за рамки моего понимания.
Поднявшись по ступенькам с коробками, уронила ключи на лестничной клетке. Тяжелая связка громко звякнула о твердую напольную плитку и буквально через минуту соседняя дверь открылась, а оттуда появилась знакомая белокурая голова в огромных розовых бигуди.
— Ева, доброе утро! — поздоровалась она, оглядев меня и, удерживаемую мной коробку. — Ты переезжаешь? Подожди минутку, я сейчас Сашку позову, он тебе поможет.
Подруга тоже не выглядела удивленной. Неужели вчера Лазарев позвонил и ей?
— Не надо, я сама, — хмуро отозвалась я, открыв, наконец, дверь.
Теперь моя квартира казалась мне еще меньше и неуютнее. К тому же, я осталась без Контры, не пожелавшей сменить на открывшееся передо мной тоскливое великолепие комфортные Лазаревские апартаменты.
Опустила коробку на пол и еле сдержалась, чтобы снова не расплакаться. Нужно продержаться хотя бы до вечера, иначе потом весь день глаза будут на мокром месте.
— Привет, — произнес Сашка, неожиданно возникший из подъезда за моей спиной и протянул руку. — Давай ключи от машины, сейчас всё принесу.
И, не в силах сопротивляться, я вручила ему электронный ключ с брелоком сигнализации.
Когда неожиданный помощник ушел, я едва успела разуться и вымыть руки, как на пороге возникла Аллочка в свободной домашней одежде, скрывающей уже заметный животик.
— Чего сразу не позвонила? Мы бы приехали, помогли, — спросила она, осматривая меня внимательным взглядом.
Это посторонних мой макияж мог обмануть, а она точно оценила каждый след, оставленный на моем лице тяжелой бессонной ночью.
— Тебе он тоже вчера вечером сказал, что «это наше общее решение», да? — хмыкнула я, скидывая жакет и бросая его неаккуратно на пуфик в прихожей.
После того, что я успела узнать от мамы, спокойная реакция подруги на наш с Дэном разрыв почти не удивила.
— А что, это не так? — удивилась она. — Только не вечером, а утром.
— Что? — недоверчиво переспросила я, хотя прекрасно все слышала.
— Он заезжал вчера ближе к обеду. Попросил присмотреть за тобой, помочь если будет нужно и не позволить наделать глупостей… — рассеянно ответила Аллочка, а я от услышанного осела на пуфик прямо поверх собственного жакета.
Утром. Вчера утром Дэн уже знал, что мы расстаемся. Задолго до моего опоздания, пропущенного дня рождения и всех обвинений, которые он вылил на мою голову, прежде, чем уйти.
Это понимание вызвало внутри стойкое ощущение дежавю, заставив вернуться к воспоминаниям годичной давности, когда Дэн вел собственную игру, предпочтя ничего мне не рассказывать, а я слепо ему доверяла. Вот только что он затеял на этот раз такого, что даже необходимость ради каких-то собственных целей разбить мне сердце его не остановила?
— Ты в порядке? — обеспокоено спросила Аллочка, потому что выглядела я видимо так, что заставила её в этом засомневаться.
— Да, — отвлеченно отозвалась я. — А вот Лазарев, кажется, нет.
Мозг лихорадочно соображал, складывая теперь из имеющихся деталей совсем другую картинку. Еще позавчера вечером ничего не предвещало беды.
Дэн обнимал меня, целовал, успокаивал, когда я переживала о несправедливом судебном решении, по делу своего подзащитного, устоявшемся в апелляции.
А утром следующего дня он уже решил, что по каким-то причинам должен со мной расстаться. Но всеми силами попытался смягчить удар: предупредил Аллочку и маму, позвонил в загс.
Ёшкин кодекс, да даже порция лазаньи вчера была одна! Он изначально не собирался со мной ужинать, а опоздав и забыв про его день рождения я просто дала ему нужный повод! Не сделай я этого, он придумал бы что-то другое. Вот же точно «язвительный и авторитарный манипулятор», чтоб его.
Эта ситуация один в один походила на тот случай, когда Лазарев точно так же год назад использовал мое чувство вины за открытый на рабочем месте сайт знакомств чтобы вынудить меня стать его помощником.
В дверь вошел Сашка, напоминающий новогоднюю ёлку: увешанный пакетами с одеждой и несущий пирамиду коробок, возвышающихся над его головой.
— Спасибо, Саш, — поблагодарила я. — Я бы раз пять бегала.
— Обращайся, — усмехнулся он, аккуратно поставил коробки и пакеты на пол, вручил мне ключи от машины и скрылся за дверью.
— Ева, ты точно в порядке? — еще раз спросила Аллочка.
Она разулась и прошагала мимо меня в кухню, налила в чайник воду и, поставив её кипятить, потянулась за кружками.
— Точно. Но не понимаю, что происходит.
Я тоже поднялась с пуфика, прекратив мять собственный жакет, и уселась на стул с высокими ножками у барной стойки, позволив Аллочке привычно хозяйничать в моей квартире.
— Не могу понять, что у Дэна на уме. Он говорил еще что-то конкретное? — задумчиво постучала я пальцами по гладкой столешнице стойки.
— Да ничего особенного. Разве что пить тебе строго настрого запретил, но мне все равно сейчас нельзя, а без меня ты вряд ли станешь употреблять что-нибудь крепче лимонада. А что, раньше ты его понимала?
— Раньше — да. Ты же знаешь, у нас были такие отношения, при которых совсем не было секретов друг от друга. Мы не то что понимали, мы иногда без слов знали, что любой из нас ответит на вопрос и заканчивали друг за друга начатые фразы. Но со вчерашнего утра всё изменилось. И я не могу понять — почему.
Аллочка сняла с подставки забулькавший чайник и разлила кипяток в кружки с уже опущенными туда чайными пакетиками.
— У нас с Сашкой тоже так, — мечтательно улыбнулась она, ставя одну из кружек передо мной и садясь напротив. — Это одно из правил ведической психологии, кстати: женщина должна сильно понимать мужчину и немножко любить, а мужчина наоборот — сильно любить и чуть-чуть понимать.
«И вопреки этому правилу я слишком сильно люблю Лазарева и со вчерашнего дня слишком плохо понимаю, а он, кажется, наоборот», — с грустью подумалось мне, и я отпила глоток чая из своей кружки.
Тем не менее, чем больше я убеждалась в собственной правоте, тем быстрее вселенская печаль внутри меня менялась на решительность.
Мы же с ним еще год назад договорились: раз мы вместе, значит и действуем вместе, без тайн и интриг, а Дэн решил плюнуть на всё свои обещания и нарушить эту договоренность.
— Я не стану играть по его правилам, — задумчиво закусила я нижнюю губу.
Почему-то мне вдруг показалось, что, если сообщить Лазареву о том, что я разгадала его хитрость, он расскажет мне о причинах собственного странного поведения. Пора доказать ему, что я тоже не позволю делать из меня марионетку.
— Ясенева, если честно, я тоже тебя не понимаю сегодня! — призналась Аллочка в ответ на моё невнятное бормотание.
— И не надо, — перевела
