходу и, поцеловав маму, уходит следом.
– Успокоилась?
– Да. Мам, а можно сегодня к Польке поехать? В город.
– Зачем?
– Мы так давно не виделись, поболтаем, купим шампанского, посмотрим сериальчик.
– Шампанское в этом списке лишнее.
– Мне уже есть восемнадцать, – смеюсь.
– Да-да, я все никак не могу привыкнуть, какая ты у нас уже взрослая.
– Так можно?
– Можно, водитель тебя отвезет.
– А завтра я позвоню ему, когда меня нужно будет забрать.
– Хорошо.
– Ты самая лучшая мама на свете!
***
– Встречай гостей, – заваливаюсь к подруге, целуя в обе щеки, – блин, как у тебя здесь миленько, – прохожу вглубь квартиры, скинув босоножки.
– Мне тоже нравится, даже жаль, что я так редко тут бываю.
– Итак, какие у нас планы? – забираюсь с ногами на диван в центре гостиной. В квартире два уровня, на первом нет стен, только зональные ограждения и окна, эти огромные окна с нереально красивым видом на город.
– В общем, Тея, – Полина загорается каким-то сумасшедшим предвкушением, – мы едем на дрифт.
– Ты серьезно? – моя радость угасает. – Тебе действительно этого хочется?
– Это же адреналин. Ты только представь, – Полька разводит руки, – ночь, многоуровневая парковка, запах паленой резины шин, куча красавчиков на отпадных тачках…
– Мне кажется, ты идеализируешь, – вздыхаю.
– Ну Шелест, ну поехали, будет весело. В Японии это проходит так атмосферно.
– Не думаю, что у нас как в Японии.
– Тея!
– Ладно, хорошо. Но я лучше бы поехала в клуб.
– Боже, это такая банальность. А тут…
– Я поняла, куча мужиков и вонючая резина. Вызывай такси.
– Я уже, – пожимает плечами, хитро улыбаясь.
По приезде я действительно вижу перед собой многоуровневую парковку, въезд на которую напоминает спираль. Конечно, мы поднимается туда пешком, по лестнице, и на последних ступенях мне хочется свесить свой язык набок. Нереально трудно прошагать такой путь на каблуках.
На площадке одного из этажей целое сборище машин и их хозяев. Также немалое количество девиц, они, подобно Поле, пускают слюни на все это действо.
Складываю руки на груди, останавливаясь рядом с Поли. Осматриваюсь, замечая мониторы, показывающие, как заносит съезжающие по спиральке машины. Видимо, они и правда готовились основательно и напихали камер, чуть позже я узнаю, что они просто подключились к системе видеонаблюдения, установленного в здании, и только сейчас понимаю, что все это незаконно.
– Полин, поехали отсюда, если нас тут поймают…
– Кто нас поймает?
– Полиция…
– Тея, прекрати нагнетать. Всем пофиг. Ну вот кому мы все тут нужны?
– И все же, если нас поймают, твой отец тебя убьет.
– Ну да, папа может, но нас не поймают. И вообще, странно слышать это от человека, который угнал свою же машину.
– Очень смешно, – улыбаюсь.
– Так, я договорилась и поеду вон с тем парнем, – подружка указывает на высокого блондина, он стоит в паре метров от нас. – А ты?
– А я посмотрю со стороны.
– Боже, тебе точно лет семьдесят.
– Я просто дорожу своей жизнью, – высовываю язык.
– А мне хочется, чего-то… прям вау!
– Вперед.
Мурас Полина Игоревна походкой от бедра шагает к салатовому скайлайну, а все, что остается мне, завороженно смотреть в мониторы, наблюдая за тем, как их машину заносит на довольно крутых поворотах.
А потом, потом происходит что-то ужасное. Я слышу вой сирен, вижу, как машины начинают разъезжаться, а толпа людей – разбегаться в разные стороны. Несусь в этом потоке куда глядят мои глаза, полностью теряясь в пространстве.
Каблук подламывается, и я оступаюсь. Щиколотку пронзает резкой точечной болью, с губ срывается всхлип, а чужая рука опоясывает мою талию.
– Ну привет, – на самое ухо, – оказывается, ты не только ездить не умеешь, но и бегать.
Его голос выводит из транса, заставляет повернуть голову и столкнуться взглядами. Это он, тот, с кем я встретилась на своем дне рождения.
– Отпусти, – отлепляю его ладонь, – чего тебе надо?
– Если ты не поторопишься, то проведешь эту ночь в ментовке, перспектива так себе, – он нагло тянет меня за собой, но я словно приклеиваюсь к полу. Замираю. Меня перетряхивает от его близости, рядом с ним я становлюсь не собой. Смотрю в его лицо и не могу ничего сказать, ничего, просто смотрю. У него такие длинные ресницы и глаза, яркие, наглые
