— Ужас… — пытается уложить она их пальцами. — Ну что за затраханный видок?
— Нечего было валяться до последнего.
— После нашего пробуждения мне просто необходимо было «поваляться» хотя бы десять минут…
— М? — заглядываю я в ее зеленые глаза. — Ты о чем?
— Ох… Женечка! — закатывает она со смехом глаза. — Умоляю — не сейчас!
— Как скажешь, моя пламенная госпожа! — под её удивленный возглас, сажусь на нее верхом и запускаю волосы в пальцы.
Мне хочется так!
— Буду спасать твою репутацию, — разбираю я ее пряди.
— Было бы что спасать… — подмигивает она.
Мы замираем, касаясь носами. Наши губы в сантиметре друг от друга… Отстраняюсь, втягивая ее запах за ушком. Ее плечи вздрагивают.
— Данечка… На дорогу смотри… — хищно прищуривается Крис.
— Как скажете, «моя пламенная госпожа»… — хмыкает Данечка.
Мы взрываемся смехом и я целую хохочущую Крис в нос.
Данила тормозит у агентства. Рядом с синей БМВ.
— Даня, Женечку до университета довези и возвращайся.
Мы остаемся с ним одни. Едем молча. В машине легкое напряжение. Ловлю его взгляды в зеркало.
— Данила, притормози на минуту у кофейни, — прошу я.
Послушно паркуется. Мягко и аккуратно.
Покупаю два кофе, возвращаюсь, садясь на переднее сиденье и протягиваю одно ему.
— Спасибо! — удивленно.
— На здоровье, Данечка… — подмигиваю ему я.
Если уж нам работать вместе — надо налаживать общение. Тем более, что парень по ощущениям неплохой.
Пару глотков кофе, ставит стакан в подставку на панели.
— Пристегнись, пожалуйста.
Послушно натягиваю ремень безопасности.
Мы едем дальше.
— Кристина забыла скинуть твой номер.
Достает телефон. Но нас подрезает какая-то тачка и он с испуганным вздохом, уходит от удара, роняя телефон себе между бедер.
— Не отвлекайся.
Дотягиваюсь до телефона, под его распахивающиеся глаза. Забираю.
— Я сама вобью… — у таких мальчиков не бывает паролей.
Да… пароля нет…
Вбиваю номер. Сохранить. «Евгения — заменить номер»? Такое имя уже есть. И я вбиваю «Женечка Эдельвейс».
Делаю дозвон себе. Сохраняю: "Данечка Эдельвейс". Вкладываю телефон ему в нагрудный карман, из которого он его и извлек.
Он растерянно молчит, но вопросы из него просто сочатся! Это похоже на зуд… Меня передергивает.
— Господи… — бормочу я про себя. — Ты можешь просто спросить.
— М?
— Ты можешь спросить вслух свои вопросы!
С улыбкой поджимает губы.
— Эм… Сколько тебе лет?
— Это стратегически опасная информация, не подлежащая разглашению в коллективе.
— Да, ладно! — улыбается.
— Следующий вопрос… — улыбаюсь ему.
Его взгляд меняется, и легкость, которая была еще секунду назад тут же испаряется.
— Ты живешь у Литинской?
Оу…
— А это стратегически личная информация, которая любопытным Данечкам совершенно ни к чему. Следующий.
— Зачем было разрешать задавать вопросы, если ты не собиралась на них отвечать? — с легким раздражением.
— Я ответила на оба! Следующий.
Неужели так сложно прочитать между строк?
— Окей… — вздыхает он. — Тогда такой вопрос: во сколько тебя забрать?
— Вот это очень правильный, вдохновляющий на общение вопрос, Данечка! — не выношу общественный транспорт. — Если сможешь, то в три.
— Я позвоню.
Притормаживает у универа.
Отстегиваю ремень. Открываю дверь.
— Жень…
— А?
— Приятно было познакомиться.
— Взаимно!
— Поаккуратнее с Литинской…
Хороший совет! — задумчиво поднимаю взгляд вверх. — Надо поаккуратнее… Без взлома психики… по-нежнее…
— Ладно! — киваю ему я.
(часть 2)
— Женя! — окрикивает меня знакомый голос.
Сашка… Твою мать!
Ну как можно вот так слету обнаружить меня на такой огромной территории??
— Привет! — разворачиваюсь я.
— Кто тебя привез? — мои внутренности болезненно сводит от его тоски.
