своего стола.
— Таким образом, он все еще держит свою семью в неведении. Не уверен, умно это или глупо.
— Все может пойти в любую сторону.
Я явно не в теме, когда дело доходит до этого разговора. Я бы спросила, но я стараюсь не совать нос ни во что, чего явно не хочет от меня отец. Если им что-то понадобится от меня, они спросят.
— Что-то приближается, le mie figlie. И я не уверен, что мне это нравится.
Кажется, он немного обеспокоен, и это странно. Я смотрю на сестру, которая слегка качает головой. Я уверена, что она сказала бы мне, если бы было о чем беспокоиться.
Мой отец рассказывает нам о других аспектах бизнеса, а затем мы направляемся в столовую ужинать. Тихо, клинически. После ужина он возвращается в свой кабинет, а я следую за Кэт в ее комнату. Я здесь больше не живу. Я переехала около года назад, мне нужно было собственное жилье. Мой отец не хотел, чтобы я этого делала, но в конце концов я его утомила. Он знает, что я могу позаботиться о себе. И несмотря на то, что у меня есть собственный дом, я все равно провожу здесь много времени.
Кэт направляется прямо к своему ноутбуку, как только мы входим в двери ее комнаты. Она сидит, скрестив ноги, на своей кровати, а я сажусь на фиолетовую погремушку на полу.
— Хорошо, расскажи мне о Милане. Мы оба знаем, что тебе не потребовалось пять дней, чтобы найти парня и убить его. Что еще ты задумала?
Я рассказываю о своей поездке, не упуская ничего. Ни встреча со случайным спасателем на пляже, ни три дня, которые я провела, загорая и наслаждаясь отдыхом на этом пляже. Я позаботилась о человеке, которого меня послали убить, в первый же день моего приезда в Милан. Остальные четыре дня превратились в отпуск, который он сам себе наградил.
— Ты должна была поехать туда и работать, — говорит Кэт, качая головой.
— Я это сделала. Но мне также было весело. Ты слишком серьезно ко всему относишься, сестра.
Она даже не отвечает, ее взгляд сосредоточен на ноутбуке. Что касается мафиозных семей, всегда полезно иметь хотя бы одного члена семьи, который хорошо разбирается в технологиях, взламывая камеры видеонаблюдения и находя личную информацию, всегда пригодится в нашем бизнесе. Катерина — тот человек для моей семьи. И она в этом лучшая.
— Не всем из нас так комфортно идти по жизни, как тебе.
— Тебе стоит попробовать это как-нибудь. Хотя я немного расстроена, что не переспала со спасателем. Нас прервали прежде, чем это успело зайти так далеко, и после этого я больше его не видела, — говорю я ей, слегка надув губы. Затем я поднимаю голову к потолку комнаты. — Когда у тебя в последний раз был случайный секс, Кэт?
Она делает паузу, чтобы подумать об этом.
— В прошлом году с Энцо Руссо.
Я хмурюсь, глядя на нее.
— Разве это не потому, что тебе нужна была информация о нем? Как это случайно?
— Это деловой повседневный стиль, — говорит Кэт, подмигивая мне.
Я бросаю в нее подушку, и она смеется. Мы начинаем говорить о других вещах, обыденных вещах. Люблю показы мод и одежду. Обычные вещи, о которых говорят двадцатилетние девушки. Я не знаю, откуда моя сестра взяла эту идею.
Поскольку мы были моложе, Катерина сознательно старалась не потерять себя. В детстве она всегда следила за тем, чтобы за уроком стрельбы следовал вечер кино, а после спарринга она водила меня кататься на коньках. Она старалась убедиться, что у нас есть баланс. В бизнесе, которым мы занимаемся, очень легко стать тенью самого себя. Наш отец воспитал нас оружием, но, в конце концов, мы все еще люди. Мы женщины с чувствами, желаниями и потребностями. Он склонен об этом забывать. Но Катерина никогда этого не делала. Она поступила правильно с нами. Она сделала именно то, что сделала бы наша мать. Если бы она была еще жива.
— Могу я поспать здесь сегодня вечером? — спрашиваю я сестру, тихо зевая.
Это был долгий день, и я начинаю чувствовать себя отставшей от смены часовых поясов.
— Конечно, Соф.
Я переодеваюсь в удобную одежду и забираюсь на ее кровать с балдахином. Я смотрю на нее очень долго, пока она работает.
— Кэт, — тихо спрашиваю я. — О чем ты с папой беспокоишься?
Она не смотрит на меня и тихо вздыхает.
— Анонимность подходит к концу. Мы не уверены, будет ли это хорошо или плохо.
Моя семья построила свое наследие на непобедимости. Работаем из-за кулис. Мы ведем свой бизнес под вымышленными именами. Никто ничего не знает о Минчетти. Мой отец сделал это, чтобы защитить нас. Но, возможно, это не совсем защита. Иногда мне кажется, что это воспринимается как трусость.
— Было бы хорошо, — говорю я, снова зевая.
— Они придут за нами, Соф.
— Мы можем их взять, — дерзко говорю я.
— Чрезмерная самоуверенность — это всего лишь шаг от гибели, — шепчет моя сестра. — Мама так говорила.
Моей сестре было 8 лет, когда умерла наша мама. Мне было пять. У нее гораздо больше воспоминаний о ней, чем у меня. Я не думаю, что у меня остались о ней какие-то воспоминания, кроме Катерины. Каждое упоминание о моей матери причиняет мне боль в сердце.
— Если придет гибель, то пусть она придет быстро, — заявляю я.
Я скорее чувствую, чем вижу, как она закатывает глаза.
— Ты смешная, — говорит Катерина.
Моя улыбка исчезает, когда я говорю:
— У нас все будет хорошо, Кэт. Пока мы есть друг у друга.
— Я знаю, — говорит она мягким тоном.
Мои глаза медленно закрываются. Моя последняя мысль перед сном — как сильно я скучаю по маме. И как бы мне хотелось, чтобы она была здесь.
Утро наступает слишком рано. Я иду в спальню и одеваюсь на день. Черные носки до колена, черные ботильоны, короткая юбка в сочетании с
