Я знаю, ты меня никогда не сможешь простить после того, как я расскажу тебе то, что собираюсь рассказать в этом письме. Именно поэтому ты не видишь на конверте обратного адреса. Я не хочу, чтобы ты знала, кто я, чтобы посмотрела на меня определённым взглядом. «Мы знакомы?» — спросишь ты. Лишь отчасти. Поэтому не думай об этом. Зови меня Евгенией (конечно, это не моё настоящее имя). Возможно, я даже не женского пола — кто знает?
Я хочу рассказать тебе одну важную вещь, которую ты должна знать о своей сестре. Но прежде начну с другого. Меня терзает чувство вины, и я надеюсь облегчить его этим письмом. Мне нужно выговориться, и прости, но не лицом к лицу.
Я должна попросить у тебя прощения. У тебя, твоих родителей, а у Ани, к сожалению, попросить уже никогда не смогу.
Это я. Я была с ней в тот вечер, так как мы близко дружили уже какое-то время. Я видела, что Аня не трезва, что Витя тоже пьян. Он не планировал напиваться, так как было оговорено, что именно он сядет за руль и будет помогать развозить нас по домам после вечеринки. Но я, не думая о последствиях, хотела повеселиться и устроила марафон алко-игр. Витя проигрывал раз за разом, опрокидывая в себя одну стопку за другой.
Не могу сказать, что подтолкнула его сесть за руль после всего случившегося. Я не видела, упустила из виду момент, когда Аня, Витя и ещё двое из нашей компании скрылись вместе с машиной. Я в этот момент была в туалете и звонила своему парню, чтобы приехал заменить пьяного Витю.
Мне хотелось насолить своему уже бывшему, но никак не думала, что всё это приведёт к таким трагичным последствиям.
Я прошу прощения, зная, что не получу его от тебя. Но могу я попросить? Передай, пожалуйста, своим родителям мои слова раскаяния. Мне жаль, что так вышло. Это и со мной теперь на всю жизнь.
Но теперь я хочу перейти к тому, для чего вообще пишу тебе письмо. В тот вечер Аня на пьяную голову призналась мне о том, что её убивает конфликт со старшей сестрой — тобой. Но она никак не может переступить через себя, и начать с тобой диалог. Поэтому она пошла другим путём…
Аня сказала, что подложила записку для тебя в одну из тех книг, что ты таскала ей из вуза. И ты эту книгу к тому моменту уже забрала назад. Я посмеялась над подругой, потому что мне показалось это глупым. Ведь ты не заметишь такого послания. Просто отнесёшь книги и сдашь их в студенческую библиотеку. И когда я спросила у неё, а помнит ли вообще куда подложила записку, она ответила, что не помнит… Книга с обложкой синего цвета. Это единственное, что Аня запомнила.
И теперь мне страшно подумать, что ты и правда не заметила. Одария, если ты всё же не обнаружила никакой записки, то знай: она существует в одной из тех книг, что ты приносила домой сестре.
Я не могу успокоиться от мысли, что послание Ани так и не попало тебе в руки. Потому что она хотела, чтобы ты его обнаружила.
Это всё, Одария, что я хотела сказать тебе. Надеюсь, ты дочитала до конца».
Никакой записки я тогда, конечно не обнаружила. Мне не было даже дела до того, какие книги я притаскиваю Ане, чтобы та «вставала на путь исправления», как хотели того родители. Странная была идея: пытаться привить младшей дочери любовь к чтению и знаниям вместо постоянных побегов из дома и вечеринок в сомнительных компаниях. Неужели и правда верили, что семнадцатилетняя девчонка послушно читает всё, что я приношу из вуза?
У меня на этот счёт иллюзий не было. Поэтому и хватала в библиотеке первое, что под руку попадётся. И, конечно, понятия не имею, что за книги, благодаря мне, попадали в руки Ани.
Я даже не подозревала, что сестру мог волновать наш конфликт. Думала, это только меня беспокоит. Всё, что я слышала от неё в последнее время, это острое: «Ненавижу тебя». Эти слова, даже спустя почти год, мне иногда снятся по ночам, и произносит их голос Ани. Далёкий, доносящийся словно сквозь стекло или вату. Потому что нет больше Ани, и других слов я от неё никогда не услышу.