Ненавижу это ощущение. Ненавижу!!
— Что это за парень, Жень?
Игнорирую.
— У тебя есть расписание?
— Сейчас скину. Ты не появилась вчера в общежитии. Где ты ночевала?
Не выношу оправдываться. И не вижу в этом ни надобности, ни смысла.
— Саш, что за вопросы?
— Женя… Ну мы же вместе… приехали сюда.
— Так. Послушай меня, пожалуйста, Саша! — начинаю заводиться я.
Нет это все бесполезно, конечно. Нихрена он опять не услышит, но все же…
— Мы приехали вместе. Да. Потому что ты заупрямился и решил поступать не на свой матфак, а туда же, куда и я. Я очень тебе благодарна, что ты помогал мне с документами и экзаменами. Но я тебя об этом не просила. Ты настоял. Я позволила. Не считаю это поводом для того, чтобы теперь преследовать меня. Мы не вместе. И никогда не были. И никогда не будем. Пожалуйста!!! Хватит.
Перехватывает меня за руку.
Мне хочется орать и я делаю это про себя.
ААААА!!!
Мне реально тяжело бить по нему. Очень! Он хороший парень. Влюбленный дурак. Но мне не вкусно! До тошноты, до изжоги, до боли в животе.
Оставь меня, пожалуйста, в покое. Не люби, бл*ть, меня! Ничего, абсолютно ничего съедобного мы не можем друг другу дать.
Опускает глаза, отпускает мою кисть.
— На лекции встретимся.
Киваю.
Он уходит. Моя дезориентация и болевой спазм отпускают меня вместе с ним.
Куда-то иду… Корпуса… корпуса… аудитории…
Как здесь ориентируются вообще. Логика расположения кабинетов сломана!
Возвращаюсь к деканату, к расписанию.
— Туманова, почему не на ленте?
Декан… Упс!
— А я уже бегу, Александр Владимирович!
Смотрит на часы.
Разворачиваюсь, пытаясь слинять от нотации.
— Не в ту сторону бежишь… — смешок. — Зайди-ка…
Ооо…
Иду за ним следом. Нет, он, вообще, нормальный мужик. Ну миссия у него такая — студентов д*очить.
Садится в кресло.
— Так… Госпожа, Туманова Евгения. Достает какие-то бумаги. Принята… закончила… экстерном… мхм… Женя… — поднимает глаза. — Мне тут добрые люди на тебя настоящую характеристику прислали.
Кидает на стол.
Да… моя была не настоящая… с печатью помог любимый школьный психолог, сильно ратующий за то, чтобы я исчезла с его территории.
Присаживаюсь напротив.
Смотрим друг другу в глаза.
— Аттестат хоть настоящий? — вздыхает он.
Киваю.
— Если бы я это прочитал на неделю раньше, тебя бы здесь не было, Женя.
— Там слишком все преувеличенно, уверенна! — улыбаюсь ему я. — Просто меня очень не любила наша администрация.
— Есть за что… — достает сигарету. — Дверь замкни…
Послушно закрываю, пытаясь вчувствоваться в него. Что сейчас будет?..
Но от него не идет ничего, так часто мной встречаемого за мою короткую жизнь, — ни слащавенькой дрожи педофильности, ни нахальной вседозволенности и я расслабляюсь. Нет, я справилась бы со всем этим! Легко! Но мне приятно, что он не такой.
Курит, разглядывая меня.
— Туманова. Честно скажи. Это — что, все правда?
— Нет, — отрицательно качаю головой. — Это их интерпретация происходящего.
— Поджог…
— Учитель был педофилом. Он приставал к другим девочкам. Попробовал ко мне. Я сказала директору. Та не поверила. Угрожала тем, что если я раздую эту тему, то она найдет повод поставить меня на учет. И в очередную его попытку… Он замкнул дверь… я просто поднесла зажигалку к шторе… Пожар! — ухмыляюсь я. — Непрямой крик о помощи.
— А остальное?
— Хотите, чтобы отчиталась за каждый эксцесс?
— Нет. Не хочу. Сделаем так…
Дотягивается до характеристики. Разрывает на несколько частей.
— Не подожги мне здесь ничего, будь любезна.
Отворачивается на крутящемся кресле к окну.
— Свободна…
Подхожу со спины, обнимая за шею. Застывает.
Я чувствую нарастание в нем чего-то звенящего… и не дожидаясь пока взорвется:
— Спасибо! Вы… настоящий!
