стану таким же холодным, как и он.
Если уже не стал. Отец не виноват в смерти мамы. Именно я являюсь тем, кто несет на себе этот груз.
Чудовище.
Усмехаюсь про себя и вспоминаю наш разговор с Бель. Только она могла после рыданий в туалете выйти и съязвить мне, обозвав чудовищем. Должен признать – один-ноль в ее пользу. Я даже не знаю, зачем вообще там стоял, подпирая стену на протяжении получаса, как какой-то охранник. Абсолютно точно не для того, чтобы сделать ее день еще хуже, но… как обычно, не получилось.
– Я бы попросил тебя следить за языком. Никто не говорит, что ты не должен был ходить к ней. Я просто переживаю за тебя в этот день. – Вздыхая, папа качает головой. – Каждый день, – уверенно добавляет он.
На секунду мне кажется, что не все потеряно, но потом я опять встречаюсь с его ледяным взглядом.
– Ты только для этого меня позвал или у тебя есть что-то еще? – безразлично спрашиваю я.
– Тебе уже девятнадцать, а это значит, что ты можешь присутствовать на собраниях акционеров и набираться опыта. Также у нас проходит множество благотворительных и спонсорских мероприятий, которые тебе не мешало бы посещать, чтобы люди знали моего сына в лицо. Понимали, кто будет во главе следующим. – Он смотрит на меня в ожидании ответа. Ответа, в котором уверен.
Я давно смирился и принял положение дел, поэтому его предложение не стало для меня неожиданностью. Нет, не предложение – он не предлагает и не дает мне выбор. Он четко говорит, что от меня требуется.
Возвращаясь из своих мыслей, я отвечаю:
– Хорошо. Дай знать, когда я буду нужен. Я свободен?
– Да, и не впадай в крайности. Сегодня особенный день.
Особенный день, который он проводит, сидя в кабинете за работой, а не в единственном месте, где ему положено быть.
В качестве ответа я просто киваю и направляюсь к двери. Обернувшись в последний раз, вижу, что он вернулся к своему занятию и опять смотрит во множество бумаг на столе.
Не произнося ни слова, выхожу из кабинета и иду к выходу из дома. Здесь слишком душно, слишком много вины, которая накрывает с головой, слишком много воспоминаний, связанных с мамой, слишком больно. Просто слишком.
Я пытаюсь как можно скорее добраться до улицы, чтобы вдохнуть свежий воздух, потому что чувствую, как грудь начинает спирать, и в ней остается слишком мало места для легких. Для сердца.
Этот дом невероятно большой для единственных двух людей, которые здесь проживают. Он выполнен в викторианском стиле – мама лично выбирала и заказывала каждую деталь интерьера, начиная от цвета стен и полов, заканчивая мебелью и предметами декора. Она вложила сюда свою душу, наполняя каждую комнату теплом и уютом, но все это ушло вместе с ней. Как и часть меня.
Я буквально выбегаю из дома и наконец делаю глубокий вдох, закрывая глаза. Простояв так несколько минут, чувствую, как дыхание начинает выравниваться, а ритм сердца замедляется. Этого мало – мне нужно очистить свои мысли и вновь обрести контроль над собой. Поэтому я направляюсь в единственное место, которое приводит меня в чувство на протяжении многих лет. К ущелью Эйвон.
Дорога не занимает много времени: в Бристоле все находится относительно рядом. Чтобы подняться к Клифтонскому мосту, мне приходится оставить машину и продолжить путь пешком. Забираясь все выше и выше, я ощущаю, как усиливается ветер и затихает шум города. Мое место находится не на самом мосту, а недалеко от смотровой площадки, выше. Отсюда открывается потрясающий вид, в котором можно раствориться и на мгновение почувствовать себя живым.
Меня поражает сила этого места, величие этой архитектуры. Возможно, именно поэтому я никогда не был против того, чтобы в будущем возглавить компанию отца. GK Group занимается архитектурой и строительством театров, резиденций и зданий, которые не должны нарушать исторический вид городов. Безусловно, в их направления входит и постройка современных сооружений, но мой интерес вызывают те проекты, где я могу почувствовать энергетику и изучить историю строения.
Приближаясь к моему месту, я вижу ее. Бель. Почему именно в этот день судьба решила сыграть со мной злую шутку?
Запрокидывая голову и поднимая взгляд к небу, я усмехаюсь и шепчу:
– Неплохо сыграно.
Черт, ведь это не только мое место. Когда-то оно было нашим. Нас водили сюда еще детьми. Отдалившись от группы, мы случайно забрели сюда и просидели тут около часа, разговаривая обо всем и ни о чем до тех пор, пока нашу пропажу не заметили.
Именно здесь я почувствовал, что она другая: со своими странностями, слишком правильная, но в то же время обладающая необузданной энергией, которая всегда плескалась в ее в глазах, но никогда не выходила наружу. Бель была одновременно холодной и горячей. Мне хотелось вытащить наружу ее скрытое пламя, потому что я был уверен, что она загорится ярче всех звезд. Но вместо этого я наблюдал за тем, как с каждым годом в ее глазах становилось все меньше огня и больше печали. Она медленно затухала, а я ничего не мог с этим сделать, потому что в тот момент в моей собственной душе образовалась дыра. И мне не хотелось тянуть Бель за собой.
Мы не могли помочь друг другу, будучи еще детьми, потому что мне нужно было ее тепло, а ей – моя вера. Поэтому мне пришлось выбрать путь, который был, возможно, ужасным, возможно, болезненным. Но я всегда знал, что смогу сделать так, чтобы каждый из нас существовал в своем мире.
Не могу сказать, что мое решение было верным, ведь, несмотря на то, что я стал ее врагом, она оставалась моей одержимостью. Мои веки тяжелеют от воспоминаний прошлых лет.
* * *
Сегодня день рождения Бель, ей пятнадцать.
Пятый год подряд, когда я не имею права поздравить ее.
Пятый год подряд, когда я веду себя как придурок.
Пятый год подряд, когда ее улыбка направлена не на меня.
«И ты это заслужил», – шепчет вина внутри меня.
«Да», – соглашаюсь с ней.
Страх и вина стали если не близнецами, то дальними родственниками, которые живут во мне и отравляют жизнь. Одно чувство стало продолжением второго. Ощущение их внутри меня настолько интенсивное, что вина становится почти наркотиком, который требуется для напоминания о том, кто я есть. А страх – это не та эмоция, которую можно легко преодолеть, даже если мне хочется от нее избавиться.
Я боюсь. Боюсь, что стану для нее не спасательным кругом, а балластом,