«Ненавижу тебя» стало последним, что сестра сказала мне.
Эта фраза готова была снова пронестись в моей голове, но тишину комнаты нарушил сигнал на моём телефоне, оповещающий о входящем сообщении. Моргаю несколько раз, возвращаясь к реальности. Убираю вновь сложенный тетрадный лист в конверт, который затем отодвигаю в сторону, чтобы заменить его мобильником.
На экране телефона раздражающее имя. Артём Угольников.
— Я знаю, чем ты занята, — читаю единственное сообщение в нашей переписке.
Игнорирую, даже и не думая печатать ответ. Но Артём не желает просто мириться с этим или послушно ждать моей благосклонности:
— Ты очень весело проводишь время! Веселей, чем кто-либо другой из нашей группы. Пенная вечеринка, океан алкоголя, мускулистые стриптизёры…Чего ещё ожидать от Крыловой в вечер вторника? А уж что в пятничный вечер творится… Ой-ой…
— Ты реально идиот? — не выдерживаю.
— Самую малость. А знаешь почему? Потому что не умею веселиться так, как ты. Научишь меня?
— Лучше бы к людям научился не приставать.
— Так вот и научи! Пока у тебя плохо получается.
— Я не подписывалась на то, чтобы быть твоим репетитором по хорошим манерам.
— Хорошие манеры? Тебе просто противопоказано преподавать подобное!
— Вот и отстань от меня.
— Уверена, что хочешь этого? Зачем тогда вступаешь в диалог со мной всё время?
— Пытаюсь донести одну простую вещь: общайся с теми, кто действительно этого хочет. Я не жажду твоей компании. Ты мне не интересен, и шутки твои омерзительны. Ещё один выпад с твоей стороны, и полетишь в чёрный список.
— И всё же ты зануда, как я и подозревал. Книжки свои читаешь, а не пенную вечеринку устраиваешь. Скукота смертная! И правильно, что не общаешься с остальными: по возрасту не подходишь. Слишком ты стара, подруга…
Я выхожу из переписки, оставляя сообщение не отвеченным. Да пошёл он! Откидываю телефон в сторону и далее принимаюсь заниматься обычными домашними делами: готовка ужина, выполнение практического задания на завтра, чтение параграфа, который будем вскоре обсуждать на одной из ближайших пар.
Телефон в следующий раз я взяла только перед сном, когда уставшая легла, наконец, под одеяло. Ещё одно сообщение от Артёма, что висит строкой оповещения уже не один час:
— Ну, а если серьёзно… Предлагаю начать знакомство заново. Сделаю завтра вид, что вижу тебя впервые. А ты обещай не кусаться, а прикинуться, что вовсе не страдаешь собачьим климаксом.
Глава 6
Артём
Словно кот в засаде, шарю глазами по аудитории в поисках одной упрямой мышки. Я видел, как Крылова вошла в двери практически прямо передо мной. Мой взгляд останавливается на местах у она. Конечно, Одария села туда. Мартыной ещё нет, и я решаю, что это лучший момент для нашего нового «знакомства».
Мимоходом здороваюсь с двумя парнями, что тоже уже сидят на своём месте и за чем-то наблюдают у себя в телефоне, тихо переговариваясь между собой, и иду прямо к девушке.
Она не ответила вчера на моё последнее сообщение, заставив его сначала ещё и провисеть непрочитанным несколько часов. Но кто я такой, чтобы надуть важно щёки и заявить: «Тогда и я не буду с тобой дружить!». Ну, уж нет — так дело не пойдёт!
— Привет, с тобой я ещё не знаком. Меня Артём зовут, — улыбаюсь просто и дружелюбно, без лишних кривляний.
Может это сработает? Но Одария окатила меня странным не читаемым взглядом и явно не светится восторгом при виде меня.
— Привет, Артём. Ты что-то перепутал: мы знакомы уже третий день.
— Не правда, — отрицательно качаю головой. — Мне всё ещё не известно твоё имя.
— Я должна отдельно представляться для особо умных?
— Да брось, это общественная норма. Люди при знакомстве говорят, как их зовут. В чём смысл такой твоей принципиальности?
