мне, в его глазах кипела ярость.
— Клянусь Богом! Я женатый человек! Если он начнет разбрасываться этим дерьмом…
Он сделал паузу и запустил руки в свои волосы.
Я все еще держала телефон у уха, когда ахнула.
— Боже, пожалуйста, скажи мне, что ты не пытаешься на самом деле подцепить Стюарта?
Генри расхохотался.
— Черт, нет! Но он уже меня ненавидит, поэтому я подумал, почему бы не притвориться.
Теперь была моя очередь засмеяться. Стюарт продолжал петушиться.
— Ладно, иди, одевайся. Увидимся через несколько часов, — сказала я ему, поправив свое длинное платье и подготовившись к выходу.
— Эй, Ливи. Сделай мне одолжение. Полегче, ладно? У тебя сегодня вечером концерт. Я знаю, что ты хочешь быть там, но не затеряйся в прошлом. Они не Лиззи.
Он был не прав.
Они были.
Каждый из них.
Я не сказала ему об этом. Вместо этого ответила:
— Спасибо.
Он вздохнул на мной неответ.
— Увидимся вечером, детка.
— Да. Сегодня вечером. — Я кинула свой телефон в сумку и начала рыться в коробках с CD-дисками и футболками, которые мы привезли, чтобы подарить детям.
— У нас закончился альбом «Раздвоение», который Генри подписал? — спросила я.
— Да, у нас почти все закончилось. Это еще одна причина, по которой нам следует приехать в другой день.
— Ох! Отвали ты от меня уже, — сказала я, направившись к двери.
Меня ждала маленькая девочка Морган, перед которой мне нужно было хорошенько извиниться.
Сэм
По крайне мере, дождя не было. Это должно быть хорошим знаком, правда? Повернувшись спиной к ветру, прикурил сигарету. Я смотрел с моста, как делал это каждый вечер в течение месяца. Холод еще присутствовал в воздухе, но, к счастью, удручающие, серые тучи покинули бухту на ночь. Некоторые люди любили грозу, но для меня мрачность, которая ее сопровождала, была удушающей. Я устал сражаться в борьбе под названием «жизнь», не видев в конце свет. Мне не нужна погода, которая делала ее еще тусклее.
— Дерьмо, — отругал я себя, когда бинт, обернутый вокруг моей руки, развязался. Я зажал сигарету между губ и снова быстро обмотал его вокруг своей руки. Попытался завязать изношенный бинт, но в итоге просто заправил края внутрь.
Я был таким трусом.
В момент, когда распиленное дерево прорезало мою ладонь, показалось, будто весь мир начал вращаться. Было чудом, что я остался в вертикальном положении, когда увидел капавшую из моей руки кровь, хотя после этого мой зад все же примостился на пыльный пол мастерской.
Вскрытие вен на запястье так и не произошло.
Значит и самоубийство не случилось. С моим везением, Ад был реальностью, и я бы в конечном итоге потратил вечность в тоске по моей пустой жизни.
Моя жизнь была в порядке. Моя работа была в порядке. Мой дом был в порядке. Моя личная жизнь была в порядке. Мои друзья были в порядке. Боже, я устал, бл*дь, от этой нормальности. И нуждался в чем угодно, чтобы смог почувствовать себя живым.
Почему-то мне казалось, что смерть могла быть тем самым, но я не был уверен.
Но это срабатывало с ними.
Совсем недавно это помогло ей.
К тому же я уже перепробовал все возможное. Более ста часов в кресле у тату мастера, прыжки с парашютом, бейсджампинг, банджи-джампинг, дельтапланеризм. Вы только назовёте, а я уже пробовал это. И хотя все это на короткое время давало мне необходимое, при возращении все чувствовалось так чертовски отстойно. Я ненавидел каждую минуту нормальности. Должно было существовать что-то большее. Лучшее было скрыто в тени.
Я застонал.
И закатил глаза на мысли, кружившиеся в моей голове. Даже эмоции были обычными и логичными. Я не мог быть чрезвычайно нерациональным. Что было как минимум неинтересно.
Я бросил окурок на землю и потушил его своим ботинком. А когда наклонился, чтобы поднять его, увидел пару туфель, которые должно быть стоили целое состояние.
Какого черта она тут делает?
Она не должна тут находиться, несмотря на то, как сильно я втайне надеялся на ее возвращение.
Направился в ее сторону и позволил себе глазами пройтись по ее ногам, но возможные новые повреждения были скрыты длинным, черным платьем.
— Ну вот, мы снова встретились, — сказал я, вытащив новую сигарету из потайного кармана своего рюкзака.
Она прижала очки к своему носу и заявила очевидное.
— У тебя есть пальто.
— Да. Мой врач вынудил меня носить его после того, как я еле оправился от приступа гипотермии прошлой ночью.
Улыбка тронула ее губы, накрашенные красной помадой. Она была чертовски великолепна, по крайне мере, от носа и ниже. Кто знал, что она скрывала за этим глупым париком и очками. Или, еще лучше, почему, черт возьми, она думала, что нуждалась в них. Солнцезащитные очки еще ладно. Но парик? Что она прятала?
— Гипотермия. Ха! Ты самый бесхарактерный полуэскимос, которого я когда-либо встречала, — сказала она, заставив меня улыбнуться в ответ.
— Это, наверное, правда. — Я зажег сигарету, но она начала отмахиваться от дыма, поэтому мне пришлось прикрыть ее руками, чтобы дым пошел в другую сторону.
Она собрала волосы парика в хвост и перекинула их через плечо.
— Но поскольку я больше ни одного не знаю, то ты выглядишь самым жестким.
— Удивительный. Победитель по умолчанию, — ухмыльнулся я. — Я учту это.
— Что ты делаешь здесь сегодня? — спросила она рассеянно.
— Любуюсь видом, — затянулся я.
— Я тоже, — прошептала она. — Эй, могу закурить?
Мои брови взметнулись вверх от удивления.
— Я думал, ты рассталась с раком легких? — я вытащил сигареты из кармана, предложив ей.
— У каждого бывает связь на одну ночь с бывшими.
Я рассмеялся, когда она взяла пачку из моих рук, но тут же замолчал, когда она метнула ее с моста.
— Какого хрена? — закричал я.
Она вздрогнула, повторив мое ругательство, когда поток ветра поймал пачку сигарет и поднял ее обратно вверх. Она пролетела над ее головой и приземлилась на дорогу позади нас. С презрительной усмешкой я наблюдал за тем, как многочисленные автомобили уничтожали ее.
— Ну, я думала, что это сработает, — сказала она, расправив свое пальто и гордо встряхнув руками.
— Примечание для себя: дизайнерские туфельки не любит связи на одну ночь, — проинформировал я свою последнюю сигарету, зажатую между пальцами.
Она хихикнула, тем самым обратив мое внимание на себя.
Я закусил губу, когда заметил, что у нее сполз парик, обнажив кучерявые, каштановые волосы, спрятанные под ним.
— Что? — спросила она, прочитав выражение моего лица.
Я поднял руку, захотев пригладить ее торчавшие волосы,
