Проглочу из-за страха остаться одной без мужчины.
— Мам, я зря попросила тебя прийти, — устало поглаживаю лоб.
Все, плакать больше не хочется. Мне противно и муторно.
— Я твоему отцу пока не буду ничего говорить, — мама встает и оправляет подол платья. — Может, вы еще помиритесь. Погавкаетесь, разбежитесь на пару недель, а потом…
— Нет, — поднимаю взгляд. — И одна я не останусь. У меня есть дочери.
— А если они примут сторону отца? Они его любят, Лер, и у них крепкая связь. Младшую так он вообще сам выкормил, — вздыхает. — Поистери, покричи, но держи его на коротком поводке, а то потом, Лер, выть будешь.
Глава 8. Нечего спасать
— Водитель заберет девочек с автобуса…
Голос Романа чуток искажен в динамике телефона, но его хрипотца делает мне больно, будто ножом режут сердце на маленькие кусочки.
Я улавливаю в этой хрипотце напряжение, пусть Роман и пытается говорить спокойно и отстраненно.
Я хочу спросить его, где он сейчас. В гостинице? В корпоративной холодной квартире? Или у Наташи?
Но я не спрашиваю, потому что это не мое дело.
— И заеду домой…
— Нет.
— Нам надо с дочерьми поговорить, — Роман устало вздыхает. — Или что ты предлагаешь?
— Я сама им все расскажу…
— Ну, конечно, — хрипло смеется, и у меня от его тихого маньячного смеха, в котором вибрирует разочарование во мне, — ты кем пытаешься меня выставить? Отцом, который боится своих дочерей? Или тем, кто сбежал и спрятался в кусты, а ты печальная поведаешь им какой папа-козел?
— Я постараюсь говорить сдержанно.
Кого я обманываю?
Конечно, я разрыдаюсь при дочерях и, вероятно, выпущу из себя гнев на их отца за то, что он меня предал. Роман хорошо меня знает и справедливо предполагает, что меня сильно накроет при Алинке и Варюше.
— Ты думаешь, что я им наговорю про тебя гадости?
— Я думаю, что новость о нашем разводе и других обстоятельствах они должны услышать от нас двоих, — голос Романа становится тише и злее. — И нет, я не думаю, что ты начнешь настраивать девочек против меня. И еще раз, я не собираюсь исчезать из их жизни. Ты уж прости, моя дорогая, но так сложились обстоятельства, что я не для галочки стою в их свидетельствах о рождении.
Замолкает, а я закрываю глаза.
Нет, конечно, не исчезнет. И, может быть, девочки в первое время обидятся на него, но потом их потянет к папе, а он хороший папа. Уютный, теплый и с ним можно внезапно устроить вечер караоке.
Их потянет к нему. Эту связь между ними не разорвать разводом и его изменами, увы. Да, ударит сильно. От этого удара любовь к отцу может извратиться до дикой ревности к новому ребенку, и девочки могут рвануть с концами к папе на постоянное место жительство в страхе его совсем потерять.
— Лер, ты хорошо подумала?
Я не сразу понимаю, к чему относится тихий вопрос Романа.
— Лер, я не могу тебя заставить… вынудить… У нас изначально были другие отношения, да? Мы, как ты говорила, любые сложности можем пережить, да?
— Под этими сложностями я не имела в виду брюхатую шлюху, — цежу сквозь зубы в телефон. — Думаешь, стоило уточнять такие моменты для особо одаренного мужика? Нет, я не передумала.
Конечно, я не скажу ему, что ночью рыдала в голос, каталась по полу и множество раз тянулась к телефону в желании позвонить ему и позвать.
Позвать и все равно, что у него будет ребенок на стороне. Лишь бы был рядом. Лишь вновь накрыл пледом, сварил свое фирменное какао и сел рядом на полу.
Но я лишилась его заботы.
И от этого страшно, ведь я привыкла к тому, что мне нальют чай, приготовят завтрак, а после заплетут девочкам в школу красивые тугие косы с пышными бантами.
— Не передумала? — повторяет Роман, и его тон становится более официальным и сдержанным.
— Нет, — сглатываю ком. — Это развод, Рома. Я, конечно, по мнению мамы инвалидка, которая сдохнет в одиночестве. И ты ведь, вероятно, с ней согласен.
