Я заканчивала десятый класс, когда мы с Майкой решили скатиться на роликах с похожего склона. Ох, дурные мы были. Покрасоваться решили перед парнями. Майка – любительница фристайл роллер спорта, а вот я… Я, конечно, смелая, но… Кричала я похлеще своей Насти. Налетела на какого-то парня и сбила его с ног, звёздочкой приземлившись сверху.
Поза оказалась ужасно двусмысленной, и смеялись (да что там смеялись?! Ржали!) над нами все, кто был рядом. А он, вместо того, чтобы меня отпустить, обхватил за талию и не отпускал.
– Ты кто?
– Яс-смина, – назвала своё имя, не придумав ничего более умного, и чувствовала, как бешено колотится моё сердце.
В этом момент у Алана звонит телефон, и я вздрагиваю, словно очнувшись.
– Не делай так больше, – наказывает он Насте.
– Угу, – часто-часто кивает ему моя дочь, тряся своими кудряшками, выглядывающими из-под ярко-розового шлема.
Мир-Алиев поднимает наш самокат, привычным жестом убирает волосы назад, отходит в сторону и принимает вызов.
– Да. На месте, – доносятся до нас короткие фразы. – Да. Вижу… – И он широким уверенным шагом направляется в сторону выхода из парка, невольно притягивая к себе внимание даже спиной.
Стряхиваю наваждение и отворачиваюсь.
– Ты как? – спрашиваю у дочери, снова присев перед ней на корточки,
– Было здорово, – выдаёт это неугомонное создание.
– Нет, Настя. Это не «здорово», – отчитываю немного с запозданием. – Ты могла упасть.
– Ну, ма-ам… – обиженно супит брови. – Я же не упала.
– Ты ударила… дяденьку.
– Мам, он сам полез! – заявляет с праведным возмущением.
Всё как обычно: виноваты все, кроме Насти. Хорошо, что Мир-Алиев этого не слышит.
– Настя… – хочется застонать от своего бессилия. Мне кажется, мою дочь уже ничто не исправит и не убедит, быть хотя бы немного осторожной. – Больше никаких горок. Тебе что доктор говорил?
– Много не бегать, – повторяет рекомендацию Авилова. – А я не бегала – я катилась, – полностью обезоруживает своей совсем недетской логикой.
– Значит, кататься только по дорожкам.
– Ну, ма-ам… По дорожкам ску-учно, – тянет, потупившись.
Скучно ей, видите ли?! Я чуть не поседела за это время! И потом… Снова бросаю взгляд в ту сторону, куда ушёл Алан, но уже никого не вижу.
– Так. Всё. Идём домой. Ты едешь рядом со мной, или идёшь пешком за руку, – предлагаю выбор.
Руку, естественно, мне никто не даёт.
Настя нет-нет да и пытается вырваться вперёд, и мне приходится её окрикивать. С горем-пополам мы добираемся до дома. По-хорошему, можно проехать одну остановку на транспорте, чтобы было быстрее. Но вот как раз быстрее я совсем не хочу. Мне нужно подумать, и, если честно, возвращаться в квартиру тоже не хочется.
Настя сама затаскивает в подъезд свой самокат. Она устала, и я хочу ей помочь, но в ответ получаю решительное:
– Я сама!
Сама так сама. Но одной рукой я всё-таки придерживаю новое приобретение с другой стороны. Вдвоём удобнее.
Настя ставит свой транспорт в угол в прихожей и без сил падает на банкетку.
– Шлем снимать будешь? – напоминаю.
Стягивает с себя шлем и тут же спрашивает:
– Мам, а можно я возьму его в садик?
– Посмотрим, – отвечаю неопределённо, не совсем понимая, что она имеет в виду: шлем или самокат. Звонит мама. – Иди мой руки, – говорю дочери и принимаю вызов. – Да, мам? – загоняю дочкин автотранспорт на «стоянку», чтобы не мешался.
– Ты ничего не хочешь мне рассказать? – задаёт вопрос холодным тоном.
– По поводу, мам?
– Это я должна спросить у тебя, по какому такому поводу твой муж вылетел прямым рейсом в Пхукет?
Глава 7
И почему я думала, что этот разговор может подождать до завтра? Наивная. Я уже не в первый раз убеждаюсь, что всё тайное всегда становится явным. Только мне интересно, каким образом мама смогла узнать, да ещё и с такими подробностями?
