Она взвизгивает, но тут же еще сильнее выгибает спину, вихляет ягодицами. Хитрая кошка.
Меня срывает. Пристраиваюсь сзади. Коленями раздвигаю ее бедра, расстегиваю ширинку. Не раздеваясь, погружаюсь в нее на всю длину. Вколачиваюсь, пока Аида не начинает стонать.
— Выгни еще спинку, моя пантера, — задыхаясь прошу я.
Меняю угол входа, и вскоре она кричит и выдаивает меня внутренними мышцами. Изливаюсь и падаю рядом.
Вползает ко мне на плечо и ластится. Сжимаю ладонью ее упругую ягодицу.
— Я серьезно, — говорю отдышавшись, — если ты не прекратишь так себя вести, поедешь в аул.
— Как твоя брачная ночь? — спрашивает вкрадчиво.
— Аида, ты знаешь, что я не буду обсуждать с тобой своих женщин, — обрубаю ее любопытство.
— Когда я выходила за тебя замуж, я не думала, что буду делить тебя с другими, — обиженно выговаривает Аида, — я терпела твоих любовниц, и ты решил, что это нормально. Привел в дом Малику, а теперь и эту.
— Не эту, а Заиру, — раздраженно поправляю я.
— Я отказала Кариму, который за мной ухаживал, — выдает мне Аида, — а у него до сих пор одна жена. Если бы я знала, чем все закончится, то вышла бы за него.
— Твой Карим нищеброд, — философски замечаю я, — ты же вышла замуж за богатого мусульманина и отлично понимала все риски. Не надо теперь строить из себя жертву.
— Когда мы женились, ты любил меня, поэтому я и согласилась, — всхлипывает Аида.
— Я и сейчас люблю тебя, детка, но еще я люблю Малику и Заиру. Ты должна уважать моих женщин, — поворачиваю голову и целую жену в лоб.
— Так не бывает. Любят кого-то одного, — упрямо заявляет Аида.
— Я люблю Адама и люблю нашу с Маликой неродившуюся малышку. Я люблю своих детей одинаково. Почему я не могу любить одинаково своих женщин? — риторически спрашиваю я.
Смотрю в потолок, поглаживая Аиду. Вспоминаю, что так и не наказал ее нормально. Хмурюсь.
— Ладно, моя пантера, тебе пора в свою комнату.
— Как? Я не буду спать с тобой? — смотрит обиженно.
— Я хотел провести с тобой ночь, но ты провинилась и наказана, — напоминаю я, — иди к себе.
Смотрю, как Аида нервно одевается и раздраженно идет на выход. Грациозная кошка.
Хочется пойти к Заире, но одной бабской истерики за вечер мне достаточно. Точно знаю, что у младшей жены тоже будет куча претензий, поэтому иду к Малике.
Моя вторая жена единственная из моих женщин не принадлежит к семейству кошачьих. Она спокойная и верная. Рядом с ней можно отдохнуть от моих вечных боев с представительницами независимых хищниц.
Именно этим она меня и зацепила — контрастом. Ни разу не расцарапала мне спину во время близости, что все мои кошки делают с завидной периодичностью. Ни разу не мяукнула во время оргазма, взрываясь в абсолютной тишине. Люблю ее странности не меньше, чем своих кошек.
Я не сплю с беременными женщинами. Точнее просто сплю, но не трахаю. Это мой бзик, который случился после выкидыша Аиды. Поэтому я просто долго целую и слушаю живот Малики, а потом засыпаю, заключив жену в свои объятия.
Утром возвращаюсь к себе и принимаю душ.
Думаю, что надо поговорить с Заирой до отъезда на работу, чтобы не портить недомолвками отдых. Еще одна битва с кошкой. С обиженной кошкой.
Чувствую, что придется пойти на какие-то уступки. Вчера она уже просила интернет, который я не желаю проводить в дом. Не нужны лишние волны в доме с детьми. Да и не хочу, чтобы Адам привыкал к интернету. Пусть книжки читает.
Интернет не уступлю. Послушаем, что еще потребует.
Захожу к Заире. Она еще спит. Бледная. Тени под глазами.
Смалодушничал я вчера. Надо было сразу поговорить. Кто-то вчера всю ночь не спал.
Ложусь рядом. Вдыхаю запах. Моментально атакует болезненная эрекция. Моя сладкая кошка. Смогу ли я тобой хоть чуть-чуть насытиться за эту неделю?
Чувствует мое присутствие. Ресницы подрагивают, сейчас проснется. Открывает глаза. Отшатывается.
— Тимур?
— Привет, сладкая. Как спалось?
— Мне не спалось. Зачем пришел? — кидает резко, — иди к своим женам.
— У двух уже был, пришел к третьей, — пусть знает свое место.
— Вот только я не знала, что буду третьей. Ты нас обманул, — обвинительно рычит девчонка.
— Если у женщин есть какие-то заблуждения, мы не обязаны их развеивать, — парирую я, — твой отец прекрасно понимал, о чем идет речь, поэтому и продал тебя дорого.
Смотрит на меня потрясенно. Не может поверить в коварство собственного родителя. Да, кошечка моя, жизнь — боль. Теперь я твой хозяин. Нравится тебе это сейчас или нет. Но я сделаю так, что тебе очень понравится.
— Зачем я тебе понадобилась, Тимур? Неужели тебе мало двух женщин? — смотрит с искренним непониманием.
И что тут ответишь? Точно не правду. Нельзя показывать женщинам свою зависимость — сядут на шею.
— Мужчины полигамны, детка. Аллах разрешил нам четырех жен. Зачем останавливаться на двух? — ухожу я от ответа.
— Тебе нравится власть? — пытается ковыряться во мне Заира. Может дать поковыряться? Все-таки я ей чуть-чуть должен.
— Мне нравится секс, сладкая. И тебе понравится. Обещаю.
Поднимаю руку, заправляю за ухо прядку. Просто хочется ее касаться.
Замирает и не дышит. Не понимает, как реагировать на неожиданную нежность. Провожу ладонью по ее щеке. Неосознанно прижимается и закрывает глаза.
Обвожу контур губ большим пальцем, приоткрывает рот. Проталкиваю палец внутрь. Сначала непонимающе смотрит. Потом принимает мою немую команду и начинает посасывать. Умница.
У меня сейчас взорвутся яйца. И нет, я не накинусь на нее сейчас. В наш второй раз у нее не должно быть никакого дискомфорта. Только абсолютное блаженство. Такое же мощное, какой была боль в первый раз.
Только так приручаются кошки. Сначала кнут, потом пряник. Когда теряют берега, снова кнут.
— Тимур, я хочу работать. Если у тебя уже есть две жены, которые сидят дома, думаю, одна работающая погоды не сделает, — идет ва-банк девчонка.