— Остановись.
И я подчиняюсь его приказу, потому что согласна, что меня опять начало заносить не в ту степь.
— Я не согласен с твоей матерью. Я с ней, в принципе, во многом всегда не согласен был, но это уже пустое.
— Да, пустое.
Молчим. И никто не бросает трубку. Я вслушиваюсь в дыхание Романа, закусив до боли губы.
Почему нельзя взять и выключить в себя чувства к другому человеку после его предательства?
Зачем человек вообще научился так любить, что почти физически ощущаешь эту боль, страх одиночества и тоску?
— Если ты все решила, то тебя не переубедить, — наконец, хмыкает Роман. — Ладно, давай ближе к делу…
По щеке все же скатывается слеза. Кожу щиплет от соли.
— Я через час отправляю водителя, — отчужденно говорит Роман, — девочек предупрежу, куратора тоже. Я считаю, что дома мы должны их встретить вдвоем.
— Это ничего не изменит.
— Да, не изменит, но важно правильно подвести к разговору и начать его, Лер. Можно на эмоциях прокатить Алинку и Варю, устроит головокружительный вираж, но давай постараемся этого избежать. Это мы тут взрослые, а они дети.
— И где же была твоя рассудительность, когда ты полез на Наташу? Да, мы взрослые, Рома, но не тебе об этом говорить.
Очень медленный выдох, и тихие слова:
— Если тебе нужен разговор, то предлагаю поговорить. Попробуем еще раз. Мы подостыли чуток.
— Нет, — отзываюсь я достаточно резко и агрессивно. — не о чем говорить. Зачем тянуть агонию?
— Затем, чтобы попытаться спасти семью?
— Нечего спасать, — твердо отвечаю я. — Это развод, Рома. Я соглашусь, что надо вместе поговорить с девочками, но большего не жди.
— Я тебя понял, Лера, — мне кажется, я слышу в голосе Романа усмешку. — Но давай мы кое-что уясним теперь. Если тебе нечего спасать и не о чем говорить, то я больше не буду терпеть твои срывы в беседах со мной, какое я мудло, блядун и урод.
Сжимаю смартфон до боли в пальцах и тихо отзываюсь:
— Это справедливо. Нам надо теперь иначе строить отношения. Как бывшие муж и жена, у которых есть дети.
Глава 9. Ненавижу!
— Я изменял вашей маме с Наташей, — спокойно и немного отстраненно говорит Роман, — и она сейчас ждет ребенка.
Я удивлена тому, что Рома настолько честен с дочерьми, которые в гнетущем молчании бледнеют, бегло смотрят на меня, а затем вновь на отца.
Теперь моя очередь подать голос:
— Поэтому будет развод, — на секунду прижимаю кончик языка к небу, чтобы сосредоточиться, — мы решили… с папой решили, что это конец.
Роман бегло и едва заметно усмехается моей лжи. Мы не решали. Это ведь я решила, что нашим отношениям конец, но я не думаю, что девочкам стоит знать гениальный план папуля выдать внебрачного ребенка за нашего.
Потому что дочери однажды могут это припомнить мне в ссорах, что лучше бы они ничего не знали, и с позиции испуганного подростка я сейчас согласна с этой мыслью.
Лучше не знать, что папа изменял маме, но из-за женского эгоизма я решила вскрыть правду.
И я имею на это полное право, но факт остается фактом: могла сохранить дочек от этого жестокого удара. Могла, пусть и ценой своей гордости.
— Наташа… беременна? — хрипло переспрашивает Варюша.
— Да, — коротко кивает Роман. — Девочки, я знаю, что слышать такое… мягко скажем, шок. Да, это шок, но вот так. Это не отменяет того, что вы мои дочери и что я вас люблю.
Алинка и Варька не шевелятся и не моргают. Похожи на кукол сейчас.
И я честно, не знаю, как быть дальше. Что говорить и как обрисовать ситуацию, что все будет хорошо, если я сама в этом не уверена.
— Наташа? — сипит Алинка.
Рома закрывает глаза и опять кивает:
— Да, Наташа.
На виске Романа пульсирует синеватая венка, которая говорит мне, что он очень напряжен сейчас.
— Мне жаль, девочки.
Его голос вздрагивает хрипотцой, и он медленно выдыхает.