– Откуда ты узнала? – спрашиваю напрямик.
– Рита позвонила. Спросила, куда это мой зятёк лыжи навострил. – Всё оказывается слишком просто.
Не знаю, злой рок это или насмешка судьбы, но даже, если бы Олег успел уйти из дома до моего прихода, ничего мне не сказав (а я почему-то убеждена, что именно так он и хотел поступить), я всё равно бы всё узнала ещё до того, как его самолёт успел набрать высоту.
Тётя Рита, мамина подруга и моя крёстная, работает в паспортном контроле в нашем аэропорту, и по какой-то нелепой случайности Олега угораздило попасть именно в её смену.
– Но ты так и не ответила на мой вопрос, – напоминает мама.
– Я не знала, куда он полетел, мам, – отвечаю немного рассеянно.
Пхукет. Самое большее, что мы могли себе позволить, это Сочи, Крым, Абхазия. А тут Пхукет.
– То есть то, что твой муж улетел, тебя не удивило?
– Как сказать… Олег сказал, что уходит и собирается отдохнуть, а где – этого мне не сообщили.
– В каком смысле «отдохнуть»? – бросает с таким возмущением в голосе, будто это я, бросив всё, налегке свалила на пару недель на остров.
– В прямом, мам. Ты же сама сказала, что он вылетел в Пхукет. Значит будет отдыхать, там. – Внутри всё кипит от злости.
– И ты его так спокойно отпустила?
– А что мне нужно было делать? Броситься ему в ноги и умолять: «Олеженька, не бросай нас». Так по-твоему?
Мама ничего не отвечает. Да и что тут можно ответить? Если мужик уходит, то истери-не истери, угрожай-не угрожай, хоть убейся – его ничто не остановит. И никто. А если у него есть другая, то зачем его останавливать?
– Что ещё он сказал? – спрашивает сухо мама, спустя достаточно долгую паузу.
– Что устал так жить, и ему не нужна такая семья.
– А какая нужна?
– Да я же откуда знаю, мам?! Видимо, другая.
Как бы я ни старалась сдерживать свои эмоции, маме всё-таки удаётся вывести меня из равновесия. Только ничем хорошим это не закончится. Мне пока не до истерик. Вот когда всё закончится, тогда я, возможно, и смогу позволить себе поистерить.
– Это всё?
– Нет.
– Что ещё? – тоном строгой учительницы требует полного отчёта мама.
– Олег забрал деньги, которые мы собирали Насте на операцию.
– Все?! – выдыхает вопрос.
– Нет, – усмехаюсь. – Немного оставил.
– Сколько? – непонятно, что звучит в её голосе. То ли надежда на что-то, то ли нежелание принимать катастрофическую ситуацию.
– Немного, мам. На операцию не хватит, – разбиваю все иллюзии.
– Но ты при этом покупаешь Насте самокат, – укоряет меня в непозволительных тратах.
– Да, мама! А я при этом покупаю дочери самокат, – давлю интонацией, – чтобы мой ребёнок порадовался, а не смотрел с завистью, как катаются другие дети! – всё-таки срываюсь.
Меня можно «пинать» сколько угодно, но когда речь заходит о Насте, то лучше этого не делать. За своего ребёнка я любому перегрызу горло.
– Самокат можно было купить потом.
– Точно! Это «потом» Настя слышит постоянно. Только «потом» он ей будет не нужен, потому что она вырастет. Детство, оно очень быстро проходит, мам.
Я сама росла, когда родителям не хватало денег. Сейчас они живут лучше, да и я работаю, но мои детские мечты так и остались всего лишь мечтами.
К тому же цена на простой детский самокат во много раз меньше стоимости путёвки в Таиланд, которую позволил себе Олег. Однако мама об этом почему-то забывает.
– Где ты собираешься брать деньги, дочь? – бьёт в самое больное место.
– Я найду, – произношу уверенно.
– А если нет?
– А «если» быть просто не может.
Вот сейчас я на грани срыва, потому что как никто другой знаю, что шансов найти необходимую сумму за такой короткий промежуток времени очень, очень мало. Но и сидеть сложа руки тоже не выход.
– Так ты об этом хотела поговорить с отцом?
– Да. Я хотела занять у вас денег. Ты же знаешь, что папа не любит, когда какие-то вопросы обсуждаются за его спиной, поэтому я решила рассказать сразу вам обоим.
