глубоко вздохнула, в последний раз окинув взглядом свой дом, впитывая все это и гадая, будет ли он выглядеть так же, когда я вернусь.
26 лет
В начальной школе мы играли в такую игру. Один человек шептал что-то на ухо другому, и так продолжалось по очереди. Каждый человек шептал на ухо следующему. Человек в конце очереди произносил то, что услышал, вслух, и каждый раз, черт возьми, это полностью отличалось от того, что сказал первый человек.
Именно поэтому я не верил в посланников.
Если мне нужно было отправить сообщение, я отправлял его сам. Так ничего не терялось в переводе. Никто не лажал.
Вот почему вместо того, чтобы спокойно пообедать в таверне «Грэммерси» я стоял возле одного из металлических переносных трейлеров, расположенных за сетчатым забором. Полуденное солнце грело мое лицо. Стальные балки поднимались из земли на начальном этапе строительства нового нью-йоркского высотного здания. Подъемники и строительные леса были пусты, так как все ушли домой на целый день. Снаружи импровизированного офиса висела белая вывеска с синими буквами. «Миллер и сыновья». Здесь было тихо. Спокойно, если не считать звука моего рингтона, доносящегося из кармана. Я даже не стал его доставать. Кто бы это ни был, он мог подождать.
Я сделал глубокий вдох и мысленно приготовился к тому, что мне предстояло сделать, — это необходимое зло, к которому за долгие годы я успел привыкнуть. Стальной ствол пистолета прижался к моей спине, оставляя на коже твёрдый, прохладный отпечаток. Когда я не был дома, я носил его на поясе своих брюк. Всегда. Без исключений.
Лео, моя правая рука и один из двух людей, которым я доверял в этом мире, вошел в офис, а я последовал за ним. Он предпочитал компьютерные взломы и работу с цифрами, но время от времени я брал его с собой в «поле». Я говорил ему, что его мотивация. Он говорил, что это мешает ему спать по ночам.
Придурок.
Карл Миллер сидел за своим столом, складывая большой лист бумаги, скорее всего, строительные планы, вчетверо. Его глаза расширились, как блюдца, как только мы вошли.
Почему в строительных офисах всегда пахло засохшей грязью и вчерашним кофе?
Я закрыл за собой дверь.
— Привет, Карл.
Он положил бумаги на свой стол, не потрудившись сложить ее: — Мистер Кармайкл. Я могу объяснить…
Я сделал пять шагов, затем остановился перед его столом.
— Как насчет того, чтобы пропустить оправдания и перейти к той части, где ты отдаешь мои деньги?
Игорный бизнес, который я начал в старших классах, с годами разрастался как снежный ком, в итоге сделав меня самым популярным букмекером Нью-Йорка, а возможно, и всего Восточного побережья. Эта популярность привела меня к влиятельным людям. Эти влиятельные люди приняли меня в свой круг. Этот круг расширился от азартных игр до торговли оружием и владения одним из самых элитных джентльменских клубов в стране. В двадцать шесть лет я был королем преступного мира Нью-Йорка. Гребаный Аид в костюме-тройке.
Время от времени появлялся кто-то, кому нравилось ходить по краю. Всегда находился мудак, который откусывал больше, чем мог прожевать. Обычно это были новички. Достаточно было одного моего визита, чтобы их образумить. Мне редко приходилось возвращаться дважды.
Карл задолжал мне четыре тысячи долларов. Это было каплей в море по сравнению с другими, но урок есть урок, и я никогда не отказывался от возможности его преподать.
— Мой сын…
Я оборвал его. Забавно, что ублюдки всегда направлялись прямо к своим детям, когда им нужно было от чего-то «отмазаться». — Никаких оправданий, Карл. Помнишь? — Страх просочился из его пор в виде бисеринок пота, когда я обошел его и прислонился бедром к краю его стола. Мой телефон снова зазвонил. Я проигнорировал его… снова. — Тебе нравится работать руками? — Мой взгляд переместился с его круглого, бородатого лица на пухлые, сосисочные пальцы.
Он сгибал и разгибал руки.
Лео пересек комнату, остановился рядом со мной и протянул мне нож. Лезвие было недавно наточено, а рукоятка из оленьего рога отполирована. Мне почти не хотелось им пользоваться.
— Мистер Кармайкл, пожалуйста… — Его губы дрогнули, когда слова оборвались.
Это имя всегда вызывало у меня неприязнь. Мистер Кармайкл был моим отцом. Я был просто Чендлером.
— Люди всегда недооценивают силу рук. — Я наклонил голову и стал его изучать.
— Ты так не думаешь?
Он кивнул, потеряв дар речи.
В тот момент, когда я схватил его за запястье, прижал его руку к деревянной поверхности стола и вонзил нож прямо в столешницу, пронзая плоть и кость, мой телефон снова зазвонил.
Карл издал истошный вопль, и слезы полились по его щекам.
— Черт! — Я вытащил телефон из кармана и ответил, стиснув зубы. — Что, черт возьми, так важно?
Голос Грея прозвучал в трубке, ровный и спокойный, полная противоположность моему голосу в данный момент.
— Она у меня.
Черт.
Карл всхлипнул. Его лицо было покрыто соплями и слезами, а под его рукой по всему столу стекала кровь.
— И что? — ответил я, раздраженный тем, как неудачно выбрал время Грей.
— Утка, утка, гусь, засранец (прим. «утка, утка, гусь» — детская игра). Это ты. Я приведу ее к тебе.
Ну, блядь.
Я закончил разговор, не попрощавшись, сунул телефон обратно в карман и усмехнулся Карлу. — Похоже, сегодня тебе повезло. Только что появилось кое-что более важное. — Я достал из кармана пиджака хлопчатобумажный платок и бросил его на стол, чтобы он вытер кровь. — Я даже позволю тебе оставить нож.
Весь семичасовой перелет Грей провел в своем телефоне, а я читала разные версии сказок, которые мама рассказывала мне на ночь. Просто теперь они были немного темнее, намного грязнее, а герои, казалось, всегда ходили по грани между рыцарем и злодеем. Может быть, это то, что мама пыталась мне сказать все это время. Возможно, можно быть и тем и другим.
Я болела за монстра, за Хитклифа и за человека, который держал свою жену запертой на чердаке (прим. персонаж книги «Грозовой перевал»). Я хотела, чтобы Гэтсби украл сердце Дейзи, хотя она была обещана другому (прим. персонажи книги «Великий Гэтсби»).
До Александра я встречалась только с одним мужчиной, поэтому все, что я знала о романтике, я почерпнула из этих
