папку и нахмурилась.
Фотограф, который приезжал сюда несколько недель назад, сделал короткую съемку в моем офисе для обложки журнала. Он хотел, чтобы к статье прилагалось что-то аутентичное, и вместо того, чтобы фотографировать в своей студии, он пришел сюда.
Я просмотрела статью, убедившись, что там нет ничего, что нужно было бы изменить. Папа давным-давно научил меня, что давать интервью можно только тогда, когда ты можешь его отредактировать.
Мы не давали много интервью.
Особенно после неприятностей, в которые София попала с журналом в начале этого года.
— У вашего публициста было несколько заметок, — сказала Уинтер, наклоняясь вперед, чтобы указать на страницу. — Они находятся на полях.
Я кивнула, переходя к следующей странице. Закончив, я положила ее на стол и постучала пальцем по снимку обложки.
— Это неприемлемо.
На фотографии, которую они выбрали, я стояла у окна за своим столом, любуясь видом, открывающимся на город. Мои темные волосы были распущены, искусно завиты и спадали на одно плечо. Платье, которое я надела в тот день, было черным, с рукавами три четверти. Широкий вырез оставлял мои плечи обнаженными. Серебряная молния тянулась вниз по моему позвоночнику и к моей заднице.
Но это была не та фотография, для которой я позировала.
Этот чертов фотограф, должно быть, снял меня, когда солгал и сказал, что настраивает свой свет. Еще один мудак.
— Скажи им, чтобы нашли другую фотографию для обложки. — Я подтолкнула макет через стол к Уинтер.
— Конечно.
Часть моей работы в качестве женщины-генерального директора — худшая часть — заключалась в том, чтобы показать себя моим коллегам-мужчинам. Большинство всегда считало бы меня слишком молодой. Для других я была слишком хорошенькой. Независимо от того, сколько решений я принимала для «Кендрик энтерпрайзиз», независимо от того, сколько денег я зарабатывала, независимо от того, где я работала, всегда найдется группа мужчин, которые не воспримут меня всерьез, потому что я женщина.
Эта статья в журнале «Предприниматель» не для компании, а для меня.
Я хотела, чтобы мужчины этого города знали, что меня нельзя игнорировать.
Рано или поздно папа уйдет на пенсию. Он уже назвал меня своей преемницей. Я была исполняющей обязанности генерального директора.
Я ни за что не позволила бы этим людям выставить мою задницу в этом журнале. Они могли бы показать мое гребаное лицо на обложке.
— Что еще? — Спросила я у Уинтер.
Она начала рыться в своих заметках, по одному желтому листку за раз, пока все, кроме трех, не были скомканы в комок.
Звонок моего компьютера прервал нашу встречу, напомнив, что мне нужно быть в конференц-зале дальше по коридору через пять минут.
— Посмотри, сможешь ли ты найти еще одно окно в моем расписании сегодня днем, — сказала я Уинтер, вставая со стула. — Мы закончим с твоими заметками.
— Спасибо. — Она тоже встала, направляясь к двери.
Я вошла в фойе, готовая отправиться на свою встречу, но остановилась. Секретарша в приемной, Лия, спешила ко мне.
Она подняла руку, давая мне знак подождать.
— Мисс Кендрик? К вам пришел офицер полиции, он хочет вас видеть.
— Что? Почему?
Шаги эхом разносились по пространству. Позади Лии к нам направлялся мужчина в униформе.
У меня перехватило дыхание.
Мускулистое телосложение дополняло офицерскую форму. Его длинные ноги сокращали расстояние между нами, пока он шел в мою сторону, шагая с той естественной развязностью, которой, казалось, обладают только по-настоящему уверенные и сексуальные мужчины.
Его грязно-светлые волосы были причесаны, но немного растрепаны ветром. Его точеная челюсть была достаточно острой, чтобы одной улыбкой проделать дыру в окнах моего офиса. И его кристально-голубые глаза, казалось, раздевали меня с каждым его шагом.
Этот мужчина был не просто привлекательным, он был опьяняющим. Я не могла оторвать глаз от этого широкого, сильного тела. Его значок поблескивал. Его пистолет был в кобуре. Где его наручники? Подойдут ли они мне? Смогу ли я прикрепить их к изголовью своей кровати? Прежде чем я смогла отогнать этот образ, мои щеки запылали.
Уголок его рта приподнялся в дерзкой ухмылке.
Я сжала губы в тонкую линию, постукивая ногой в попытке казаться раздраженной. Я скрестила руки на груди, радуясь, что сегодня надела блейзер, потому что мои соски казались камешками в лифчике.
Что в нем было такого, что вызвало эту мгновенную физическую реакцию? Мое тело отреагировало точно так же в тот день, когда мы встретились. В своем полицейском участке.
— Офицер МакКлеллан.
Его ухмылка стала шире.
— Привет, Обри.
Лэндон
— Привет, Обри.
— Мисс Кендрик, — поправила она, нахмурившись.
Ни за что на свете я не стал бы называть ее мисс Кендрик.
Не тогда, когда ее имя, казалось, взъерошило ей перья. И какие это были красивые перышки.
— Что вы здесь делаете, офицер МакКлеллан? — Она уперла руку в бедро.
— Проходил мимо. Подумал, что стоит заглянуть.
Я пришел сюда по своему желанию. Я не видел Обри несколько месяцев, с того самого дня, как мы познакомились. Но в последнее время она не выходила у меня из головы, и я собирался заскочить к ней, но не находил времени. Сегодня днем, когда я возвращался в участок после обеденного перерыва, я проходил мимо этого здания, и фамилия Кендрик привлекло мое внимание. Я не был уверен, будет ли она вообще здесь, но мне плевать. Я хотел увидеть ее снова.
Любопытство, наконец, взяло верх надо мной.
Обри бросила взгляд на двух других женщин, парящих поблизости, и одним взглядом они разошлись, оставив нас одних.
— Ты нашел сумку моей сестры?
— Нет. — Даже когда я неоднократно говорил ей, что сумочка ее сестры безвозвратно утеряна, она не слушала.
Прошлым летом на Софию Кендрик было совершено ограбление, и меня назначили вести ее дело. Какой-то мудак украл ее сумочку и телефон. Она была целой и невредимой, но такого рода насилие все еще вызывало тревогу.
Собрав детали для расследования и подачи отчета, я сделал все возможное, чтобы успокоить Софию, будучи честным, объяснив, что вероятность того, что мы найдем ее вещи, была ничтожно мала. Эта дизайнерская сумочка, вероятно, была заложена менее чем через час после того, как ее украли. То же самое и с ее телефоном.
В Нью-Йорке были миллионы порядочных людей, но у нас была изрядная доля воров.
Обри была с Софией после ограбления, слушая, как София давала свои показания. Затем она накинулась на меня, задавая вопросы о том, как я буду вести расследование, и требуя справедливости.
Мне нравились дерзкие девушки.
Мне очень нравились дерзкие девушки.
