Солнечный день, нагретая кора сосны, запах хвои, пыль волейбольной площадки, выкрики игроков, свисток судьи, и… сквозь все это — он. Юра, Юра, Юра… И никому не видимая ниточка между ней и им.
Игра кончилась. До Леры дошло, что она совсем не следила за счетом.
По тому, как уныло разбредались игроки в красном, она догадалась, что победила команда Юры. Иначе и быть не могло!
Лера взмахнула рукой, впрочем, он вряд ли заметил — игроки обнимались, колотили друг друга по спине, прыгали. Так выражалось ликование по поводу победы. Девчонки сорвались со скамеек и побежали к игрокам, протягивая букетики незатейливых полевых цветов. Лера ощутила моментальный легкий укол ревности, за который тут же себя обругала. Конечно, она не может вот так же, в толпе, бежать к Юре и открыто выражать свой восторг. Теперь между ними тайна. Но разве же она захотела бы поменять тайну на глупое обожание болельщицы? Разумеется, нет.
Игроки не могли разлепиться. Так, большим общим комом, они и двинулись меж сосен в сторону реки. Болельщицы стайкой потянулись следом.
Из репродуктора неслось задорное «Спой нам, ветер, про синие горы…»
Лера отделилась от сосны и невольно всем корпусом подалась в сторону убегающей молодежи. Как же так? Ведь не мог он не заметить ее, забыть про нее? Или он считает излишней их встречу здесь, на людях? Но что в этом особенного?
Она сделала несколько шагов вслед исчезающей за деревьями команде. Он обернулся. Она махнула рукой. Он увидел!
Все с той же обворожительной улыбкой он освободился от крепких уз своей команды, что-то крикнул им вслед, убегающим, и пошел навстречу Лерочке.
— Юра, милый…
Она заметила, как он оглянулся при этих словах и машинально приостановил протянутые к нему руки.
— Ты что? Увидят же!
Она пожала плечами:
— Кто? Никого нет. Да хоть и увидят. Какое кому дело?
— Сегодня же доложат родителям, — закончил за нее Юра, оглядываясь на растворяющуюся в деревьях команду. — Как тебе игра?
— Игра? — Лера с трудом переключилась на его вопрос. — Ты великолепно играл, ты это знаешь.
Юра самодовольно улыбнулся.
— Они второй раз нам продули в этом месяце. Подумать только! Зато хвалились, что покажут нам…
Она жадно следила за меняющимся выражением его лица. О чем он говорит? Он шутит? Неужели можно всерьез сейчас рассуждать о каких-то играх, о чем-то еще, кроме их предстоящей разлуки? Теперь, когда нужно ловить каждую минуту, каждую секунду, чтобы напитаться друг другом надолго!
У отца в кабинете стоят песочные часы. Лера в детстве частенько забиралась на стол и переворачивала их, наблюдая, как бегут песчинки. Тонкой-тонкой струйкой, образуя ровную горку. Горка — одна минута.
С тех пор как она узнала о предстоящем отъезде Юриной семьи, песочные часы стали олицетворением их счастья. Оно утекает, утекает, утекает…
— Почему ты не спросишь… как вчера… Ну, как у нас дела?
— Как раз собирался спросить. Все тихо?
— Ты ничего не потерял?
Парень недоумевающе уставился на нее.
Лерочка протянула на ладони серебряный значок.
— Твой?
Юрины брови полезли вверх.
— Кто нашел? — быстро спросил он.
— Как ты испугался! — улыбнулась Лера и тут же пожалела о сказанном. Мужчины не любят, когда их уличают в трусости, пусть даже в шутку. Он самый смелый, самый неустрашимый, самый безрассудный! Не побоялся ночью проникнуть в дом самого генерала Подольского!
Лера подозревала, что в этом поступке для Юры крылся особый шик, и не видела в этом ничего плохого. Лера высоко ценила в людях способность на ПОСТУПОК. Она не терпела серость.
— Я нашла его на террасе. — Теперь они вместе шли в сторону реки. Шишки хрустели под ногами. — Было много шума, наши даже с фонарями по саду ходили.
— Представляю, что было бы, найди твой отец этот значок! — Впервые за все свидание Юра с теплом взглянул на свою спутницу. — Ты молодец!
Она быстро прильнула к нему на одну секунду, и снова они пошли рядом, даже не держась за руки.
— Нам лучше переждать и пока не встречаться, — нахмурился юноша.
Лера остановилась.
— Как? Почему не встречаться? Ведь ты… ведь скоро…
Она даже не подозревала, что слезы так близко. Словно чья-то большая лохматая рука взяла ее за горло и начала сдавливать. Она схватилась за шею. По-видимому, на ее лице отразилось отчаяние. Юра быстро оглянулся и торопливо заговорил:
— Это только на некоторое время, пока все не утихнет. Мы могли бы обмениваться записками через твою подругу. Ну сама подумай: если твой отец узнает или ему кто-то скажет, что мы встречаемся, то он сразу сопоставит факты и обо всем догадается!
— Ну и что? — В приступе отчаяния Лера не хотела слушать даже самые разумные доводы. — Как будто мой отец — змей Горыныч! Как будто он не любил мою маму и будто они…
— Не сравнивай. — Юра мягко взял ее за плечи. — Сколько лет было твоему отцу, когда он встретился с твоей матерью? А нам? Для них мы — школьники! Десятый класс и все такое… Только и твердят: институт, карьера… Не сомневаюсь, что твои — тоже.
Да, он прав. Он взрослый, разумный, а она совсем голову потеряла. Она не может заглядывать так далеко, как он.
Лера остановилась. Ей казалось, она идти не может, ноги отказываются ее держать. То, что он предлагал, немыслимо. Не видеться несколько дней! Когда каждый день и без того неумолимо ведет к разлуке! Нет, она не выдержит. Только не это.
— Юра, милый, — захлебываясь слезами, торопливо заговорила она. — Я не смогу! Я и так не знаю, куда себя деть весь длинный день, пока мы не видимся! Я как будто не принадлежу себе, понимаешь? Я — твоя! И быть без тебя для меня пытка! Ты сильный, ты мужчина, ты выдержишь! А я? Я слабая, я — нет. Я не смогу… Пожалуйста, Юра, только не это!
Она сама не знала, о чем просит. Она не понимала, отчего так быстро, почти мгновенно, состояние абсолютного счастья обернулось состоянием беспросветного горя.
— Я должна видеть тебя хоть недолго, хоть несколько минут в день! Но обязательно — каждый день. Понимаешь?
Ей было странно, что она должна объяснять столь простые вещи, что он чувствует не так, как она. Хотя ей до сих пор казалось, что они понимают друг друга без слов.
— Только не плачь, — попросил он. Слезы привели его в замешательство. — Мы что-нибудь придумаем. Завтра я через Риту передам тебе записку. Будь умницей.
Она закивала и попыталась улыбнуться сквозь слезы. Он стиснул ее пальцы, развернулся и побежал к реке.
Она стояла и смотрела, как его спина то исчезает за деревьями, то появляется вновь. У самой воды он оглянулся и помахал ей. Она в ответ взмахнула рукой.
